Она ничего не стала говорить Хэферу и поспешила увести его, помогла взойти на лодку. Править судном с помощью шеста она умела.
Царевич полулёг, привалившись к борту, и закрыл глаза, позволяя ей везти их куда вздумается. Тэра не была уверена даже, полностью ли он в сознании.
Когда лодка уже отошла достаточно далеко, из зарослей тростника выбрался маг. Он обошёл место стоянки, осмотрел своих убитых товарищей и, покачав головой, тихо повторил:
– Предупредил же дураков…
Подхватив посох, он поспешил покинуть место схватки. Ему о многом нужно было доложить.
Сосредоточиться на том, что собирался говорить…
Забыть о том, о чём говорить было нельзя…
Нельзя думать о том, что хотел забыть…
Воля. Мягкая тьма. Слепящий внутренний огонь.
Остальные скрывались в некрополях. Цепь подземных переходов огромна. Там легко заблудиться. Но все они были где-то там, да. Он действительно не знал, где именно.
Воля…
В погребальном покое лежали тела тринадцати солдат. Их следовало отправить в Кассар. Так просил старший военачальник Нэбвен из рода Меннту.
Мягкая тьма…
Погребальный покой. Подземные переходы под древним некрополем. Больше он ничего не знал. Всё остальное он забыл…
Слепящий внутренний огонь…
Яркий свет бил в его сомкнутые веки. Где-то рядом плескалась вода. Голоса доносились издалека, как через плотное покрывало. Во рту сильно пересохло, и язык казался чужим, непослушным. Он прислушался к своему телу. По мере возвращения ощущений начинали ныть суставы и следы побоев. Кожу саднило там, куда пришлись удары плетью. Но непоправимый вред не был нанесён его плоти. Настоящие пытки ещё только предстояли ему, если он не сможет ответить Владыке.
А он не сможет…
Перкау попытался сглотнуть, но в горло точно насыпали сухого песка. Он чуть пошевелился, чтобы расправить затёкшие мышцы. Цепи на его руках приглушённо звякнули.
– Очнулся, – прозвучал голос.
– Да пора бы уже.
Жрец попытался открыть тяжёлые веки. Солнечный свет немилосердно ударил в глаза, выжигая все мысли. Кто-то рывком поднял его, заставляя сесть. Почувствовав бурдюк с водой у губ, он не стал сопротивляться и сделал несколько жадных глотков. Сознание запоздало напомнило, что ещё недавно его чем-то опоили, но какая уж теперь разница.
Голова кружилась, и его немного мутило. Потом он понял, что дело было не только в его самочувствии – действительно качало. Он был на борту военной ладьи, что мерно шла по водам Великой Реки. Его держали под навесом, дававшим тень, но не защищавшим полностью от лучей Ладьи Амна. Нужно отдать должное воинам Императора, его положили не на голые доски палубы, а на циновки. Но руки и ноги были скованы, а амулеты и традиционное облачение с него сняли ещё в храме. Его наготу прикрывала только схенти, да на плечи кто-то набросил тонкое покрывало.
Перкау посмотрел в глаза воину, давшему ему напиться.
– Спасибо, – хрипло сказал он. Голос слушался не лучше, чем затёкшие конечности.
Воин ничего не ответил и поспешил отсесть подальше. Бальзамировщика караулили двое. Прибывших в храм жрецов не было видно, а остальные солдаты рассредоточились по кораблю.
Мысли текли вяло и неохотно – видимо, сказывалось действие зелья. Перкау попытался восстановить в памяти ход событий и то, что успел рассказать, но с трудом мог вспомнить даже сколько прошло времени.
– Позвольте узнать, где мы сейчас? – спросил он у воинов.
Те переглянулись. Очевидно, говорить с ним никто не желал, более того – в их взглядах бальзамировщик видел тень суеверного страха. Что ж, это было объяснимо. Все они видели знаки на его коже и, учитывая выдвинутые обвинения, трактовали их по-своему. Колдун-отступник оказался ещё и жрецом Сатеха. В ходе дознания, впрочем, о посвящении Владыке Каэмит его не спрашивали – это Перкау помнил. Очевидно, солдаты очень спешили доставить бальзамировщика к Императору и не стали задерживаться в храме дольше необходимого. Разумеется, святилища обыскали – в этом жрец даже не сомневался. За этим и прибыли сюда служители Ануи, которые знали устройство храмов Стража Порога. Кого-то, скорее всего, отрядили исследовать некрополи, но, учитывая разветвлённость и протяжённость древних ходов, это было делом не одного дня и даже не одной декады.
– Пожалуйста, – вновь попросил он. – Мы уже миновали Кассар? Когда я смогу предстать перед Владыкой?
Один из воинов, видимо, сжалился над ним и коротко ответил:
– Ладья быстроходная, но мы отбыли только на рассвете. В Кассар прибудем завтра к вечеру.
– Спасибо.
– Есть будешь, колдун?
Перкау не стал спорить о титулах и только кивнул. Ему нужны были силы. Тот же воин, что дал ему напиться – видимо, менее суеверный из них двоих, – дал ему лепёшку, сыр и головку лука. Держать его впроголодь, похоже, никто не собирался, и отношение к нему, учитывая все обстоятельства, было вполне сносным. Что до цепей, то опасались солдаты Императора не побега, а колдовства… либо вспышки безумия, о котором много говорили в отношении жрецов Владыки Первородного Огня.
Бальзамировщик хотел узнать, что стало с телами солдат – взяли ли их в Кассар, чтобы переправить родственникам, как того хотел военачальник Нэбвен. Но когда он попытался обратиться к воинам с чем-то, кроме простых насущных просьб, его показательно проигнорировали. Позже пришёл один из жрецов Ануи и молча обработал ожоги и следы побоев.
Перкау поблагодарил его и спросил:
– Что с храмовыми псами?
Помедлив, жрец коротко ответил:
– Живы и здоровы. Там есть кому позаботиться о них.
С этими словами жрец удалился. Ни единого намёка на то, были ли обнаружены остальные бальзамировщики общины, Перкау не получил, да он и не рассчитывал на это. Мысленно он воззвал к Ануи с просьбой, чтобы Хэфер и Тэра успели уйти достаточно далеко.
Тэра надеялась, что это место послужит им убежищем хотя бы некоторое время. Как бы то ни было, продолжать путь сейчас они не могли. Хэфер забылся глубоким сном. Девушка сомневалась, что он вообще отдавал себе отчёт в том, где находится, когда с её помощью выбирался на заросший берег одной из пустынных заводей. Но, по крайней мере, царевич не спорил с Тэрой, когда она занялась его исцелением. При себе у неё была полная сумка зелий и снадобий, чтобы обработать раны и травмы самой разной природы. Использовать Силу она не стала – не из страха за себя. Она боялась, что энергия жрицы Ануи могла навредить Хэферу сейчас, когда его тело едва справилось с Силой Сатеха. Ну а как быть с нахлынувшей на него после боя слабостью, девушка пока не знала и решила выждать.
После пережитого Тэра не могла уснуть, хотя и очень устала. Ей мерещились голоса и треск ветвей, чужое присутствие слышалось в шелесте тростника. Она ждала нападения, понимая, что их тайна перестала быть таковой. Возможно, вне Своего храма Ануи более не мог защитить их Своим покровом. Пусть и не сразу, но маг узнал их там, у реки. Их искали – мёртвого наследника трона и жрицу, поднявшую его труп. От осознания того, как кощунственно исказилась в умах жителей Империи история исцеления царевича, всё внутри Тэры переворачивалось от ужаса и несправедливости. Это пугало её гораздо больше, чем даже запоздалое понимание, что сегодня над ней могли надругаться и более того – её могли убить. Содрогнувшись, девушка крепко прижалась к спящему возлюбленному, уткнулась в его спину и покрепче сжала ритуальный нож. Свободную ладонь она прижала к груди Хэфера, нащупывая успокаивающее биение его сердца. Его кожа больше не казалась такой обжигающе горячей, а признаки лихорадки понемногу сходили на нет.
Тэре было страшно. Она, привыкшая жить под защитой древних стен храма, среди тех, кто любил и ценил её, чья мудрая поддержка всегда была рядом, только руку протяни, представляла себе «большой» мир лишь умозрительно. Угроза раскрытия её тайны всегда оставалась смутной, ведь разве было дело столичным жрецам и даже жрецам более близкого Кассара до человеческой девушки, постигавшей таинства служения Стражу Порога в тенях полузабытого некрополя? Тэра не думала, что когда-нибудь вообще покинет родной храм. И уж тем более она не могла представить, что окажется в паутине заговора, под грузом обвинений в том, что она, именно она навредила тому, кого любила всем сердцем. Тэра почувствовала, что на глаза навернулись слёзы – от обиды, от несправедливости, от пережитого сегодня ужаса. Беззвучно она плакала, уткнувшись в плечо Хэфера, в который раз повторяя данные и себе, и Ануи обещания, что убережёт его от всего. Рядом не было ни мудрого учителя, ни доброй старой Лират, ни верного друга, пса-стража. Но ведь и она, Тэра, не была беспомощна. Неожиданная мысль родилась внутри, проистекавшая из того же источника, который делал её истинной жрицей своего Бога. Сейчас она была единственным стражем наследника трона, его целителем и телохранителем. Для этой роли её выбрал сам Ануи, а уж Он-то знал, на что была способна Тэра – даже лучше, чем сама Тэра.
Жрица была утомлена настолько, что когда ей показалось, что со спины она чувствует знакомое тепло, точно большой пёс лёг рядом, вальяжно привалившись к ней, она даже не удивилась. Это ощущение было родным и таким успокаивающим, что девушка не стала напоминать себе о невозможности происходящего. Изнеможение брало своё. Она погрузилась в поверхностный сон, вздрагивая от каждого звука, но не просыпаясь до конца.
Глава 13
Святилище было ему незнакомо. Из полумрака в отблесках светильников выступали странные, фантасмагорические сцены, сюжеты которых никак не удавалось ухватить. Света не хватало, чтобы прочесть знаки. Пространство казалось размытым – возможно, из-за растекающегося в воздухе дыма благовоний.
Колонны у алтаря были выточены из тёмного красноватого гранита с чёрными прожилками. Насколько он мог судить, сам алтарь был вырезан из того же камня. Статую в наосе загораживала фигура жреца. Он был облачён в схенти и чешуйчатый панцирь, а голову его венчала ритуальная маска-шлем. Его руки вместо браслетов были украшены золотистыми наручами, а на ногах поблёскивали поножи. В одной руке он сжимал хопеш, в другой – ритуальный жезл.