Домой. Это слово казалось ему странным и немного… условным, когда он мысленно произносил его. Возможно ли вообще, чтобы существовало такое место, о котором он думал бы как о доме? Такое, которое было бы для него драгоценным, тайным уголком, хранимым в сердце, когда он проходил через залы заседаний и вестибюли отелей в миллионе миль от него? Чем-то особенным, только для него одного… Может ли существовать такое место где-то на окраине этого города или всех других городов, в точности похожих на…
Портье наклонила голову набок:
– Вы кого-то ожидаете, сэр?
– Нет, – ответил Джоэл.
Его лицо неприязненно скривилось. Он не желал иметь дела с кем-то из клиентов Колтона, встречаться с ними лицом к лицу, если этого возможно было избежать, в особенности потому, что Колтон вечно устраивал что-нибудь такое без предупреждения. К тому же все они слишком много болтали о здоровом образе жизни и здоровом питании. Джоэлу иногда хотелось заставить их попробовать наилучшие из вредных продуктов Мура: свежий хлеб и жирные колбаски, просто чтобы посмотреть, какой ужас отразится на их лицах. Конечно, портье прекрасно знала, что никого он не ждет, ей просто хотелось увидеть выражение его лица. Это доставило ей некоторое удовольствие.
– Да, но вон там кое-кто хочет вас увидеть. Возможно, это сюрприз?
Когда Джоэл впервые рассказал Флоре о том, как он рос, она не осознала по-настоящему всей важности этого.
Он просто перечислял факты, не чувствуя необходимости как-то вдаваться в подробности. Ни слез, ни актерства. Он просто сообщил, что его родители не могли о нем заботиться, так что он попал под систему опеки. Флора, глядя на него, всегда с трудом могла себе такое представить, потому что Джоэл был таким организованным, таким красивым, таким уверенным, таким с виду неуязвимым… И он вроде бы не страдал из-за этого, вообще особенно не задумывался. Такова была реальность его жизни, только и всего.
Лишь много позже Флоре пришлось осознать, какой наивной – какой опасно наивной – она была, думая таким образом. Конечно, детство Джоэла не было идеальным… да и у кого оно было таким, если хорошенько подумать? Ни у кого. Но у самой Флоры были отец и мать, и они всегда были вместе, они любили свою дочь и поощряли проявлять свои способности, иногда успешно, иногда не очень. Но это ведь и есть семья: все хлопочут друг для друга.
Да, она не поняла. Не по-настоящему. Не глубоко. Она несколько отстраненно ощутила грусть, конечно, – не иметь семьи, как это ужасно… Но она так долго возводила Джоэла на пьедестал, всегда видела в нем великого босса и некий образец успешности и всего того, к чему она стремилась…
Да, он ей рассказал, но она не поняла и еще долго не понимала.
Если бы вы знали детей, выросших под опекой, то единственное, чего вы не стали бы никогда – никогда! – делать, так это устраивать сюрпризы. Такие дети сыты сюрпризами. Они уже повидали все сюрпризы, какие только можно повидать. Вроде такого: тебе больше не придется увидеть своих родителей. Или: ты больше не можешь здесь оставаться. Или: ты переходишь в другую школу. Или: нам очень жаль, но, похоже, тебя отправили в неудачную семью…
И если вы хотите показать свою любовь такому ребенку, будьте полностью предсказуемыми. Во всех отношениях. Будьте скучными и надоедливыми. Всегда.
Флора не поняла этого, даже когда очнулась, не слишком соображая, где она находится или который теперь час. И на самом деле сама удивилась тому, что находится в вестибюле отеля в Нью-Йорке, все еще в куртке с Мура, в такой жаркий день, чувствуя себя совершенно сбитой с толку, – при этом вдруг увидев Джоэла, смотревшего на нее с выражением малодушного ужаса… то есть она увидела осуществление своих самых глубоких страхов.
Глава 17
– Привет, – пискнула Флора.
И потерла глаза. Джоэл промолчал. Флора наконец заметила, что позади него за ними с жадным любопытством наблюдает портье.
– Привет, – откликнулся наконец Джоэл.
Он не обнял ее. Он просто смотрел так, как будто совершенно не понимал, какого черта она здесь делает. Да она и сама уже этого не понимала. Она не знала, какого черта делает здесь. Почему она не послушалась первых знаков инстинкта? Ей вдруг захотелось съежиться или просто провалиться сквозь землю.
– Я хотела тебя удивить, – робко произнесла она.
– Считай, что удивила, – коротко бросил Джоэл.
И тут же проклял себя, увидев ее глаза: она была так разочарована в нем… Но чего, черт побери, она от него ожидала? Он же был на работе, он старался разобраться со всем, чтобы вернуться домой. Он здесь не развлекался с другими женщинами, или что еще там она думала, раз уж явилась проверять…
– Я просто подумала… Я никогда не бывала в Нью-Йорке…
Флора сама не верила тому, как жалобно прозвучал ее голос, как будто она хотела быть его подружкой на какой-нибудь школьной экскурсии.
– Вот и приехала!
– Ты здесь остановилась?
Джоэл спросил это, не подумав. Он слишком устал в конце двух долгих недель, но как только у него вырвались эти слова, он уже готов был врезать самому себе. Он ведь даже не понял, что сам имел в виду, но…
Лицо Флоры побелело и застыло.
– Прости, что побеспокоила тебя, – пробормотала она и встала, чтобы взять свою сумку и уйти.
Джоэл лишь секунду спустя понял, что она делает, и поспешил за ней. Девушке-портье очень хотелось подойти ближе. Наверняка там дело шло к полному разрыву, Джоэл явно был в бешенстве. Очевидно, ничего серьезного…
– Флора! – закричал Джоэл, когда та уже шагала через шумный вестибюль. – Вернись! Прости. Прости меня. Ты просто… ты действительно застала меня врасплох, вот и все. А я ненавижу сюрпризы.
Голос Флоры дрожал, глаза наполнились слезами.
– Ладно, а я ненавижу выглядеть идиоткой, так что, думаю, мы на равных, – ответила она.
– Не надо… Это я идиот! – возразил Джоэл. – Это я! Прости. Пожалуйста. Идем наверх. Немножко выпьем. Давай… Я просто не ожидал увидеть тебя здесь.
– Правда? – спросила Флора. – Ладно, ты с этим справился весьма элегантно. Я ухожу. Я могу остановиться где-нибудь еще, а обратно я улетаю в воскресенье.
– Не надо… не глупи, пожалуйста. Пойдем. Прошу тебя. Идем наверх.
Джоэл огляделся. Похоже, они устроили сцену, что было абсолютно недопустимо.
– Пожалуйста, – прошептал он чуть слышно.
Портье с нескрываемым раздражением выдала Флоре второй ключ. По дороге к лифту они молчали. Ни одному из них не хотелось говорить о том, что только что произошло. Как будто первый барьер – из какого множества? – встал перед ними. Они оба потерпели неудачу, и оба не понимали, как это произошло. И теперь держались как чужие.
Флора почти смягчилась, когда увидела номер. Ей сразу пришлось признать, что он превосходит все ее ожидания. Номер был огромным, с большой гостиной, выходящей окнами на Манхэттен, розовеющий в лучах уже заходившего солнца, на восток располагался Бруклин.
Мебель была кремовой с серым: диваны и подушки, гардины на окнах во всю стену, и, ох, боже мой, терраса… Флору сразу потянуло туда. Терраса просто завораживала!
Флора подумала, что это похоже на то, что ей воображалось… как они с Джоэлом могли бы сидеть на такой террасе, смеяться, болтать, заказывать коктейли…
Она упрямо потерла глаза:
– Я устала. Для меня уже час ночи. Можно мне лечь поспать? Я устроюсь на диване.
Джоэлу не нравились плачущие женщины, и он не любил, когда на него оказывали эмоциональное давление. Но он уступил, Флора ведь была здесь. Этого достаточно, разве не так? Или он собирается весь вечер маяться чувством вины? Ему уже надоело чувствовать себя виноватым. Чувство вины было для него чем-то вроде проступка.
– Ладно, – кивнул он, отходя к своему письменному столу и поставив на него портфель. – Ты проголодалась? Можешь заказать что-нибудь.
Флора умирала от голода.
– Нет, все в порядке, – проговорила она.
– Хорошо.
Он протянул руку к портфелю.
– А ты… ты работаешь?
– У меня важное совещание с Колтоном. Нужно многое подготовить. Именно для этого я здесь. – Джоэл крепко сжал зубы.
Флора посмотрела в окно, на огни, один за другим загоравшиеся по Манхэттену, – изумительный, ошеломляющий мир изумительных вещей, которые ей не придется увидеть, – и от разочарования ей еще сильнее захотелось плакать. Все было там, рядом, а она все это упустит. Снова. Потому что на самом деле она вовсе не девушка Джоэла. Она просто его… что? Постель и завтрак? Деревенское убежище?
Не обращая на него внимания, Флора подошла к мини-бару и достала водку и тоник, даже не глянув на ценники. Она бросила куртку на спинку кресла, сняла просторный свитер – она уже просто задыхалась, – выдернула из волос нарядную заколку. Потом налила себе приличную порцию спиртного и вышла со стаканом на террасу, чтобы мягкий весенний ветерок сдул все ее планы, и путаницу мыслей, и разницу во времени…
Здесь, даже на двадцатом этаже, – а может, как раз поэтому – ей показалось, что город наплывает на нее волнами. Гудки автомобилей звучали невообразимо далеко внизу, садящееся солнце заставляло огромные здания отбрасывать косые тени, одну поверх другой, широкие полосы бульваров и авеню тянулись все в одну сторону, в отличие от маленьких извилистых улочек и дорожек на ее родине, сотни и сотни окон уже светились напротив…
Флора с завистью рассматривала сады на крышах и балконах, люди отдыхали на площадках пожарных лестниц и на балконах в такой приятный вечер, компании, друзья и возлюбленные, и разные обрывки жизни плыли перед ее глазами. Здесь люди жили намного ближе друг к другу, чем то было на Муре, но в то же время были отстранены, анонимны, различны. Это было очень странное чувство.
С непонятной грустью Флора подумала, что любой, кто мог видеть ее прямо сейчас, увидел бы просто некую девушку со светлыми волосами, стоящую в одиночестве. Она могла быть местной, могла знать Нью-Йорк как свои пять пальцев, могла приезжать сюда всю свою жизнь – и все равно осталась бы чужой.