– Пройти ритуал крови будет тяжелее, более рискованно, – со вздохом предупредила Берниба. – Вероятность погибнуть будет выше, девочка.
– Придётся уповать на волю Ваэссира – примет ли Он меня в Свой народ, – невесело усмехнулась Тэра.
– Или на волю Ануи, – добавила Верховная Жрица, напоминая о высказанном предложении. – Как бы там ни было, другой женщине я предложила бы выждать, чтобы разрешиться от бремени. Но ты и так ходишь по грани смерти, и ожидание для тебя губительно. Только пойми вот что: применять свою Силу тебе пока нельзя. Жрицы Стража Порога стараются меньше соприкасаться с дыханием Западного Берега, когда вынашивают детей. Даже мы, Ануират. Смерть может оказаться сильнее жизни, и дитя родится мёртвым.
От этой мысли Тэре стало очень холодно.
– То есть, я должна отказаться от единственного своего оружия в этой войне?.. – тихо проговорила она. – Я знала до этого, что рискую. Рисковать собой было страшно, но теперь… Мудрейшая, – она посмотрела в изумрудные глаза Ануират. – Я не могу обещать, что не применю Силу. Прежде всего, я помню о своём долге защищать наследника.
– Ты обещала мне подумать. Пока же вы под нашей защитой, – Верховная Жрица сжала руку Тэры.
Псы у входа встрепенулись прежде, чем девушка услышала звук шагов. Берниба по-собачьи склонила голову набок и принюхалась.
– Он вернулся даже раньше, чем я думала… Я оставлю вас, да и ночь уже.
С этими словами Верховная Жрица поднялась и прошла к выходу из шатра. Там она столкнулась с Хэфером, обменялась с ним многозначительными взглядами, а после кликнула своих воинов и растворилась в ночи.
Царевич опустил полог шатра и остановился, глядя на Тэру со смесью неясных ей чувств. Она не решалась спрашивать. Потом Хэфер вдруг резко приблизился и сгрёб её в объятия, прижал к себе до боли крепко, беспорядочно целуя её лицо и волосы. Неужели он услышал, узнал? Или то было лишь эхо его собственных мыслей и чувств?
– Я не могу… – исступлённо шептал он. – Не могу отпустить тебя… Должен, но не могу…
– Хэфер… – он, казалось, не слышал. – Хэфер! – девушка зажала его лицо между своими ладонями, заставляя посмотреть ей в глаза.
Ни следа бесстрастности Эмхет в нём не было. В его взгляде зияла такая боль, что Тэра не сразу нашлась со словами. Эта боль выплёскивалась даже не слезами, а немым криком.
– Хэфер, я тебя не оставлю, слышишь? – тихо и твёрдо проговорила она. – Я буду рядом. Я всегда буду рядом.
Она не знала, что сказала ему Берниба. Возможно, никогда не узнает. Хэфер Эмхет, наследник трона Таур-Дуат, содрогался в сухих рыданиях, прижимая её к себе. И это было страшно.
Когда Стотид тайком сообщил Никесу, что царевич примет его, командир стражи так возликовал, что едва дождался встречи. Вместе с Клийей они обсудили детали доклада по последним леддненским новостям и сошлись во мнении, что предыдущие доклады тоже хорошо было бы повторить, учитывая былую безучастность к ним Сына Солнца.
Царевич принимал воина всё в той же комнате на первом этаже дома, в котором предпочёл обосноваться ещё до осады акрополя. Здесь проходили все официальные встречи… включая и злополучную встречу с леди Тессадаиль Нидаэ, с которой началась череда бед.
Сын Солнца встретил Никеса без доспеха, облачённый только в традиционную рэмейскую схенти, прихваченную широким поясом, а единственным его оружием был кинжал в ножнах. Этот знак доверия командир стражи понимал и ценил. Он помнил, что, когда рэмеи только прибыли в Лебайю, во время аудиенций и царевич, и военачальник Нэбвен всегда носили полное боевое облачение.
Высокое положение молодого рэмеи обозначала диадема с коброй, хотя каждая собака в Леддне и без того знала, кто он, и не смела даже смотреть в его сторону непочтительно. Но в те дни, пока царевич позволил себе уединение после произошедшей в холмах трагедии, за его спиной приподняли голову недоброжелатели. Стотид и Нератис, да и сам Никес приложили все усилия к тому, чтобы подать горожанам новости в надлежащем свете, но ядовитые шепотки всё же раздавались то тут, то там.
– Приветствую тебя, господин мой царевич, – воин глубоко поклонился.
– Рад встрече, командир стражи, – царевич, сидевший в подаренном ему торговой гильдией кресле с узорной спинкой, приветливо кивнул и жестом отослал телохранителей. Остался только адъютант, тихо расположившийся у стены с писчими принадлежностями.
– Если захочешь вина или холодного пива, я велю подать после, – сказал Сын Солнца и указал на кресло напротив себя. – Садись, разговор нам предстоит, я полагаю, долгий. Мне нужен полный отчёт обо всём, что происходит сейчас в Леддне.
Царевич сегодня вовсе не казался отстранённым – напротив, он был предельно собран. Под внимательным выжидающим взглядом золотых глаз Никес неуверенно прошёл к плетёному креслу и сел, теребя пару свитков, подготовленных предусмотрительной Клийей.
Подробно командир изложил состояние дел в страже и среди наёмников, рассказал о расходах городской казны, которым был посвящен один из свитков, о настроениях среди горожан и в совете, о том, как приживались новые порядки. После этого подробного доклада ему пришлось коснуться щекотливой темы недовольства жителей. Знатные горожане изнывали в ожидании назначения нового градоправителя. Ну а слухи…
– Не бойся, говори без утайки, – велел царевич и подал знак подчинённому. – С отчётами о расходах я ознакомлюсь позже.
Рядом с Никесом вырос адъютант и, учтиво забрав свитки, вернулся на своё место у стены.
– Я не могу назвать имён – над этим работают… другие, – негромко ответил командир стражи, решив, что упоминать Стотида не время и не место. – Но после той ночи, когда погибли несколько рэмейских отрядов… – он покачал головой.
– Продолжай, – с необычным для него спокойствием велел Сын Солнца, но в глазах его загорелся опасный огонёк.
– Есть те, кто считает, что Леддна зря была передана в твою власть, мой господин. Что, раз ты проиграл бой союзникам Ликира, пришедшими из-за холмов, то и у города был шанс отбиться – нужно было только выждать, – говорить это было нелегко, но Никес привык к честности.
– И многие так считают?
– Нет. Народ в целом доволен, но многих гнетёт неопределённость. Однако слухи такие нам совершенно ни к чему…
Царевич кивнул и нехорошо усмехнулся.
– Скоро сюда прибудут имперские солдаты и мастера для строительства гарнизона. Мы не бросаем тех, кто верен нам. Леддна и прилегающие к ней области – часть Таур-Дуат, а мы умеем защищать наши границы.
Никес склонил голову.
– Я и мои люди верны тебе, Сын Солнца. С солдатами или без, но я не позволю строить козни за твоей спиной.
– Я знаю это, – лицо царевича смягчилось, и он чуть улыбнулся. – И я благодарен. Ну что ж, коли о делах мы поговорили… отужинай со мной. Расскажи, как поживает твоя прекрасная супруга.
При упоминании о Клийе Никес и сам не удержался от улыбки.
– Клийя переняла рэмейские законы быстрее, чем многие из нас. Не знаю, что бы делал без неё. В эти дни она даже успела ввести в свой круг госпожу Алию, супругу Сафара, да так умело, словно та всю жизнь провела в Леддне.
– И это к лучшему, – кивнул рэмеи.
– Женщины в Лебайе долгое время были несправедливо унижены, и многие из них, увы, не обладают столь крепким стержнем, как моя супруга. Некоторым людям – и мужчинам, и женщинам – нравится быть «собственностью»: ничего не решать, хулить хозяев, но и не восставать против них. Я верю, это изменится… Если я смею узнать?..
– Спрашивай.
– Твой гость с супругой уже здесь, в Леддне, устраиваются в новом доме. Когда всё же тебе будет угодно объявить имя нового градоправителя?
– Понимаю твоё беспокойство, командир, – вздохнул Сын Солнца. – Я сделаю это, когда здесь окажутся новые жители Леддны, которым предстоит жить в городе бок о бок с людьми. В текущих обстоятельствах, особенно учитывая вести, что ты принёс, это более уместно.
Никес был, пожалуй, согласен, хоть и мечтал, чтобы всё уже разрешилось скорее, чтобы народ получил определённость, пусть даже далеко не все примут её охотно. Но большее число имперских воинов безусловно обеспечит порядок и закроет рты даже тем, кто смел распространять слухи о том, что царевича оставила милость Богов.
– А прежде, – продолжал рэмеи, – я хочу, чтобы мы с тобой и многоуважаемым претендентом собрались и обсудили городские дела. Время у нас ещё есть.
– Как тебе будет угодно, Сын Солнца.
Адъютант меж тем по знаку своего господина уже успел покинуть комнату и вернуться с парой слуг. Вместе они поставили невысокий столик рядом с царевичем и командиром стражи и расположили там блюда с мясом в травах, печёными овощами и свежим хлебом и кувшин с пивом в компании двух пузатых глиняных кружек, которые тут же были наполнены. Слуги безмолвно и споро разложили мясо, хлеб и овощи по тарелкам и подали царевичу и его гостю, после чего золотоглазый рэмеи снова велел всем покинуть комнату, чтобы говорить с Никесом наедине.
– Благодарю тебя за трапезу, мой господин.
– Общество надёжного союзника приятно, – ответил царевич. – Знаю, что ты оказался в непростой ситуации, временно не видя нашей поддержки. Но справился ты прекрасно. Я доволен тобой.
– Рад служить тебе.
Ароматное мясо на вкус оказалось не хуже, чем по запаху, хоть и было приготовлено без особых изысков. Насколько знал Никес, готовил для царевича тот же армейский повар, что прибыл с ним, хотя горожане пытались поставлять к столу Сына Солнца лучшие деликатесы. Без излишних церемоний рэмеи положил кусок мяса на толстый ломоть мягкого хлеба и откусил. После этого расслабился и сам Никес и приступил к еде уже без опаски повести себя неподобающе в присутствии сына Императора.
Их беседа потекла более непринуждённо, но один вопрос продолжал терзать командира стражи, хоть задать его было тяжело, учитывая, в какой тайне держались интересующие его сведения. Улучив момент, когда с половиной трапезы было покончено, а большой кувшин пива начал пустеть, Никес проговорил: