дчинявшейся одному из кланов – скорее всего, клану Тиири, раз уж Пресветлая выбрала её.
– Посол Её Величества? – прозвучал голос Ренэфа. – Но разве не по воле градоправителя Митракиса ты здесь, госпожа Нидаэ?
– Так и есть, сиятельный царевич, – согласилась эльфея.
– Ты говоришь за людей?
– И не только за них, господин, – Тессадаиль чуть улыбнулась. – Мой народ, как и прежде, желает мира, согласно договору между Её Величеством и Владыкой. Наши возможности по эту сторону гор ограниченны, и всё же мы приложили немало сил, чтобы совершить то, что способно успокоить твоё сердце. Я отдала твоим воинам оружие, которым защищала себя по дороге через пустыню, и пришла к тебе без злого умысла. Мать Данвейн да будет свидетельницей моих слов, а Охотник Каэрну пусть сразит меня не знающей промаха стрелой, коли лживы мои слова. Вместе с оружием я доверила твоему солдату и суть моей миссии.
– «Там, где Леддна допустила роковую ошибку и не восстановила справедливость для великого Императора Таур-Дуат, справедливость восстановлена Митракисом», – произнёс Нэбвен.
Эльфея склонила голову, подтверждая эти слова, и вскользь посмотрела на военачальника.
– Могу ли я говорить открыто, сиятельный царевич?
– Военачальник слышит то же, что слышат мои уши, и видит то, что видят мои глаза, – ответил ей Ренэф ритуальной фразой. – Говори, госпожа Нидаэ.
– И твои телохранители?
– Разумеется.
Тессадаиль обвела взглядом присутствующих, не спеша начинать. Нэбвен видел, что Ренэф едва сдерживает нетерпение и раздражается из-за промедления.
– Я прибыла к тебе одна, но у границ этой земли разбил свой лагерь отряд солдат Арфена, сына Иория, градоправителя Митракиса.
– Это угроза? – царевич подался вперёд, хмурясь.
– О нет, сиятельный сын Императора, – эльфея чуть улыбнулась. – Ты будешь рад нашим дарам, ибо градоправителю Арфену и нам удалось то, с чем не справился… или же не пожелал справляться… градоправитель Ликир. Мы поймали заговорщиков, действовавших в Лебайе и посеявших раздор между нашими народами. Деликатность же этой истории заключается в том, что не все они – люди.
– Вот как, – Ренэф откинулся на спинку кресла, глядя на эльфею с нескрываемым недоверием.
– Во главе заговора в Лебайе стояли влиятельный вельможа и несколько людей рангом пониже, но увы… среди моего народа так же встречаются недостойные.
– Как странно слышать, что вы признаёте это, леди Нидаэ, – усмехнулся царевич, произнеся эту фразу по-эльфийски, и снова перешёл на рэмейский: – У тебя есть полномочия передать мне эльфа, госпожа?
– Это будет справедливо, ибо вина его доказана в ходе проведённого нами расследования.
– Я хочу знать детали.
– И я поведаю их тебе, а ключевые факты изложены в послании градоправителя Арфена, которое я и принесла тебе. Его воины и наши передадут в твою власть преступников с тем, чтобы ты мог забрать их с собой и привезти на суд Императора Эмхет, да будет он вечно жив, здоров и благополучен.
Нэбвен почувствовал, что голова у него пошла кругом. Эльфы, как и рэмеи, предпочитали судить своих сами. Этот жест был поистине королевским подарком… или же дорогим откупом.
– Позвольте взглянуть на послание, леди Нидаэ, – произнёс он по-эльфийски.
Ренэф кивнул.
– Как угодно сиятельному царевичу, – безмятежно отозвалась эльфея и открыла кожаный чехол.
Достав свиток с посланием, перевязанный и запечатанный, Тессадаиль протянула его царевичу, держась на почтительном расстоянии и ожидая его знака. Этикет она действительно знала прекрасно, до мельчайшего жеста, и даже выразила своё почтение к недоверию царевича. Она поднесла свиток к лицу и глубоко вдохнула, а потом улыбнулась.
– Яда здесь нет, как видите, господа. Я отвечаю своей жизнью.
Ренэф подал жест одному из своих телохранителей. Тот принял свиток из рук Тессадаиль, осмотрел его, не вскрывая, и только потом передал царевичу. Юноша сломал печать и развернул свиток. Как успел увидеть Нэбвен, листов было несколько.
– Единственная цель твоего прибытия, госпожа Нидаэ, – доставить мне это послание? – спросил Ренэф.
– И пленников, но в том мне помогут наши воины, – с поклоном ответила эльфея. – Прийти к стенам Леддны вместе с отрядом, пусть и небольшим, я сочла неразумным, дабы ты не расценил наше прибытие как угрозу.
– Мудрое решение.
– Благодарю, – она улыбнулась одними губами. – Говорить с тобой о делах мира и войны вне моих полномочий, но мы, в свой черёд, уповаем на мудрость великого Императора Эмхет и его сына. В твою власть градоправитель Арфен передаёт нескольких людей, поправших и честь, и доверие всех нас. Мы же передаём преступника нашей крови, лорда Ассаи, чей род служил Высокому Лорду Арелю.
Повисла неловкая тишина. Нэбвен сумел скрыть своё изумление. Не просто эльф, но эльфийский аристократ, пусть и не один из представителей Высоких Родов – неслыханное дело.
– Прежде я ознакомлюсь с посланием, – сказал Ренэф и жестом подозвал к себе адъютанта. – Отведи госпожу посла в достойную комнату, и пусть она не знает отказа в питье и пище, – переведя взгляд на Тессадаиль, он добавил: – Мы встретимся позже, когда я прочту всё и обдумаю. Тогда я задам тебе оставшиеся вопросы и, возможно, дам ответ.
– Всё время мира в твоих руках, царевич, – учтиво ответила эльфея, поклонившись. – Благодарю за гостеприимство и радушный приём.
Слова о радушном приёме можно было бы счесть преувеличением, учитывая сухость Ренэфа и его плохо скрываемую враждебность. Но в текущих обстоятельствах даже самый скупой приём, в ходе которого участники беседы не обнажали оружия, мог справедливо называться радушным.
Когда адъютант препроводил Тессадаиль из комнаты, и телохранители остались ждать за дверью, Нэбвен и Ренэф уже наедине принялись изучать отчёт градоправителя Митракиса. В своём письме, написанном по-рэмейски скорописью[25], градоправитель учтиво заверял, что поддерживает мирный договор вне зависимости от ситуации в Леддне, поскольку за действия Ликира, властителя свободного города, он, Арфен, ответственности не несёт. После цветистых пожеланий благополучия и долголетия Императору, его семье и Ренэфу в частности следовало не менее многословное описание приложенных усилий и потраченного на раскрытие заговора времени, а также указание на бесценную помощь эльфов Данваэннона. Далее шёл стройный и логичный отчёт, содержавший ключевые точки расследования, и предложение расспросить о деталях леди Тессадаиль Нидаэ. В конце содержались имена и краткий рассказ об официальной деятельности заговорщиков на территории Лебайи. Завершалось письмо добрыми пожеланиями и просьбой – официальной просьбой, отказать в которой без серьёзных последствий не мог ни военачальник, ни даже царевич, – представить заговорщиков на суд самого Владыки. В не менее официальной манере Арфен просил также препроводить леди Нидаэ к границам прилегающих к Митракису земель после того, как пленные будут переданы. В конце значились две печати и подписи – градоправителя Арфена, сына Иория, и Высокого Лорда Таэнерана Сильри, эмиссара Её Величества в Лебайе, главы посольства, частью которого была Тессадаиль.
Имя рода Сильри было Нэбвену смутно знакомо из военных сводок. Несколько лет после войны гарнизоны эльфов стояли близко к границам Империи, и кто-то из Сильри точно был там. Сильри защищали интересы людей и не были столь расположены к рэмеи, как Арели. Вот только история рода Арель окрашивалась красками всё более мрачными, раз эльфы соглашались передать одного из верных роду аристократов во власть Императора. Задумавшись об этом, военачальник пропустил момент, когда Ренэф достал последний лист послания. Оно было написано другой рукой и не имело под собой ни подписей, ни печатей. Нэбвен не успел разглядеть, что там было написано, – царевич схватил лист слишком быстро и несколько раз пробежал по нему глазами. Его лицо вспыхнуло и в следующий миг исказилось от ярости.
– Это от неё, – прошипел Ренэф.
– Что? – упавшим голосом переспросил военачальник. – От кого?
– Они укрывают Мисру! – рявкнул царевич, ткнув последний лист в лицо собеседнику.
Нэбвен прочёл несколько строчек какой-то романтичной песни о трепетной любви девы к спасшему её воину. В конце были приписаны строки: «Ты прекрасен, как молодой бог, и силён, как пустынный лев. Но ты не бессмертен, господин мой. Оставь мысли о завоевании Лебайи, иначе она станет твоим крахом и твоей погибелью. Возвращайся домой, тот, кого прозвали Сыном Солнца».
– Боюсь, я не вполне… Послание нежное, но фамильярное. Я понимаю, что ты оскорблён.
– Да посмотри же ты на текст! Эта песня. Мисра написала её в селении Сафара. Для меня! И эти слова… – Ренэф запнулся, и его лицо вспыхнуло ещё сильнее. – Две фразы она слово в слово сказала мне в ту ночь, в шатре, когда мы… когда я отослал её прочь. Не делай вид, что не знаешь. Ты сам или верные тебе следили за нами. Это письмо, провались оно к хайту, писала она! Эльфы и градоправитель Митракиса укрывают её! И они ещё смеют направлять ко мне гонцов?!
Нэбвен кашлянул.
– Ренэф, мы не можем выдвигать обвинения союзникам на основании песни и безымянного нежного послания.
– Как же ты не понимаешь! – царевич крепко выругался.
– Я всё понимаю. Но послушай меня. Всё, что мы можем сделать сейчас, это встретиться с посольским отрядом – разумеется, под защитой солдат, – отпустить леди Нидаэ, забрать пленников и доставить их на суд твоего отца. У нас нет доказательств.
– У нас есть осколки сосуда с «Пьянящим вздохом».
– Которые потребуют тщательного изучения алхимиками. Но дело даже не в этом. Нам нечем доказать, что градоправитель Арфен укрывает Мисру. Эльфы делают шаг высочайшей важности, передавая нам одного из своих. Ответить пренебрежением или тем более враждебностью на такой шаг – прямой путь к войне.
– Так по-твоему я должен просто