Но если б окликнула мама —
Я снова б нашелся Живой.
После похорон
Как водится, мать помянули
На склоне морозного дня.
Наследство последнее —
Улей
Порушить решила родня.
Мол, мать бы поруху простила,
Мол, здесь все равно пропадет,
А внукам – последний гостинец,
От бабушки – сотовый мед.
Я это с особенной болью
До нынешней помню поры:
Мы с братом на снег из подполья
Тот улей снесли за дворы.
…Взлетали, людей не кусая,
В снегу цепенея у ног.
Наверное, матку спасая,
В янтарный лепились комок.
…На окна набили тесины —
Как в гроб простучал молоток.
И дом стал
мертвей домовины —
Пора разъезжаться, браток!
Но я напоследок расслышал:
Побыть еще с нами спеша,
Не горлинка стонет под крышей,
А мамы живая душа.
Голос матери. Поэма
Сосновые срубы —
бревенчатый терем —
Срубил перед свадьбой
счастливый жених.
И тройкой веселой
Года полетели,
Лишь детки, как метки, отметили их.
Четвертая метка —
и кони о камень,
Расшиблись о камень
с названьем «Война».
И вот потянулись годины —
веками, —
Когда ты без мужа
Осталась одна.
Чернели от горя родимые стены,
Смолою слезились,
жалея вдову:
Муки – ни щепотки,
и дров – ни полена,
И сена, бывало —
ни горсти в хлеву.
Бывало и хуже…
Но хватит об этом —
Мы выжили все же
на том рубеже.
Росли мы,
к лишеньям привыкшие дети,
Во многом отцов
заменяя уже.
Под самое облако пласт поднимая,
Чуть с ног не валясь,
Я завершивал стог.
И мне улыбалась уставшая мама:
– Ты глянь,
красота-то какая, сынок!
И стог был хорош,
И далеко за стогом
Звенели, сияли, качались луга.
И в синюю марь сенокосных
просторов,
Теряясь во мгле,
уходили стога.
Да есть ли на свете
приволье красивей!
И мама вздохнет, собираясь домой:
– С отцом здесь твоим
До войны мы косили…
А раньше здесь кашивал
тятенька мой.
Туман.
И луна над лугами, как лебедь,
В парное ныряет его молоко.
И где – не видать —
сенокосчики едут,
И только их песню
Слыхать далеко.
И только их песня
блуждает в тумане.
Затихнет – и снова
плеснется окрест.
Но выше всех голос
И горше всех – мамин.
Он даже и нынче мне
слышен с небес.
Но выше всех голос,
И горше всех – мамин.
Он даже и нынче
мне слышится здесь,
Где снова, как лебедь,
луна над лугами.
И думы мои,
Как туман до небес.
Я душу не смог переделать:
За далью любой – до тоски —
Родимые сердцу пределы
По-прежнему сердцу близки.
За далью любой не затмились,
До срока таясь в глубине,
Они – словно тайная милость
В минуту сомнения мне.
Как луч, засияв из безвестья,
Мелодией чистой звеня,
Вдруг давняя-давняя песня
Дойдет, долетит до меня.
Та песня мне с детства знакома,
Она не ушла в забытье:
Когда-то в отеческом доме
В застольях я слышал ее.
И вот уже мало-помалу
Растет-нарастает она.
Уносит меня, поднимает
Печали хрустальной волна.
И вот, обжигающе-близкий,
Взлетевший до крайних высот,
Рыданье-распев материнский
Меня как ножом полоснет!
И снова родная равнина
С холмами в мерцающей мгле
Заблещет, ни с чем не сравнима,
И сердце забьется во мне!
Пусть юные дни пролетели
И стали седыми виски, —
Родимые сердцу пределы
По-прежнему сердцу близки…
Все памятней взгляду окрестность,
Все зримее свет голубой,
Все явственней голос из песни,
Влекущий меня за собой.
И вот – на черте неизменной —
В сирени густой городьба,
Среди деревенской Вселенной
Моя родовая изба.
В ней пел колыбельную очеп,
В надежное вдетый кольцо.
И матери скорбные очи,
Ее дорогое лицо…
Пока дороги не позвали
Родной покинуть перевал,
Юнец, ты слово «мать» едва ли
По самой сути сознавал.
Тебе, в твоих тревогах личных,
Покамест время не пришло,
Оно, как солнышно, привычно:
Не замечаешь, а светло.
В себе изверясь в час кромешный,
Потом, среди чужих людей,
Как тосковал ты безутешно
По дальней матери своей!
Как наваждение, все то же
Ты, вспоминая,
Воскрешал —
Тот день, когда —
ее надежа,
Ты, сын последний, уезжал.
В полях кипел июльский колос,
Манил в заречье сенокос,
И причитала, плача в голос,
Она,
ослепшая от слез.
Но, слез ее не понимая,
Твердил ты, проводы кляня:
– Не на войну ведь…
Хватит, мама…
Не надо так из-за меня…
Боль материнского укора
Потом аукнется, потом.
Ее утеха и опора,
Ты, покидая отчий дом,
И сам тогда еще не понял,
Что стал отрезанным ломтем.
…Куда тебя не заносило!
С удачей дружит удальство,
Покуда чувство есть у сына,
Что где-то мама
ждет его.
Оно сильней всего, наверно!
Недаром ты его берег,
Упрятав в самый сокровенный
Души заветный уголок.
То чувство – нет его дороже!
Глаза на миг один закрой —
И заиграет спелой рожью
Родной простор перед тобой,
Весь разворот его высокий,
И луговая ширь в стогах,
И снова, снова от осоки
Заноют цыпки на ногах.
И ты бежишь,
и полдень гулок,
И, как в грозу,
Вся даль видна:
При вспышке молнии – проулок,
Твой дом
и мама у окна.
Виденье то – души владенье,
Ее немеркнущий запас.
И даже в смертное мгновенье
Оно блеснет еще
хоть раз…
Открой глаза!
С какою болью
Опять почувствуешь вину
За то, что, вольно иль невольно,
Оставил мать
совсем одну.
За то, что горести и беды
Ты ей незнамо приносил,
И что, хоть сам того не ведал,
Ее ты предал,
милый сын.
А мать,
Да разве мать изменит,
Корысти жалкой лишена?
Ее вовеки не заменит
Ни друг,
ни брат
и ни жена.
Недаром песенное слово
Народ несет через года:
«Жена найдет себе другого,
А мать сыночка – никогда…»
Ты эту песню с детства помнил.
Но лишь теперь —
горька вина —
Непоправимо поздно понял,
Что и у сына мать одна…
Разойдутся сельчане, потупясь,
Я один,
в полумгле и бреду,
Поцелую холодную супесь
И со стоном к земле припаду.
Сквозь глухие пласты немоты,
Через плахи могильных полатей,
Мама,
слышишь ли,
чуешь ли ты,
Как твой сын убивается-плачет?
Он не в силах смириться с бедой.
Верит он:
может, чудо случится —
И к тебе вдруг живою водой
Хоть слезинка одна просочится.
Хоть слезинка
пробьется во тьму,
Где так холодно, душно и тесно.
Обниму я тебя,
подниму.
Заклинаю я:
мама, воскресни!
Да развеется черная жуть!
Да расколется на сердце камень!
Захотела б ты только вдохнуть —
Я могилу разрыл бы руками!
Я любил бы тебя и берег,
Был на старость надежной утехой,
По любой из проклятых дорог
Никуда бы вовек не уехал!
Что ж ты, мама,
молчишь и молчишь
И словечка никак не промолвишь?
Что же рвешься ты, сердце,
стучишь,
Все никак разорваться не можешь?
Заколодило стежки-пути
У глухого могильного края.
И последнее: «Мама, прости…» —
Шелестит в тишине, замирая.
……………………………
……………………………
Мать-земля.
Свет мой.
Родина-Русь…
Глубь твою