то изрядно омрачало радость победы, и как царевич ни старался, он не мог отогнать от себя досаду и тяжёлые мысли. Будь он хоть трижды потомком божественного Ваэссира, многое в этой жизни было вне его контроля, а смиряться с таким положением вещей он пока не научился.
Закончив доклад о делах в городе, Никес поклонился.
– Если я могу спросить, господин мой царевич…
– Спрашивай, – кивнул Ренэф.
– Когда будет объявлено имя нового градоправителя Леддны?
– Как только он прибудет сюда. Ни днём раньше.
– Многие здесь полжизни бы заложили, чтобы знать то, что знаю я, – усмехнулся командир стражи.
– Чем больше затягивается вопрос о том, кто станет наместником Императора, тем больше становится просьб об аудиенции… и подарков нашему царевичу, – Нэбвен неодобрительно покачал головой.
– Совершенно никчёмных, – фыркнул Ренэф. – За каким фейским зверем мне нужны целых четыре серебряные вазы? Было б нужно – я бы взял. А шесть тканых ковров? Заворачиваться в них, что ли?
– Зато городской казне, которой ты передал их, господин, они весьма помогли, – отметил Никес.
– Так пусть бы сразу и несли туда. Градоправителя мы выбрали не по количеству подаренных ваз.
Командир стражи подавил смешок.
– Да, в Леддне, как оказалось, много ваших неожиданно ярых приверженцев – тех, кто только и ждал вашего прихода в город, – с иронией заметил он.
– А выражают свою приверженность некоторые даже громче тех, кто приходил к нам тайно перед битвой, – военачальник усмехнулся в усы. – Столько клятв в верности, как в этом месяце, я давненько не слышал.
Ренэфу вся эта возня была противна. Как будущий Император, он, конечно же, должен был разбираться и с этим, но видели Боги, с планами сражений у него получалось лучше.
– Назначение вызовет целую бурю негодования у элиты города, – заметил Никес.
– Мне всё равно, – отрезал царевич. – Я пообещал людям, что новым предводителем будет человек, и я это обещание исполню.
Насмотревшись на знатных горожан, он только ещё больше укрепился в своём решении. Вчера они ненавидели его, а сегодня поклонялись ему. Это означало, что завтра, стоит ему уйти из города, они тут же начнут плести интриги против рэмеи. Хорошо, что здесь ему есть на кого положиться!
– Я буду рад видеть во главе Леддны человека, достойного твоего доверия, Сын Солнца, – спокойно ответил Никес. – Уверен, мы с ним сумеем договориться.
– Наш будущий градоправитель не вполне уверен в своих силах… Ему понадобится твоя поддержка, друг, – сказал Нэбвен, обращаясь к командиру.
– Значит, она у него будет, – с готовностью согласился воин.
– Жёны ваши уж точно поладят сразу, – Ренэф переглянулся с Нэбвеном и улыбнулся.
– Даже так? – Никес с интересом посмотрел на обоих рэмеи.
– В смелости и силе духа госпожа Алия не уступает имперскому воину, – весело пояснил военачальник.
Некоторое время они обсуждали события в Сафаровой деревне и то, как понемногу выстраивалось доверие между рэмеи и людьми. После царевич отпустил Никеса, и тот поспешил домой, к своей Клийе.
Нэбвен улыбнулся вслед командиру с некоторой грустью, думая о чём-то своём.
– Скучаешь по дому? – спросил Ренэф.
– Не скрою, да, – вздохнул военачальник. – Но такова уж наша служба: никогда не знаешь, куда и на какой срок тебя забросит судьба и воля Владыки.
– Воля Владыки не подразумевала срок такой долгий, так что обвиним судьбу, – усмехнулся царевич и уже серьёзно добавил: – Я не вправе отпустить тебя домой, ведь сопровождать меня тебе приказал отец. Будь моя воля – ты бы свиделся с родными прямо завтра… хотя без тебя, – признался он с некоторой неохотой, – мне здесь пришлось бы сложновато.
– Спасибо, Ренэф, – Нэбвен улыбнулся. – Я рад был сражаться с тобой плечом к плечу.
– Я тоже, – искренне ответил юноша, подёргивая хвостом от волнения. – Как же я злился на тебя поначалу, ты бы знал!
– Догадываюсь, – военачальник усмехнулся в усы. – Ты не то чтобы хорошо скрываешь свой гнев.
– Да уж. А теперь с трудом представляю, как справился бы без тебя. Да чего там – никак бы не справился, наверное, – Ренэф отмахнулся, поспешив закончить со сложными для него признаниями. – И к каким хайту провалились наши гонцы? Или портальные святилища им на голову рухнули?
– Пока мы можем немного насладиться передышкой. По моему опыту, события имеют свойство происходить сразу скопом.
– Ждать невыносимо.
– Почему бы завтра тебе не отправиться на охоту? Сбросишь немного напряжение. Очередных носителей даров с вазами, – Нэбвен улыбнулся, – я обязуюсь принять вместо тебя.
– Идёт! – рассмеялся Ренэф.
«Мой светоч, вести о твоей победе вдыхают невероятную радость в моё сердце. Более отрадно, чем узнать о твоём успехе, в котором я и не сомневалась, мне было бы разве только увериться, что ты жив и здоров. Мой прекрасный молодой полководец, это лишь начало твоего блистательного пути. Мы с отцом так гордимся тобой! Всё во мне поёт от счастья. Крылья моего юного сокола раскрылись и набирают силу.
Возвращайся же скорее в мои объятия, Ренэф. Невыносимо так долго не видеть тебя. В твою честь мы устроим праздник. Скудных вестей так мало для того, чтобы успокоить материнское сердце. Я жажду услышать подробный рассказ обо всём произошедшем из первых уст.
Должна сказать, что здесь, в Апет-Сут, тебя ждёт новый долгожданный виток пути. Владыка вплотную займётся твоим обучением, которое до сего момента откладывал. Отдых твой будет недолгим – тебе предстоит так многое узнать и понять. Твоя сестра уже отправилась по приказу отца в верхние сепаты, а прежде посещала Обитель Таэху. Император взращивает тебе мудрую советницу, и, признаться, она делает большие успехи на этом пути. Чего доброго, скоро даже тебе будет за нею трудно угнаться, несмотря на твой живой ум и дарованные Богами таланты. Поспеши же!
Очень надеюсь, что дела не задержат тебя в Лебайе дольше необходимого. Считаю дни до нашей встречи».
Письмо не было подписано, но этого и не требовалось – его скрепляла личная печать царицы. Да и её руку, её изысканный узорный почерк Ренэф безошибочно узнавал всегда. Сквозь эти строки она говорила с ним так тепло и нежно, что он немедленно пожелал увидеть её. Он терпеть не мог показывать эмоции, делавшие его образ, как ему казалось, менее мужественным. Но на самом деле царевич очень любил мать и только сейчас понял, как сильно уже и сам соскучился по ней. Она ведь до сих пор так и не знала, что спасла ему жизнь своей предусмотрительностью. Возможно, вообще не стоило ей рассказывать… но ведь она всё равно узнает. Рано или поздно, но Амахисат становилось известно всё. Это и завораживало, и пугало. Ну что ж, узнает так узнает, главное – не от него.
Пользуясь тем, что он был один, Ренэф ещё несколько раз перечитал письмо, наслаждаясь разливавшимся внутри теплом, привычно уносившим тревоги. Потом он поднёс тонкий лист бумажного тростника к лицу, точно надеясь уловить аромат благовоний, которыми мать умащивала свою кожу. Этот аромат он помнил с детства и сейчас как будто ощутил его вновь. Украдкой коснувшись письма губами, он спрятал его и посмотрел на запечатанное послание Владыки. Его сердце забилось как сумасшедшее, словно он всё ещё был мальчишкой, ожидавшим встречи со своим отцом и Императором – так редки были они. Ренэф медлил открывать это послание. С другой стороны, если бы там содержалось что-то плохое, мать бы обязательно предупредила его между строк.
«Ренэф, ты не должен развязывать военный конфликт, – сказал ему тогда отец. – Это – приказ, понятно? Когда придёт время воевать, я скажу».
Что ждало его в письме, кроме приказа дождаться солдат и возвращаться в столицу? Ренэф не мог сказать, боялся ли. Если копнуть глубже – наверное, у него были свои страхи, как и у всех, но он их не осмысливал. Само чувство страха он почти никогда не испытывал и плохо знал его. О царевиче говорили, что он лишён осторожности, но откуда было ей взяться, когда отсутствовал даже самый разумный, необходимый для самосохранения страх? Поэтому скажи ему кто-нибудь сейчас, что он не просто медлил, а боялся открывать послание – он бы чрезвычайно удивился, а потом этому «кому-нибудь» сильно бы не поздоровилось. Подумав, Ренэф решил дождаться Нэбвена. В конце концов, новости от Императора военачальник имел право узнать одновременно с царевичем.
Нэбвен не заставил себя долго ждать. Прибытие гонца в сопровождении нескольких имперских стражей сегодня стало самым важным событием, затмив даже волнения в Леддне по поводу скорого назначения нового градоправителя.
– Я не открывал без тебя, военачальник, – сказал Ренэф, едва только старший рэмеи переступил порог комнаты, и протянул ему письмо отца. – Наш дальнейший план действий.
Нэбвен улыбнулся рассеянно, пряча тревогу.
– Благодарю, – кивнул он, принимая письмо, и притворил за собой дверь. – Со дня на день должен прибыть Сафар с семьёй.
И правда, военачальник как на предсказательные камни глядел – всё начало происходить одновременно. Сегодня же им доложили, что будущий градоправитель наконец покинул приграничное селение и направлялся в Леддну с небольшим обозом.
– Что ж, хорошо. Его прибытие решит многие проблемы.
– И добавит нам новых, – развёл руками Нэбвен. – Этот котёл кипит всё так же.
– Скажи мне, что только в людских городах так, а у рэмеи всё иначе, – вздохнул царевич. – Меня это изрядно успокоит.
– Увы, за всю мою жизнь я не бывал в местах, где нет интриг. Но мне отрадно слышать, что ты, похоже, скучаешь по дому. Уверен, Владыка призывает нас в столицу.
– Так давай посмотрим, что он нам велит, – юноша с нетерпением дёрнул хвостом.
Они расположились на циновках у окна, и Нэбвен с молчаливого дозволения царевича поддел когтем печать.
– Хочешь посмотреть сам, Ренэф?
– Давай ты зачитаешь.
– Волнуешься, я понимаю, – военачальник тепло улыбнулся и перевёл взгляд на послание. – Письмо написано рукой самого Владыки. Он поздравляет тебя с победой и настоятельно просит скорее присоединиться к нему в столице. Для меня далее следует приказ готовить воинов к отбытию и разрешение оставить в новом гарнизоне тех, кто того желает. А в конце вот…