Она из всех сил сжала его руку, словно цепляясь за последнюю надежду.
– Я хочу вернуться в Италию. Пожалуйста, дядя, помоги мне…
– Что ты такое говоришь, твой дом здесь.
– Я разочаровала Родриго. Если я вернусь в Италию, ему же будет лучше.
– Не говори ерунды. Твой муж любит тебя. Просто для него это нелегко… Послушай, Аделе, не знаю, стоит ли мне рассказывать тебе об этом, но ты должна знать. Понимаешь, в прошлом Родриго пришлось много страдать. Поэтому теперь ему тяжело открыться и вновь довериться женщине.
– Что ты имеешь в виду?
– Много лет назад, когда Родриго был еще совсем молод, у него была невеста. Он с ума сходил по той девушке. Его родители были против, на ее счет ходили разные слухи, но Родриго не обращал на них внимания. Они собирались пожениться, до свадьбы оставалась всего неделя, как вдруг… Она исчезла. Сбежала с другим.
– С другим?
– Да… С его братом Антонио.
– Я думала, его нет в живых.
– Для Родриго он все равно что умер. С тех пор он и слышать не хотел о женщинах. Это я убедил его, что пора жениться, и рассказал ему о тебе.
– Это все объясняет: его холодность…
– Возможно, поначалу так оно и было, но не теперь. Я знаю его с детства, и поверь мне, Аделе: твой муж любит тебя.
– Но если я останусь здесь, я умру.
– Позаботься сначала о том, чтобы поправиться, а там посмотрим. Но знаешь что: дом – это не место, это состояние. Нечто, что внутри нас, что мы сами создаем день за днем, преодолевая трудности. Помнишь, что вы пообещали, когда я обвенчал вас? Быть вместе в болезни и в здравии, в горе и в радости. Это клятва, которую вы принесли перед Богом, и вы оба должны приложить усилия, сделать все возможное, чтобы спасти ваш брак. Родриго готов. Теперь дело за тобой.
Уго провел в Кашуэйра-Гранди неделю. Целыми днями он не отходил от Аделе. Он успокаивал племянницу, давал ей советы и, чтобы отвлечь от грустных мыслей, рассказывал забавные истории из своего детства: про то, как отец изобретал всякие странные приспособления и проводил безумные эксперименты.
– Он никогда не простил меня за то, что я решил стать священником. Мама изо всех сил старалась убедить его смириться с моим призванием, но это было бесполезно. Я решил поехать в Италию и попытаться поговорить с ним, но он умер за несколько дней до моего приезда, пока я плыл на корабле.
Когда Аделе уставала, Уго садился возле нее и читал толстую книгу в кожаном переплете, которую он привез с собой из монастыря. Порой она слышала, как он бормочет фразы на латыни или благоговейно вздыхает над очередной страницей. Вечера же дядя проводил с Родриго. До Аделе доносились их голоса, когда они разговаривали до поздней ночи, сидя под портиком. Она поняла, что их связывает искренняя дружба. Присутствие Уго на несколько дней скрасило одиночество, что царило в доме. Затем он уехал, и супруги столкнулись с прежними проблемами.
Как-то раз Нубия Вергара принесла Аделе чашку с неизвестным отваром.
– Выпейте, госпожа, вот увидите, вам станет лучше, – сказала она.
– Оставь меня, я ничего не хочу.
– Выпейте, это чудодейственное средство, лекарство, благословенное Богом. Мы используем его в церкви, чтобы говорить с душами умерших.
– Ну и дай его кому-нибудь из своего народа, мне-то оно зачем!
– Госпожа думает, что знает все на свете, но ей еще многое предстоит постичь, – обиженно отозвалась служанка.
Нубия была самым близким человеком на плантации для Аделе, и ссориться с ней было ни к чему.
– Прости, я не хотела тебя обидеть. Давай сюда чашку.
Хозяйка оперлась о спинку кровати и залпом выпила странную жидкость. Через несколько минут напиток начал оказывать действие. Аделе показалось, будто она отделилась от собственного тела. Все вокруг: звуки, предметы, цвета – вдруг стало расплывчатым, легким, эфемерным. Исчезли воспоминания, осталось только бесконечное ощущение покоя. В грезах, вызванных снадобьем, Аделе перенеслась в некое место, населенное странными и в то же время знакомыми фигурами. Ее встретил высокий худой мужчина с неуверенной походкой и грустным лицом; рядом с ним носился болтливый ребенок, который ни на миг не прекращал задавать вопросы. В толпе выделялась смуглая женщина с черными глазами – такого же цвета и формы, как у половины семьи Казадио. На ней была цветастая юбка, а в волосах виднелись фазаньи перья. Аделе знала, кто это. Видение было таким ярким, что ей показалось, будто Виолка сжимает ее руку. А потом цыганка зашептала:
– Не думай о смерти. Перед тобой долгая жизнь. В ней будет много горя, но и моменты величайшего счастья тоже придут. Тебя ждет много денег и огромный успех. Но ты должна быть сильной и ничего не бояться.
– Я лишь хочу, чтобы все закончилось.
– Не тебе это решать. Тебе предначертан путь, и ты должна пройти его до конца.
– Это я та женщина с карты Дьявола, да? Я знаю о пророчестве. Папа всегда его боялся, и как только мы выросли, рассказал нам о нем. Это мой брак – тот, что должен был принести одни несчастья? Это моего мертвого ребенка ты видела в картах?
– Это лишь стечение обстоятельств, что ты потеряла детей, а твой брак намного лучше, чем тебе кажется.
Тут круговорот голосов и призраков стал потихоньку отдаляться, растворяясь в воздухе.
Аделе услышала, как кто-то зовет ее. Она приоткрыла глаза и пробормотала:
– Виолка…
– Что? – над ней склонился Родриго.
– Ничего, мне приснился странный сон…
Но было ли это сном? Аделе задавалась этим вопросом каждый раз, возвращаясь к реальности после странных видений. После них она невероятным образом ощущала покой, будто являвшиеся к ней родственники придавали ей сил, делали более терпимыми однообразные дни. Она стала настаивать, чтобы Нубия приносила ей все большие порции отвара, но та отказалась.
– Нет, госпожа. Господь не хочет, чтобы люди слишком близко подходили к миру духов.
– Но мир духов здесь, среди нас, – отвечала Аделе, повторяя слова собственного отца.
Родриго заходил к жене каждое утро и потом вечером, когда возвращался с плантации. Он приносил ей фрукты, кокосовые сладости, бульон, который Нубия специально оставляла на кухне. Супруг всегда задавал одни и те же вопросы: «Как ты?», «Ты поела?», «Смогла поспать?». Потом, обескураженный молчанием вместо ответа, оставлял ее одну. Через несколько мгновений Аделе слышала, как его сапоги стучат по деревянному настилу портика. Казалось, сама его суть воплощается в этих шагах. Иногда он вдруг останавливался, как будто в голову пришла неожиданная мысль. Потом она слышала, как он возвращается и ложится спать на кушетку в соседней комнате. Родриго гасил лампу, и в доме воцарялась темнота.
Так прошло Рождество, а потом и Пасха. Аделе ослабела настолько, что ходила в туалет, держась за стену и продвигаясь маленькими шажками. Она перестала мыться и лежала в полутьме, будто тропическое растение, мокрая и неподвижная. Однажды ей показалось, будто на коже появилась странная тень, словно плесень образовалась прямо на ее теле. Аделе подумала, что сходит с ума, и вполне вероятно, что это и правда случилось бы, если бы ее супруг не решился вмешаться.
В тот день Родриго галопом прискакал с плантации раньше обычного. Послышалось лошадиное ржание, потом хлопнула входная дверь. Муж ненадолго замер на пороге, но потом быстрым шагом подошел к кровати жены.
Решительным движением руки он смахнул на пол все лекарства, что стояли на тумбочке. Аделе приподнялась, не открывая глаз. Родриго распахнул ставни. Аделе закрыла руками глаза, отвыкшие от дневного света. Супруг снова подошел к ней, схватил за плечи и начал трясти.
– Так, хватит. Сейчас ты встанешь, понятно? У нас еще будут другие дети, Аделе. Вот увидишь, они появятся, а даже если нет… Нас же двое: ты и я!
Аделе оставалась неподвижной: веки опущены, тело обессилено. Она чувствовала дыхание мужа и могла представить его взгляд, устремленный на нее. Мгновение Родриго колебался, ждал, а потом прижал ее к груди.
– Ты нужна мне, черт побери!
Он подержал ее в объятиях еще несколько секунд, а потом нежно опустил обратно на кровать.
«Сейчас он уйдет», – подумала Аделе и заранее ощутила пустоту, ностальгию по только что прожитому мгновению. Но Родриго не двигался с места и сказал:
– Нубия собирает чемоданы. Завтра мы уезжаем.
На следующий день, рано утром, еще до рассвета, он подхватил Аделе на руки и отнес в повозку. С первыми лучами солнца муж и жена садились в поезд, направлявшийся на север страны.
Аделе провела целый день в полусне. Временами она наблюдала за мужем, сидевшим напротив: на лбу у него пролегли глубокие морщины, волосы почти совсем поседели. Ей подумалось, что за те несколько лет, что они провели вместе, Родриго превратился в старика.
Когда наступила ночь, Аделе дождалась, пока он уснет, и села у окошка. Поезд мчался вперед, и ветер обдувал ее лицо, высушивая капли пота. Аделе смотрела на огоньки, проносившиеся вдали, на темные силуэты домов и деревьев, а потом остались одни поля, пустое небо и монотонный стук колес. Она вспомнила о Паоло. Ей уже давно не доводилось думать о бывшем возлюбленном, и той ночью Аделе с удивлением поняла, что больше ничего к нему не испытывает. Как будто горе последних месяцев стерло все воспоминания и оборвало все чувства, что связывали ее с прошлым.
Солнце осветило рыжеватую землю, бесконечные пространства без деревьев и травы. В окно были видны только безжизненные поля, песчаные дюны и кости зверей на берегах высохших озер. Потом небо потемнело, и снова появились леса, заросли индийского ореха, плантации бананов, кокоса и маракуйи. Воздух наполнился запахом патоки и насыщенным ароматом тропических цветов. Затем вдалеке показался город Салвадор-да-Баия.
Первую ночь в гостинице Аделе почти не спала. Утром она проснулась в дурном настроении. Единственное, чего ей хотелось, это снова закрыть глаза, но Родриго заставил ее подняться.