Мол, к чему еще слова,
Мол, и сам ты, парень, мелешь
На четыре постава!
Вспомни любушкино имя —
Без тебя вся жизнь пуста…
И сливаются с моими
Мельничихины уста!
То не гром гремит над бором,
То не по небу гроза —
Это сыплет с перебором
Не моя ли гармоза:
– Ой ты, любушка моя,
Чем ты недовольная?
У нас мельница своя,
Своя и маслобойная!
Дымковская игрушка
Из каких же глубин проросло,
Не погибнув под северным небом,
Это – вятских кровей —
ремесло
В пору роботов и ширпотреба!
Чудотворство души и огня
В превращеньях
божественных глины
Вдруг повеет опять на меня
Светом Родины,
Русью былинной.
И подхватит, завьет, понесет
Каруселью языческих плясок
Бесконечный цветной хоровод
На веселую ярмарку красок!
Это праздник отеческих мест,
Так неужто пребудет он втуне?
Широко раздается окрест
Пересвист сумасшедшей
Свистуньи!
Позабыты заботы и грусть.
Безоглядная Русь веселится.
Сам сойду я с ума
И влюблюсь
В самолучшую здесь мастерицу!
Синь очей да славянская стать
В набивном расписном сарафане —
За морями
такой не сыскать,
За горами
такой не достанешь!
И, толпу пораздвинув плечом,
Ног своих от волненья не чуя,
Я спрошу, улыбнувшись: «Почем
Продаете, красавица, чудо?»
Мы толпой иль судьбой сведены,
Наклонясь, я шепну ей на ушко:
«Вам, сударыня, нету цены.
Вы прекрасны, как ваша игрушка».
Засмеется, зардевшись, она
И в ответ мне промолвит лукаво:
«Нет, всему есть на свете цена…
Ах, какой интересный вы, право!»
Говорю я ей, глядя в глаза:
«Нет, поверьте,
Я сердцем клянусь вам —
Брать за деньги игрушку нельзя,
Потому что бесценно искусство!»
И смотрю я в глаза ей, смотрю.
И она улыбается снова:
«Я игрушку вам так подарю —
За хорошее, доброе слово».
Тут уж я потрясенно молчу,
Добротою ее оглоушен:
«Нет, постойте, я вам заплачу!
Что слова!
Я отдам свою душу!»
Мы почти переходим на «ты»,
И она опускает ресницы.
За игрушку такой красоты
Я и в ноженьки рад поклониться.
Так давай, коль на то уж пошло,
Ей по праву хвалу воздадим-ка:
Просияв,
Не полсвета ль прошло
Слово звонкое вятское —
«Дымка»?
Да и вправду, хоть падай,
хоть стой,
Опровергнуть присловье сумей-ка:
Из земли, мол,
Из глины простой
Девки вятские лепят копейку.
Не в обиду сказать мужикам
И вникать в их секреты не стоит:
Только женским дается рукам
Мастерство это, с виду простое.
Почитался издревле закон:
Тайна тайн,
Даже самая малость,
Как наследство в роду,
Испокон
Внучке бабушкой передавалась.
Не корчага, не винный кувшин,
Не горшок,
в коем пища варилась,
А улыбка и радость души
Их руками из глины творилась.
Потому и любуешься ты
Волшебством на черте вероятья —
Знать, подспудная суть красоты
До конца
Только женщине внятна.
Потому-то никто и не смог
Рукотворство,
что сердцем согрето,
Перевесть на валютный поток,
На холодный язык трафарета.
Ведь недаром же,
радуя глаз,
Жили жизнью живою игрушки:
Вот ударились барыни в пляс,
Кавалеры поют им частушки;
Гуси-лебеди в небе кричат,
Петухи спозаранку горланят,
Мчатся тройки,
Коровы мычат,
Круторогие блеют бараны.
Мир волшебный цветет, многолик,
В колдовстве, неуемном
и звонком.
И душой молодеет старик,
И становится взрослый ребенком.
Молодой,
золотой,
голубой,
Мир звенит в озорной перекройке.
Да и мне бы,
и мне бы с тобой
В сказку жизни умчаться
на тройке,
Чтоб для нас
под захлеб бубенца
Все в летучем слилось перестуке,
Чтобы я миловал без конца,
Целовал твои нежные руки!
Купальская ночь
Этой ночью цветут
чародейные травы,
В жуткой темени шастает
нечисть везде,
И купаются все,
И срывают купавы,
И пускают венки по текучей воде.
Если немил косо взглянет —
Мой веночек тонет, вянет.
Если мил венок достанет —
Зеленеет, расцветает!
А на игрищах буйное
свищет веселье!
Бубны, дудки и гусельцы
пляшут в руках.
Щедро плещет любовь
приворотное зелье —
Никуда друг от дружки
не деться никак!
Я венок ему дарила —
Люби, милый, говорила.
Ой, Купала, ой, Купала —
Полюбила и пропала!
Ведьмам зубы замкнуть
в рожь уходят попарно,
И, покуда не кончится эта игра,
Из цветка перекинувшись в
девушку с парнем,
Иван Марью целует
в цветах до утра.
Отчего, купала-ночка,
Твоя дочка без веночка?
Чур, чур, ведьма чуровая! —
Дочка с милым ночевала!
И какое же надо
иметь постоянство,
И любовь к той
языческой вере своей.
Если, клятый попом,
древний праздник славянства
Докатился до наших
стремительных дней!
Я запомнил еще
в луговом перезвоне
Закипающий гул
молодежных ватаг.
Там частушки вились,
Там сшибались гармони
В забубённом веселье
гулянок и драк.
Мы кидались, мальчишки,
в людской муравейник,
Где все дыбилось,
пело,
плясало,
неслось!
И в девчоночьи кудри
бросали репейник,
И глушили, форся,
сахариновый морс.
И в такую же ночь,
уж не ради забавы,
Где-то бросив гармошку,
от радости глуп,
Я купальские рвал своей
милой купавы
И впервые отпробовал
девичьих губ.
И сегодня, по этой
традиции древней,
Знать, недаром весь год
заедает тоска,
Горожане, что были вчера
лишь деревней,
К этим дням норовят
взять свои отпуска.
И пускай бригадир
загулявших штрафует,
Потому что в разгаре
стоит сенокос,
И правленье колхоза
контрмеры мозгует,
Об Ивановом дне
обсуждая вопрос.
Только если заглохнет он,
праздник купальский,
Я скажу вам в тоске,
безо всяких прикрас,
Станет меньше одной
чародейкою сказкой,
Чудом меньше одним станет
в жизни у нас!
«Кровли родной деревушки…»
Кровли родной деревушки —
Полузабытый приют.
Ласточки-береговушки
Снова над нами снуют.
Легкими крыльями весел
Ласточка-лодка взмахнет —
Чувствуешь – снова ты сбросил
Клятого времени гнет?
Снова гуляй, как захочешь!
Снова с тобой мы одни
В эти купальские ночи,
В эти купальские дни.
Годы нас не разделили.
Разве разделишь добро —
Наших купавок и лилий
Золото и серебро?
В речке, как молодость, быстрой
Полдень бездонно-высок.
Нам мать-и-мачехи листья
Стелет прибрежный песок,
Словно не веря удаче,
Краткое счастье ценя,
Как ты целуешь и плачешь,
Плачешь, целуя меня…
«Ивана-Купала кипенье…»
Ивана-Купала кипенье
Затихло в лугах у реки.
Задумался август,
Успенье.
Последние лета деньки.
Проводим и Флора, и Лавра.
И вот, молодая заря,
Гремя в золотые литавры,
Восславит приход сентября.
Любимая!
Что же ты,
Где ты?
Не знаю, как сердцу помочь —
В нем все еще буйствует лето
И наша купальская ночь.
«Я и не жду привета с Вятки…»
Я и не жду привета с Вятки,
Но в сердце радость, а не грусть:
Ведь мне обещано —
На Святки
Я с милой Вяткой обнимусь!
И сердцу видится воочью
В снегу искрящемся село.
Оно рождественскою ночью
Горит волшебно и светло.