Ренэф подошёл к эльфее и протянул ей руку.
– Помощь к Вам всё же подоспела, – усмехнулся он.
Она не ответила, но взяла его за руку и позволила провести себя вперёд. Двое мужчин подхватили Нэбвена под руки и передали Ренэфу и его телохранителю. Старший рэмеи пребывал в полузабытьи от боли и едва ли понимал, что происходило вокруг.
– Мы ведь не можем верить им, господин? – очень тихо спросил второй телохранитель, бросив на царевича тревожный взгляд.
– Конечно же, нет, – выдохнул Ренэф. – Сыны Таур-Дуат сражаются до конца…
Они шагнули в строй, и щиты солдат сомкнулись.
– Для многих из нас этот бой будет последним, – сказал царевич. – Но Страж Порога сохранит память о нас в веках.
По его приказу солдаты перестроили боевой порядок – в считанные мгновения, словно только того и ждали.
– Ты должен выжить, господин царевич, – сказал Ренэфу один из десятников. – Мы прикроем тебя и военачальника.
«Если ты поддашься – пострадаешь не только ты, но и твой народ, мой царевич…» – отчётливо услышал он недавние слова Нэбвена внутри, хотя сам военачальник безвольно повис на руках Ренэфа и его телохранителя.
Юноша нашёл в себе силы ободряюще улыбнуться. Без оружия он чувствовал себя как без рук, но воинам нужна была его уверенность.
– Вперёд! К роще! – крикнул он. – Отступаем!
– Во славу Владык Эмхет! – заревели за его спиной. – За нашего царевича!
Тессадаиль смотрела, как Ренэф и один из его солдат тащили на себе раненого военачальника. Второй телохранитель сопровождал их с оружием наготове. Она видела, как сомкнулась за ними стена рэмейских щитов, и ей стало не по себе. Как ни хотелось ей поверить в правду происходящего, она слишком долго прожила на этом свете, чтобы не ощущать подвоха.
– Я рада, что Вы в целости и сохранности, леди Нидаэ, – учтиво проговорила молодая золотоволосая женщина на чистом эльфийском.
Эльфея чуть улыбнулась и кивнула, оборачиваясь к ней.
– Благодарю за помощь. Это… весьма неожиданно.
– Вы более чем вовремя, благодарю, – добавил Даэрн, когда человеческая женщина кинжалом освободила его от пут.
– Могу я узнать, кто послал вас за нами, друзья? – учтиво осведомилась Тессадаиль.
– Конечно же, – не менее учтиво отозвался спутник женщины, и по его голосу и манере речи эльфея поняла, что это был один из её соплеменников.
Неспешно он взял из рук своей спутницы изогнутый клинок царевича и вернул ей лук. Потом он приблизился к Тессадаиль и откинул капюшон.
– Ясных звёзд, леди Нидаэ, – он лениво улыбнулся.
– Нет… – выдохнула эльфея, отшатнувшись.
– Доброго пути в Страну Вечного Лета…
Всё произошло почти мгновенно. Двое мужчин, которые привели рэмейского военачальника, схватили Даэрна. Она едва успела увидеть, как в воздухе сверкнул хопеш царевича. Боль была милосердно краткой вспышкой…
Обезглавленное тело Тессадаиль Нидаэ повалилось на каменистую землю. Даэрн отчаянно вырывался, не в силах поверить.
– Да кто ты такой, демоны тебя забери?!
– В твоём путешествии это знание тебе не поможет, – доброжелательно ответил эльф и, приблизившись к бывшему командиру отряда, снова взмахнул хопешем…
Мисра наблюдала, как Каэлисс нанёс ещё несколько ударов по уже бездыханным телам, дополняя достоверность картины необходимыми штрихами. Она не до конца понимала происходящее, ведь Тессадаиль Нидаэ и её страж были уроженцами Данваэннона. Но такова была воля Высокого Лорда Саэлвэ.
Ущелье вдалеке огласил боевой клич демонокровных. Каэлисс даже не вздрогнул.
– Царевича и его полуживой трофей оставьте, – спокойно приказал он. – Остальных отправьте к их собачьему богу.
Над холмами занимался золотисто-розовый рассвет, но даже ослепительный свет Ладьи Амна не мог рассеять ужасы минувшей ночи.
Спотыкаясь, падая, поднимаясь вновь Ренэф упрямо шёл вперёд, таща на себе Нэбвена. Он не был уверен, жив ли военачальник, но не решался остановиться и проверить. Весь его мир сузился до необходимости сделать следующий шаг.
Из всего его отряда уцелели только один из телохранителей и два солдата. Все остальные сложили жизни, чтобы он смог уйти живым.
Он не знал, что Нератис успел за подмогой, что совсем ненадолго опоздал Никес, и что его солдаты уже были отмщены.
Глава 11
Закончив вечерние ритуалы и обход храма, Перкау вышел на внешнюю террасу с чашей вина. За ним трусил один из псов, оставшихся здесь после ухода общины в некрополи.
Верховный Жрец сел на ступени. Пёс устроился рядом с ним, охраняя. Ночь была спокойной и ясной. Ветер с реки умиротворял, а вино в чаше имело изумительный насыщенный вкус, напоминавший о щедром урожае и ласковом солнце. Но не успел Перкау сделать и нескольких глотков, как зверь встрепенулся и навострил уши. Потом и жрец услышал звук шагов.
– Ожидание в одиночестве может быть невыносимым, – сказала Лират, выходя на террасу и садясь рядом со жрецом.
Годы совсем иссушили её. Она была тоненькой и хрупкой, и, казалось, один порыв пустынного ветра мог унести её. Но в этом теле были заключены могучий дух и несгибаемая воля.
Прогнать её Перкау не решился. Напротив, он был благодарен жрице за поддержку. Молча он предложил ей чашу, и Лират тоже пригубила вина. Вместе они вглядывались в ночь, вслушивались в далёкие голоса хищников.
– Боги, как высоко ты мог бы подняться в Кассаре, мой мальчик, – наконец проговорила жрица, качая головой. – У тебя были бы лучшие учителя! Все дороги Империи были бы пред тобой открыты, и самые именитые роды оставляли бы своих мёртвых на твоё попечение. А теперь… что станет с тобой вместо такой великой судьбы?!
– У меня и был лучший учитель, – невозмутимо ответил бальзамировщик и, взяв женщину за руку, коснулся губами её сухой ладони.
– Мне уже давно нечему учить тебя, – тихо рассмеялась Лират. – Ты превзошёл меня во всём.
– Твоя мудрость понадобится остальным.
– Ноша лет тяжела. Я видела уже очень многое здесь – расцвет общины… вторжение эльфов… тишину полузабвения, нарушенную приходом наследника Императора… Пора мне умереть спокойно, Перкау. Не заставляй меня просто смотреть, как разрушат наш храм, как погубят тебя. Позволь мне остаться и принять то, что будет.
Она всегда была такой сдержанной, собранной, но сейчас в её тёмных глазах блеснули слёзы. Перкау вздохнул, привлёк её к себе и обнял. Они уже говорили обо всём этом. Ему и так пришлось использовать весь свой авторитет, чтобы убедить остальных оставить своего Верховного Жреца здесь, в храме. Община была семьёй: Перкау любили и тревожились за него.
– Ты знаешь о долге Верховного Жреца не хуже моего, – тихо сказал бальзамировщик. – Видит Ануи, всё образуется. Всё случится по справедливости.
– Я чувствую твой страх, – Лират подняла голову, проницательно глядя на него. – Нечего стыдиться. Какой рэмеи не убоится гнева Императора?
– Меня пугают не пытки, – Верховный Жрец глядел прямо перед собой, боясь смотреть на Лират, чтобы не потерять твёрдость намерения. – Свет Ваэссира отринет меня. Тьма забвения сомкнётся надо мной… Предатель. Лжец. Осквернитель. Так меня назовут, с таким именем запомнят… Я уповаю лишь на то, что мне хватит сил исполнить волю моего Бога. Обоих Богов.
– Когда-то я мечтала отвоевать тебя у Серкат, не понимала твоего пути до конца… Ты всё же прошёл посвящение в пустыне, – узкая ладонь жрицы заскользила по спине бальзамировщика, касаясь знаков на коже сквозь ткань одеяний. – Конечно же, тебе хватит сил. Ануи не оставит тебя. И другой тоже.
Бальзамировщик чуть улыбнулся, благодарный за её поддержку. Он знал, что в столичном храме Стража Порога знаки Сатеха на его плоти скорее будут свидетельствовать против него. Но Владыка Эмхет мудр. На мудрость эту Перкау уповал не меньше, чем на защиту Богов.
– Дело ведь не только в этом, – добавила Лират, и это не было вопросом. – Твои пророчества тревожны.
Губы Перкау плотно сжались. Что толку лукавить?
– Отец Войны пробуждается, и его поступь уже гремит на горизонте. Император призовёт Силу защитника Ладьи Амна, защитника Таур-Дуат, чьё дыхание выжигает врагов.
– Тэра и Хэфер не успеют добраться до Апет-Сут, не так ли… – упавшим голосом сказала жрица.
– Рано пока говорить, – покачал головой Перкау, надеясь, что ошибался в увиденном.
– Все мы боимся этого.
– Им удастся всё, что до́лжно, – сказал жрец.
Лират кивнула. Как и ему самому, ей очень хотелось в это верить.
В последний раз крепко обняв жрицу, Перкау прошептал:
– Уходи теперь, прошу. Здесь я тебя защитить не смогу.
Жрица медлила. Отстранившись, женщина посмотрела на него, погладила по лицу, точно заново запоминая каждую его черту.
– Я сохраню память о тебе, мой Перкау, – пообещала она. – Что бы ни случилось с тобой, я сохраню.
Это было самое главное, что только мог обещать бальзамировщик.
Потом Лират тяжело поднялась и ушла. Жрец долго смотрел ей вслед, убеждаясь, что она не передумает, не вернётся.
Со стороны некрополя завыли шакалы, и пёс отозвался им подвывающим лаем. Из пустыни донёсся одинокий голос ша. В последнее время они давали о себе знать всё чаще, а отметина на спине Перкау постоянно зудела. Неторопливо жрец допил вино, а затем спустился в зал подготовки – проверить тела солдат. Если в Лебайе погибли и другие, их так и не доставили в храм. То ли военачальник Нэбвен нашёл других жрецов для погребения своих воинов, то ли – что вероятнее – Владыка отдал приказ перехватывать всех, кто шёл сюда. Но, по крайней мере, этот свой долг Перкау тоже исполнил.
Колдун удовлетворённо оглядел плоды своей работы. Святилище было вычищено едва ли не до блеска, как и подобало жилищу Бога. Притом граница охранного круга осталась нетронутой – за этим он тщательно следил. Логово под наосом он тоже не трогал – самка ша тщательно вылизывала детёнышей, и под статуей царила чистота.