Весь божий мир в сияньи тонет —
Поля и дальние леса.
Село бурлит,
Село гармонит,
Сливая в песни голоса.
Я тоже рад,
Как рады люди,
Рад ощутить народ плечом.
И словно в детстве, верю в чудо,
И все невзгоды нипочем.
А главное,
Что ты, шальная —
Любовь, отчаянье, звезда —
В толпе отыщешься,
Я знаю,
И поцелуешь, как тогда!
Заветное гнездо
(Песня контрактника)
Зло собаки лаяли, глухо ставни хлопали —
Видно, не ко времени, распоздным-поздно —
Вырулил, беспутый, я во лесу ли, во поле
На твое заветное гнездышко-гнездо!
Здравствуй, незабытая!
Здравствуй, расхорошая!
Ставенки-заставенки, двери запирай.
Не татарин все же я, гость я жданный —
прошеный, —
Мы сегодня, милая, здесь устроим рай.
Я летел отчаянно через пни-колодины,
Через пули-выстрелы, гибельную тьму.
Как журавль из-за моря, рвался я на Родину,
И тебя, как Родину, сладко обниму.
Будет твое полюшко вспахано-взборонено,
И зерно уронено.
И твердым-твердо,
Улетая, любушка, буду знать —
На Родине
Ждет меня надежное гнездышко-гнездо!
Иносветы
Взгляд сторонний
мог бы не заметить,
Но была – ручаюсь головой! —
Чудная деревня Иносветы
Рядышком с дорогой трактовой.
На сто верст озера да болота —
Жуткие, зыбучие, без дна.
По ночам там глухо ухал кто-то.
Вздрагивала эхом тишина.
Там ребята – трости из баббита,
Духарные гирьки-кистени.
Не одна головушка пробита
Там бывала в праздничные дни.
Только не боялся я нимало
Ни ножа, ни гирьки на ремне:
Лебедью-царевной из тумана
Выплывала милая ко мне.
Я не помню, как мы
с ней расстались,
В синь-тумане дремлют те года.
Но в душе моей она осталась —
Незабвенной юности звезда!
Я приехал,
А деревни нету.
И живу я с думой об одном.
Что найду, быть может,
Иносветы
Не на этом свете —
На ином.
Имя
В этом имени легком —
Галина —
Глубины до конца не постичь.
Клич мне слышится в нем
журавлиный,
Журавлиный рыдающий клич.
В нем я вижу родную долину
На изломе июльского дня,
Где дубы, как живые былины,
Не о нем ли шумят для меня?
Где простор луговой нараспашку,
Где небесные слышу слова,
С ним усну я
на светлых ромашках —
И над нами
Сомкнется трава.
«В середине ночной темноты…»
В середине ночной темноты,
Будто зная мое состоянье,
Предо мной появляешься ты,
Еле видная в тихом сиянье.
Расстоянье и время – пустяк!
Эта ночь безоглядная – наша!
И глаза твои нежно блестят
В слабом свете осенних ромашек.
И толчками огонь изнутри
Нас уносит горячей лавиной.
Повтори еще раз,
Повтори
Это древнее слово: «Любимый…»
Чтоб у самой последней черты,
Перед самым последним слияньем
Светлым ангелом виделась ты,
Окруженная тихим сияньем.
«Как спасенье мое, в тишине…»
Как спасенье мое, в тишине
Зарождается шелест протяжный.
Первый снег.
Он как будто во сне
Тихо крутит снежинкою каждой.
Я сегодня умоюсь-утрусь
Чистым снегом, дарующим свежесть,
И пронзительной осени грусть
Неприкаянным счастьем забрезжит.
И внезапно в душе прорастут
Позабытые запахи сада.
И почудится: ты где-то тут,
За живой кисеей снегопада.
«Как вода у плотины у старой…»
Как вода у плотины у старой,
Как глухой отдаленный прибой,
Тополя этой ночью устало
В черном небе рокочут листвой.
За окошком дождливо и мглисто,
А в моей комнатушке тепло.
И сырые последние листья
Мотыльками стучатся в стекло.
И опять сквозь разгул листобоя
Одиноко орут петухи.
И опять о тебе и с тобою
Мои думы, тоска и стихи.
«С окончаньем дневной канители…»
С окончаньем дневной канители,
Без людей вспоминая меня,
Ты представь меня ночью метельной
В комнатушке моей у огня.
Ты представь, как бесчинствует ветер,
За окошком, со свистом кружа,
Как дрожит, и бушует, и светит
Золотой моей печки душа.
Ты, как ангел, встаешь за плечами.
Ты вдали от меня.
Мы вдвоем.
И сырые поленья печали
Занимаются в сердце моем.
И сгорают дотла.
И в загнете
Только угли надежды в золе.
Ничего, что тебя со мной нету.
Хорошо, что ты есть на земле.
«А ночами я слушаю ветер…»
А ночами я слушаю ветер.
А ночами, один, в темноте
Вижу я тебя тихой невестой
В белом платье, в туманной фате.
Вижу я тебя, будто воочью,
В этот день, в этот час, в этот миг:
Свадьба буйствует.
И неумолчно
Над бокалами «горько!» гремит.
Мы встаем над веселым застольем,
И на нас, затихая, глядят.
И с каким-то смущеньем и болью
Опускаешь ты медленно взгляд.
И в руках наших холод и жженье.
Ходуном перед нами весь дом.
Ах, как раньше все было волшебно!
Мы не знаем, что будет потом.
Ну так что ж,
Раз полынь в самогонке,
И вино посластить бы не грех —
Ты прости,
Что под долгое «горько!»
Я тебя поцелую при всех…
«Среди вокзальных катавасий…»
Среди вокзальных катавасий,
Среди перронных передряг
Нам все труднее расставаться.
Нам все труднее.
Это так.
Но все ж мы чтим
с тобой за милость
То, что у нас произошло.
И что бы дальше ни случилось,
Нам в самом главном повезло:
Ведь ничего не исковеркав,
Мы все ж друг друга обрели.
Вокзалы, гулкие, как церкви,
Нам обручиться помогли.
В поезде
Опять со мной мои сомнения,
И в бесконечной маяте
Колес вагонных откровения
Уже на тысячной версте.
Опять за желтою обочиной
Печаль проселочных дорог,
Да чей-то домик скособоченный,
Да огороженный стожок.
И только стуки-перестуки.
И вот опять, как ни крути, —
За околесицу разлуки
Тоской транзитною плати.
Да я бы проклял все дороги
И весь дорожный разнобой,
Когда б не знал,
что он в итоге
Нас все равно сведет с тобой!
Прощенья просит у любви
Душа опять прощенья просит,
Прощенья просит у любви
За все заносы-перекосы,
Изломы-выверты мои.
Противоречия – до стона —
Все безысходней и острей.
Хоть я, быть может, и не стою
Слезинки маленькой твоей…
Остановка
А колеса всю ноченьку будят
И поют эту песню внакат:
– Будь что будет!
Да-да!
Будь что будет! —
Я к тебе загляну
Наугад.
Без меня пусть на бешеном «скором»
Курит в тамбуре
Хмурый транзит.
Здесь я взгляд твой запомнил
С укором,
Здесь перрон по-родному сквозит!
Здесь, я знаю.
Печальное счастье
Осуждает мои куражи.
Может быть, я смогу достучаться
До твоей одинокой души…
«Я с порога в объятья бросаюсь…»
Я с порога в объятья бросаюсь —
Дверь на ключ!
Мы вдвоем – я и ты.
Я в твоих поцелуях спасаюсь,
Я в них падаю, словно в цветы.
За мученья земные награда —
Ты мне послана, видно, судьбой.
Ничего мне на свете не надо —
Все забыть
И забыться с тобой!
«Августовские дни…»
Августовские дни,