Только любовь и уважение к Богине остановили Анирет от того, чтобы отбросить прочь освящённую бирюзу. Вместо этого девушка спрятала камень обратно за пояс. Опустив голову на руки, она беззвучно смеялась над собой, стараясь не расплакаться от обиды и ощущения собственной глупости. Какая ирония, ведь разве не об этом она просила Золотую? «Если часть милостей Твоих и даров не для меня и не по силам мне, пусть я никогда не познаю их». Иногда Боги отзывались на молитвы даже слишком уж быстро.
Кто-то приблизился к ней и сел рядом, обнимая. Анирет вскинула голову в безумной надежде… и встретила мягкий взгляд Икера. Кажется, он всё понял.
– Что делать, когда сам просишь Богиню забрать Её дары? – спросила она, невесело усмехнувшись.
– Ох, Анирет… – со вздохом жрец покачал головой и привлёк её к себе, гладя по волосам – совсем иначе, чем это делал дядя, но с не меньшей нежностью.
Девушка уткнулась в его плечо. Его тепло, его запах были такими знакомыми. Её тело доверяло ему по-прежнему, а тех, кому она могла доверять, было наперечёт.
– Восславим Дары Владычицы вместе? – прошептала она ритуальную фразу, поймав его ладонь и переплетая свои пальцы с его.
Его взгляд изменился, приоткрывая мягкое пламя его Силы – пока ещё только приоткрывая. Нежно он погладил её ладонь большим пальцем.
– Ты уверена? Я – не тот, с кем не состоялась твоя встреча в эту ночь.
– Этот дар не для него, мой друг, – искренне ответила она и чуть коснулась его губ своими. – Для тебя.
Всю нежность, которую она долго не смела обнажать, всю благодарность она выразила своему жрецу, не просто припадая к его источнику, но и передавая ему свою Силу в ответ. Эту ночь они провели вместе, даря друг другу радость и обновляя потоки энергий.
На следующий день после полудня ладьи покинули Тамер, продолжая свой путь к острову Хенму. Стоя на борту «Серебряной», Анирет смотрела на удаляющийся город, подаривший ей искристую радость, оставивший после себя привкус светлой печали. Икер тепло провожал её, но ни словом они на утро не перемолвились о произошедшем, предпочитая не нарушать хрупкой гармонии сложившейся между ними дружбы. И за это царевна тоже была ему благодарна. Яркость и глубина чувств были ей сейчас не под силу. Возможно, никогда не будут под силу, учитывая её изменившуюся судьбу. Но, по крайней мере, она не была одинока. Где-то ей действительно были рады.
– Боги, ты себе просто не представляешь, Анирет… – услышала она шёпот рядом.
Мейа тихонько приблизилась и остановилась рядом с ней. Вскользь бросив взгляд на подругу, Анирет поняла, что ту буквально распирало от желания непременно с ней поделиться, и усмехнулась, отогнав от себя воспоминание о том, что случайно углядела.
– Полагаю, всё свершилось?
– О да!
– Так, как ты себе представляла?
– Лучше, намного лучше… Он… – Мейа понизила голос и развела руками, не находя слов. – Он просто невероятный…
Анирет сделала над собой усилие и кивнула, произнеся единственно уместное слово, которое ожидала услышать подруга:
– Расскажешь?
Впрочем, ей и правда было интересно.
Глава 6
Сторонники царицы редко позволяли себе собираться вместе. Это всегда было слишком рискованно, а теперь, когда Император вёл своё расследование, в особенности. Многие участники сети осведомителей и вовсе не знали о существовании друг друга.
Этот вечер был исключением. Но жуткие вести, которые сообщила Амахисат, требовали немедленного обсуждения. Собрались, конечно, не все, но многие – те, кто имел большое влияние, гласное или негласное. Теперь несколько мужчин и женщин, пожелавших остаться неназванными друг другу, кроме разве что тех, кто и так был знаком, совещались, как лучше действовать дальше.
Таа был мрачен и молчалив. Он не знал, что возмущало его больше – посягательство на тело наследного царевича или вмешательство человеческой женщины в жреческие таинства. Для него и столичного храма Стража Порога полученные сведения представляли наибольшую угрозу. Гнев Императора мог обратиться не только против маленькой общины осквернителей, но и против всего культа Ануи в целом. А ведь Таа говорил царице, что отправить в полузабытый храм нужно было его, а не Колдуна. Уж он бы разобрался во всём даже раньше и сумел бы вовремя отвести удар от остальных жрецов Стража Порога. Но Амахисат была непреклонна. Она доверяла магу – доверяла даже больше, чем, на взгляд Таа, следовало бы. Бальзамировщик признавал пользу этого опасного полубезумного рэмеи, для которого границы дозволенного лежали намного дальше, чем для него самого. Силы, таланта и знаний ему было не занимать. Где только Безумная Серкат нашла такого ученика – одним Богам ведомо. Но жрец Сатеха оставался жрецом Сатеха. Недаром Его культ был запрещён в Империи. Никто не знал, что было на уме у служителей Владыки Первородного Огня – подчас даже они сами. Но когда Таа подступался к царице с такими разговорами, Амахисат даже не выслушивала его до конца. Вот и тогда не выслушала. Жрецу Сатеха не было доступа на территорию, благословлённую Ануи! А он, Таа, мог попасть туда. Его труд принёс бы более щедрые плоды, и драгоценное время не было бы безвозвратно утеряно. Но теперь уже поздно рассуждать. Да и в одном царица была права – его отбытие заметили бы, стали бы задавать ненужные вопросы. Император не отдавал столичному храму такого приказа, а стало быть, и Верховный Жрец Минкерру удивился бы настойчивой просьбе об отлучке и столь рьяной инициативе своей правой руки.
При любом раскладе дело выглядело прескверно. Похоже, провинциальные бальзамировщики забытого и заброшенного вскоре после отгремевшей тридцать лет назад войны храма решили выступить спасителями и как-то возвеличиться за счёт недавней трагедии. Не хватало ещё кормить из казны горстку тёмных магов – осквернителей гробниц, бросающих тень на всё служение Стражу Порога. Их делами никто бы не заинтересовался, но нет же – им понадобилось украсть останки царевича и использовать в богомерзком ритуале. И на что они только рассчитывали? Для каких целей собирались использовать тело Хэфера? Остановить их было делом чести для любого разумного жреца, а тем более – жреца Ануи. Впрочем, со жрецами-то справится и сам Император, да только вряд ли его воины найдут в храме основных участников истории. Царица хотела выйти на Хэфера первой – оно и понятно. Для неё это было вопросом жизни и смерти. Для всех них было так… Живой или мёртвый, Хэфер прекрасно знал, что именно произошло с ним, а значит, знали и те, кто поднял его.
«Да, прескверно…» – подумал жрец и тяжело вздохнул, вполуха слушая спор остальных участников собрания.
На него, Таа, второго в Таур-Дуат бальзамировщика после самого Верховного Жреца Минкерру, царица возложила особую задачу. Пусть остальные сторонники Амахисат охотятся на мёртвого царевича, пусть донесут весть до каждого, способного слышать, и таким образом лишат его всех возможных сторонников. В сердцах рэмеи и людей поселятся сомнения и страх, и никто не рискнёт помогать ожившему мертвецу, как бы ни относились к наследнику при жизни. Ему негде будет скрыться, и рано или поздно его найдут.
Но сам Таа должен был пленить эту недожрицу и понять, что она собой представляла, – причём добраться до неё он намерен был, разумеется, раньше, чем слуги Императора. Если Страж Порога действительно наделил её Силой, из этого можно будет извлечь пользу. Но нельзя допустить возвышения дерзкой человеческой девки, посягнувшей на тайны рэмейских жрецов. Только действовать нужно деликатно, чтобы колдунья, чего доброго, не рассекла связи, пусть и противоестественно, но всё же удерживавшие царевича Хэфера на Берегу Живых. Возможно, даже удастся привлечь её на свою сторону. Люди обнаруживают порой удивительные и полезные таланты. Главное, не только найти её, но и переиграть, сломить, чтобы она не использовала своё основное преимущество – знание о том, как погиб Хэфер. А, впрочем, кто поверит отступнице, если грамотно всё обставить?
Император не должен усомниться в том, что столичные жрецы оставались ему верны. Но разобраться с проблемами сугубо жреческими надлежало самим бальзамировщикам, без привлечения Эмхет или даже Таэху, влияние которых и без того было слишком велико.
«Раз уж живые предпочитают держаться от нас подальше, пусть и в дела наши лезут пореже», – как рассуждали некоторые жрецы Ануи, и Таа с этим был полностью согласен.
То, что происходило сейчас, явно и в первую очередь касалось бальзамировщиков. Итог истории пока тяжело было предсказать. Но успех означал победу сразу на многих фронтах.
Таа позволил себе потешиться мыслью, иногда его согревавшей: пора бы ему возвыситься над старым Минкерру, верным слугой Императора. Верховного Жреца уже ничто не интересовало в этой жизни, кроме мертвецов. Пришло время ему отправиться на покой, уступив место более молодому и сильному последователю.
– Что думаешь, друг? – спросил сидевший рядом вельможа.
– Женщина, облечённая Силой Ануи, может быть опасным противником, – изрёк Таа. – Я возьму её на себя. Не смейте её трогать.
– Тебе совсем не нужна будет наша помощь, бальзамировщик? – усмехнулась красавица, имевшая, как было известно Таа, большие связи на теневом рынке.
– Отчего же, – Таа ответил ей той своей любезной улыбкой, от которой окружающим обычно делалось не по себе. – Я буду признателен твоим внимательным помощникам, способным выследить интересующую нас пару.
– Рада, что ты ценишь нас.
– А я рад, что ты берёшь на себя колдунью, – поморщился вельможа. – Что до слухов… уж об этом мы позаботимся.
– О да, – промурлыкала красавица. – Позаботимся…
– Я не хотел бы, чтобы гнев Императора коснулся меня, если он вдруг доберётся до царицы, – пробормотал купец, ведший дела равно и с рэмеи, и с людьми, и с эльфами.
– Никто из нас не хочет этого, – фыркнул вельможа. – Но мы знали, на что идём, служа царице и её наследнику. Эта миссия готовилась почти двадцать лет, а может, и больше. Поздновато для сомнений.