Лайнер прибыл в порт Рио-де-Жанейро жарким утром, воздух был влажным и тяжелым. Никто тогда и представить не мог, что спустя всего несколько месяцев «Принцесса Мафальда» пойдет на дно во время точно такого же маршрута и вместе с ней погибнут сотни эмигрантов.
В порту царили хаос и оживление, будто в цирке. Множество людей кричали что-то, вокруг стояли тележки с табаком, тростниковым сахаром и неизвестными фруктами. Рядом продавали ткани, лошадей, ослов, цветы, старинные экипажи и сверкающие автомобили. Дети, попрошайки, попугаи, приличные господа на прогулке, монахини, туши животных, шелковые зонтики и стаи бабочек сливались в единую пеструю суматоху.
Аделе растерянно оглядывалась по сторонам. Неуверенными шагами она шла вперед, постоянно боясь на что-нибудь наступить. Вдруг среди толпы встречающих девушка заметила высокого мужчину в дорогом костюме, а рядом с ним – священника. «Это они!» – решила она и ускорила шаг.
Когда Родриго увидел свою нареченную, ни один мускул не дрогнул на его лице. Он пожал Аделе руку приветливо, но соблюдая дистанцию, как будто поздоровался с новым деловым партнером.
– Добро пожаловать в Бразилию, – сказал он с ярко выраженным иностранным акцентом.
– Рада знакомству, Аделе Казадио, – она ответила на рукопожатие, но тут же отодвинулась.
Молодых обвенчал дядя-священник в ближайшей к порту церкви, в качестве свидетелей позвали двоих случайных прохожих с улицы. У Уго, старшего брата Беппе Казадио, были густые непослушные волосы, черные глаза от предков-цыган и длинная борода. День выдался жарким, и он постоянно протирал платочком лоб.
По окончании церемонии трое пообедали в изысканном ресторане в центре города. Аделе украдкой разглядывала мужа, ободренная хотя бы тем фактом, что он оказался приятной наружности: правильные черты лица, густые брови, спокойный взгляд карих глаз и длинные ресницы. В волосах мелькала седина, несмотря на молодой возраст. Уго рассказывал, как они познакомились.
– Я был его учителем философии в иезуитском пансионе. Родриго – один из немногих учеников, с кем я сохранил связь, может, потому, что он был самым непослушным из всех, ну просто беда! – смеясь, поведал он.
Аделе заметила, что новоиспеченный супруг срезает жир с мяса, а вино пьет маленькими глоточками, предварительно покрутив в бокале. «Наверное, его научили хорошим манерам в пансионе», – подумалось ей. Сама же Аделе в шикарном ресторане чувствовала себя крайне скованно. Она не знала, чем отличаются приборы, и налила себе воды не в тот стакан.
Как только все доели десерт, молодые попрощались с дядей-священником и отправились на вокзал, чтобы начать долгий путь домой: на фазенду в Кашуэйра-Гранди – кофейной плантации в долине реки Параиба.
– Я уверен, что тебе понравится на плантации. Там вокруг роскошные холмы. На самом высоком есть еще и большой водопад. «Кашуэйра-Гранди» именно так и переводится: большой водопад. Когда я был маленьким, то часто ходил туда купаться вместе с другими ребятами. Это чудесное место.
Поезд ехал через поля, казавшиеся бесконечными. Огромные плантации – и ни единого дома, ни церкви, ни следа какой-нибудь деревушки. Живя в скученном мире Паданской равнины, Аделе и представить себе не могла, что где-то на свете существуют такие гигантские пустые пространства.
Большую часть пути муж и жена провели в молчании. Время от времени Родриго пытался завести разговор, но беседа затухала после пары реплик.
Когда наступила ночь, каждый улегся на свою полку.
– Приятных снов, – пожелал супруг и выключил свет.
Аделе ответила: «Спокойной ночи», – радуясь, что новоиспеченный муж не проявил никаких любовных притязаний. Она закрыла глаза, но из-за бесконечных волнений этого долгого дня смогла заснуть только много часов спустя.
Супруги сошли с поезда под вечер следующего дня и оказались на маленькой станции посреди сельской местности. Несколько эвкалиптов отбрасывали тень на здание вокзала и площадку утоптанной земли перед ним. Вокруг не было ни души, за исключением работника фазенды Родриго, который ждал их возле повозки, запряженной лошадьми. Багаж невесты погрузили, и путешествие продолжилось. Спустя три часа, проехав мимо бесчисленного множества кофейных плантаций, они свернули на узкую дорожку, ведущую вверх. На вершине холма Аделе разглядела особняк в колониальном стиле.
– Теперь это твой дом, – сообщил Родриго.
Когда повозка остановилась, он помог молодой жене спуститься и при этом задержал руку у нее на талии чуть дольше, чем это необходимо. Аделе замерла, чувствуя дыхание Родриго на своей щеке, потом высвободилась из объятий.
Дом оказался деревянным, выкрашенным в белый цвет с портиком, увитым бугенвиллеей. Вокруг царили чистота и порядок, однако чувствовалась нехватка душевности, заботливого внимания. За исключением пары старых картин на стенах, здесь не было ничего, что придавало бы комнатам уют. Дом выглядел так, словно здесь уже много лет никто не живет.
Из окон можно было разглядеть только холмы, покрытые рядами невысоких деревьев с плотными блестящими листьями. На ветвях висели грозди красных ягод.
– Это кофе, – объяснил ей Родриго. – Теперь, когда ты со мной, я планирую купить больше земель, засадить новые поля. Пойдем, я тебя со всеми познакомлю.
Они отправились в «сензалу» – ряд строений, где жили работники плантации. Пару поколений тому назад здесь держали рабов, но то были другие времена.
Аделе сразу почувствовала некоторую настороженность. Мужчины снимали шляпы, женщины внимательно разглядывали ее, держась поодаль. При появлении новой хозяйки ожидаемо поднялся возбужденный гвалт, но Аделе отметила еще и удивленное выражение на лицах работников.
– Почему они так смотрят на меня?
– Да просто им любопытно, – отмахнулся Родриго. Повернувшись к группе женщин, он позвал: – Нубия, иди сюда!
Из толпы вышла высокая и крепкая чернокожая женщина. Суровый вид и уверенная походка говорили о том, что ее непросто смутить или испугать. Определить возраст по лицу было невозможно, но несколько седых прядей в волосах подсказывали, что она уже немолода.
– Benvinda[7], донна Адела, – сказала женщина, коверкая имя Аделе на местный лад.
– Obrigada[8], – ответила новоиспеченная хозяйка, использовав единственное известное ей португальское слово и протягивая руку.
Вместо того чтобы ответить на приветствие, собеседница растерянно уставилась на нее, а потом сказала Родриго какую-то фразу, которую Аделе не поняла, и, произнося ее, провела рукой по волосам.
– Не обижайся, они не привыкли пожимать руку белым, – пояснил он. Затем супруг добавил: – Это Нубия Вергара. Она знает меня с рождения. Нубия будет помогать тебе с работой по дому и научит тебя всему, что нужно знать о здешнем быте. Она сказала, что ты очень элегантна и что… у тебя красивые волосы.
Аделе показалось, что он говорит неправду.
Тем вечером супруги в первый раз ужинали вдвоем в своем доме. Они выпили вина, и разговор тек уже намного живее. Однако Аделе чувствовала какую-то недоговоренность между ними, нечто большее, чем ожидаемая неловкость между людьми, которые только начинают узнавать друг друга. Он захотел узнать о ее семье и местах, откуда она родом. Аделе рассказала о Стеллате, о реке По, о том, как больше века назад ее предок взял в жены цыганку.
– По тебе этого не скажешь, но твой дядя и правда похож на цыгана, несмотря на свою сутану, – заметил Родриго.
– В семье у нас половина бледные и с голубыми глазами, как я, а вторая половина – со смуглой кожей и черными глазами, как Уго, – пояснила молодая жена.
– Посмотрим, в какую половину пойдут наши дети, – пошутил супруг, коснувшись руки Аделе, но та невольно отдернула ее. – С этим нет никакой спешки, – добавил он секунду спустя.
Родриго пожелал ей спокойной ночи и отправился спать в другую комнату.
В течение следующих недель Аделе предстояло изучить все детали быта фазенды: где находится колодец с водой, куда ее приносить, как хранить и готовить еду. Ей было сложно понимать португальский, сложно привыкнуть к новому меню из фасоли, риса, сухого мяса и тропических фруктов. Все нужно было начинать с нуля: учить язык, знакомиться с мужем, жить в совершенно другом месте. Нубия Вергара научила ее готовить фейжоаду – рагу из фасоли и свинины, которое, как объяснила ей служанка, было очень популярным блюдом в Бразилии. Она открыла Аделе и другие креольские рецепты, такие как лепешки из маниоковой муки, сладости из адоборы, местной тыквы, и тушеный рис с кокосом. Нубия также рассказывала ей, как следить за домом и как вести себя с работниками фазенды.
От обилия новых сведений каждый вечер Аделе валилась с ног от усталости. Она принимала ванну и потом, обнаженная, с удовольствием растягивалась на кровати. Молодая жена провела в Бразилии уже двадцать дней, но Родриго продолжал спать в другой комнате. Аделе чувствовала, что он желает ее. Она поняла это по тому, как он смотрел на нее, как касался ее при любом удобном случае. Супруг явно ждал от нее ответного шага, и Аделе чувствовала себя виноватой, что никак его не сделает. Однако она не могла поступить иначе: Паоло по-прежнему занимал все ее мысли, и она почувствовала бы себя так, будто изменяет ему.
Лежа в кровати, Аделе слышала за деревянной стеной голос мужа, рассказывавшего Нубии о новом работнике. Она уже начинала понимать отдельные слова и составлять простые фразы. Многое в Родриго привлекало Аделе: ей нравилась его решительность, изысканные манеры, упорство, которое он демонстрировал в делах, однако в то же время она не могла не отметить закрытость и высокомерие супруга. Отдавая приказы или разговаривая с работниками, он не скрывал, что считает себя выше их. Впрочем, не это беспокоило молодую жену. Она заметила, что Родриго тянется к ней и одновременно отталкивает. Иногда он тепло разговаривал с ней, но порой отвечал резко, и его взгляд внезапно становился безжалостным.