я почувствовал внятно.
Мать-земле до земли
поклонюсь,
Поклонюсь до земли троекратно.
Далеко от могилы видать
Колокольню
и мир заокольный —
Лес, поля да луга – благодать! —
Потому и село – Чистополье.
Здесь моя заронилась судьба
И опоры пока не лишилась:
Как на стойках кремневых изба,
На любви материнской держалась.
Мне пока эта жизнь дорога.
Дай мне Бог
пригодиться Отчизне,
В честной схватке осилить врага,
А для друга —
не жалко и жизни.
Но в итоге пути моего
Не желаю я лучшей награды:
Одного я хочу,
одного —
Успокоиться с матерью рядом.
Может, станет ей
чуть веселей
И не так, как сейчас, одиноко.
Может быть,
и вина перед ней
Будет меньше тогда
хоть немного…
Ни к чему и морем горе мерить,
Черным камнем в омуте топить,
Потому что мне такой потери
Не измыкать, знаю,
не избыть.
Ощущенье горького сиротства
Безысходней станет и больней,
Если ум смятенный
соберется
Подвести итог
Последних дней.
Будто душу выронило тело —
Пусто и угрюмо бытие.
И осталось в жизни
Только дело,
Дело непреложное мое.
Трезвый на приятельской пирушке,
С другом,
как в беспечные года,
«Ты жива еще, моя старушка…»
Не смогу запеть я никогда.
Бессмертник. Поэма
Памяти отца
Журавлем мое сердце
К родному гнездовью стремится.
Там рассветы росой,
Как живою водой,
Обдают.
Лишь закрою глаза —
И в моей деревянной столице
Обретаю я вновь
И покой,
И любовь,
И приют.
Ах, столица моя!
Добротой ты еще не нищаешь.
Столько пагубных бед,
Столько зол на веку изжила.
Слава Богу, что ты
Всем нам, в город ушедшим,
Прощаешь,
Привечаешь опять,
Материнской любовью светла.
Слышу я, как в садах твоих
Первые падают листья,
Колокольцев вечернего стада
Доносится звон.
А у нового клуба
Притихну я пред обелиском,
Дорогое мне имя
Найдя среди многих имен.
Эта давняя боль.
Эта память
Не стерлась,
Не смеркла.
Поседевшая женщина
Горестно рядом вздохнет.
Словно Вечный огонь,
Полыхает
В подножье
Бессмертник,
Красным светом своим
Он мне душу тревожит и жжет.
Этот сон над тобою витает,
Этот сон тебе спать не дает…
Хлопотунья, ты до свету встала —
Разве мало по дому забот.
Засветила огонь. Нащепала
На растопку лучины.
Потом
Посмотрела, взошла ли опара.
В печь сложила поленья ладом.
Затопила.
И, счастью не веря,
Обмерла, захолонув душой:
Отворились – не скрипнули – двери,
И хозяин твой в избу вошел.
Будто годы и не отшумели —
Сколько лет, как одна,
сколько зим! —
Все такой же.
В солдатской шинели
И ремнем подпоясан тугим.
Он тебе улыбнулся без хмури,
Той же, прежней, улыбкой своей
И спросил:
«Подсобить, может, Нюра?
Дров пойду поколю посушей».
Вот уж радость!
Вот это уж радость!..
Гриша, Гриша вернулся с войны!..
Ох, успеть бы,
пока он в ограде.
Попышнее расхлопать блины.
Только надо же притче случиться —
Бух ворона в окно во весь мах!
Вьется,
каркает,
стуком стучится.
Кыш, чумная!..
Проснулась в слезах.
И сквозь слезы все то же,
все то же
Боль, как прежде, жива и остра,
И былое забыться не может,
Будто было все это вчера.
Если пристальней в детство
вглядеться,
Никого ни за что не виня,
Вроде не было,
не было в детстве
Ни единого светлого дня.
С фронта прядали вороны-вести,
Нам до этого нуждишки нет:
Голосянку свою: «Мамка, ести-и-и…»
Вчетвером мы тянули чуть свет.
Мать сметала последние крошки —
Ни мучинки в дому – хоть убей! —
И слезами скрепляла лепешки
Из мякины, жмыхов, отрубей.
Память, детская память жива!
Материнские вижу я руки.
Еле-еле кружат жернова.
Не муку мама мелет,
А муку.
Верст пятнадцать вчера обошла
По починкам в заречье и все же
Обменяла кой-что из одежи, —
Ячменя пудовик принесла.
Только все не идет из ума —
Змеи – комом – вчера на болоте.
А от Гриши все нету письма.
Чует сердце неладное что-то.
…В черном поле разбилась звезда.
Дышит август сполохами страшно.
И пришла – не спросилась беда.
Отворяй ворота нараспашку.
И упала ты, криком крича,
И подстреленной птицею билась…
«Лучше в петлю, чем жить…» —
сгоряча,
Полоумея с горя, решилась.
Только дед от тебя – ни на шаг:
«Не дури и не думай об этом.
Переможешься…
Малые дети…
Ведь не шутка – война», – утешал.
…Если пристальней в детство
вглядеться,
Никого ни за что не виня,
Не припомню я все-таки в детстве
Ни единого черного дня.
Теплится в тумане зорька,
Гнется удилко
дугой.
Ходит-бьется
красноперка
На лесе волосяной.
Не порвись,
стерпи, леса!
Не сорвись, красавица!
Вытащил,
а сердце тоже
Рыбкой трепыхается.
Снова крошку насажу.
Сам немножко откушу.
Я на озере
зорюю,
Сорожняк сижу ужу.
Хлебца мало —
ничего.
Дотяну до вечера.
Мне домой нельзя
без рыбы
Дома ести нечего.
Из-за леса выплывает
Красноперкой
солнышко.
Потихоньку прибывает
Пестерек мой, полнится.
Хоть задача непроста —
Надо штук не меньше ста,
Да ведь я
везучий страшно —
Знаю рыбные места!
Сколько мне?
А сколько есть.
Может, семь.
А может, шесть.
Но одно я точно знаю:
Рыбу очень вкусно есть.
«Ну и парень —
весь в отца, —
Мамка удивляется. —
Не бывал пустой ни разу», —
Тетке Тане хвалится.
Сенокосная веселая пора.
Сумасшедшая июльская жара.
На покосе моя мамка – гребея.
Не последний здесь помощничек
и я.
Я на лошади верхом руковожу.
Сено я на волокуше подвожу.
Сено сухо.
Шелковинка,
пыреек.
Ты выруливай меж кочек,
паренек.
Из лощины
по веретейке
к стожью —
Дергай правую и левую вожжу.
А не то,
нерасторопного,
вполне
Граблевищем здесь огреют по спине.
Пить охота.
В горле сухо-сухота.
Да терпи, пока у стога суета.
А под вечер с пацанами вперебой —
Прямо в Пижму с крутояра с головой.
…А на ужине
с большими
я сидел —
Заработал я свой первый трудодень.
Подрастал я.
Теперь без догляда.
Мужику по ухватке под стать,
Я стожар мог поставить, как надо.
Стог любой мог,
как надо, сметать.
Я на вилах последнее лето
Поднимаю зеленым пластом.
Деревенская песенка спета.
До свиданья, родительский дом!
За дымящейся мглой дождевою,
В середине ненастного дня,
Ты осталась, деревня, вдовою,
Проводив за ворота меня.
И куда меня только не мчало!
Но тогда я не думал,
юнец:
Всем дорогам моим
здесь начало,
Всем дорогам моим
здесь конец!
…Как он сладок, отечества дым.
Как он горек, когда замечаю.
Замечаю по лицам родным.
Что работает время нещадно.
Мать одна.
Сколько раз я ее
Здесь одну оставлять зарекался!..
«Как я брошу хозяйство свое?..
Привози на гостинцы лекарства.
Ну куда я в твой город поеду —
Рассуди-ка ты, что и к чему:
Нет ни речки-лужка,
ни соседей.
То ли дело в своем-то дому.
Я вон езжу с печи на полати.
Не мани,
буду здесь доживать.
Только на зиму дров мне наладишь,
Да поможешь картошку копать».
Засыпаю на старой повети.