– Всегда рад, – ответил он довольно формально и сделал глоток.
Похоже, воин тоже не знал, с чего начинать разговор. А может, попросту не считал нужным вступать в беседу. Царевна перебрала про себя правила этикета, но не нашла ни одного подходящего случаю.
– Я бы пригласил тебя в своё жилище, госпожа, но в данных обстоятельствах это может быть неловко, – вдруг сказал Нэбмераи, равнодушно глядя в пиалу. – Здесь нас не должны потревожить, но всё же спрашивай осторожно.
– Ты тоже можешь спрашивать, – в тон ему отозвалась девушка, почему-то уязвлённая его бесстрастностью. – Как иначе мы узнаем друг друга?
– Уж точно не за срок в несколько дней, – воин рассмеялся – тихо, но так заразительно, что она не удержалась от улыбки и поняла вдруг, что он был смущён не меньше её самой.
От этой мысли стало легче. Должно быть, она и сама казалась воину слишком отстранённой, а это не способствовало откровенности.
– Давай начну я, – серьёзно проговорил Нэбмераи. – Между нами ведь нечто вроде договора. Я понимаю свою очевидную роль – однажды роду Эмхет нужны будут наследники. К тому же тебе нужен защитник, а также и тот, чью форму ты сможешь использовать в некоторых ритуалах для того, чтобы вливать в неё Силу Ваэссира.
– Похоже, ты хорошо осведомлён, – смущённо заметила царевна.
– Верховный Жрец Джети – мой дядя, – усмехнулся воин. – Он всегда заботился о моём просвещении, да и мы все знали, на что шли сегодня.
– Твой дядя… надо же. Так ты, выходит, тоже по-своему царевич, учитывая, что род Таэху не менее древний и влиятельный, чем род Эмхет.
– Не то чтобы моё положение имело значение. Моё наследие сильно – вот почему мы заключаем брак. Необходимо смешение крови и энергий, дарованных нашим предкам Богами.
– Да, мне это известно, – прохладно ответила царевна, несколько ошеломлённая его прямотой.
– Итак, что ещё я должен знать о своей роли? Чего ты сама хочешь от этого союза?
– Ну, я… не стану требовать от тебя клятв любви и верности, конечно же.
– И сама не станешь их приносить, – кивнул воин. – Это разумно и справедливо.
– Пожалуй, что так, – вздохнула Анирет. – Мы будем друг другу союзниками… но, возможно, сможем стать и друзьями? – осторожно спросила она, надеясь, что предложение не покажется ему глупым.
Взгляд Нэбмераи смягчился.
– Я буду рад этому, – ответил он уже не столь жёстко и формально, как до этого.
Царевна тоже была рада.
– Ты надеялся, что выберут именно тебя?
– Войти в род Эмхет – огромная честь для любого рэмеи. Но выйти из рода Таэху – немалая жертва, – нехотя признал воин. – Каждый из нас понимал это, но в том был наш выбор. Мы любим нашу землю и обязаны помогать вам хранить её. Мы были готовы… но сложно сказать, надеялись ли.
Его слова были справедливы, но почему-то задевали за живое.
– Знаешь, я ведь тоже не думала, что всё так обернётся, – сказала царевна. – Я мечтала, что моя жизнь сложится совсем иначе… что я смогу выбирать.
– Я понимаю, о чём ты. Но ты ведь и выбрала. Как и я выбрал прийти в святилище этой ночью.
– Не уверена, что это был мой выбор. Я просто, как бы это сказать…
– Почувствовала? – он понимающе кивнул. – И я тоже.
– Это было странно. С одной стороны – воля Свыше. С другой…
– Радость от принятия, – закончили оба в один голос.
– Я как будто держал за руки саму Госпожу, – на этих словах отсвет мечтательной улыбки смягчил лицо Нэбмераи. – Этого давно не происходило настолько ярко… Потому теперь, что бы я ни чувствовал, я точно знаю, что на то была Её воля.
– И воля Ваэссира, выраженная устами Владыки, – вздохнула Анирет и отвела взгляд. Помедлив, она призналась: – Я… не обучена путям Аусетаар, в которых ты был рождён и воспитан. Наверное, это будет тяжело для тебя.
– Я и не ожидаю этого, – мягко ответил воин. – Если однажды на то будет твоё желание – я научу тебя.
– Благодарю. Я не… не уверена, что пока готова. Но благодарю.
Он подался вперёд и тронул её за руку.
– Кажется, я понимаю, чего ты боишься. Зря. Несколько дней – действительно слишком небольшой срок, чтобы пригласить кого-то в свои покои. Почему бы нам не запечатать эту часть нашего союза позже? Тем более что пока нет нужды в наследнике. Долг не довлеет над нами, так что спешить некуда.
Девушка недоверчиво посмотрела на него, а потом с чувством сжала его руку между своими ладонями в порыве благодарности. Нэбмераи усмехнулся.
– У нас и без того найдутся интересные дела, – заметил он. – Раскрыть заговор. Научить тебя править колесницей, стрелять из лука и выслеживать пустынных чудищ.
– Я немного умею, – робко улыбнулась Анирет, почувствовав печаль при воспоминании о Хэфере. – Меня учили. Немного, но всё же.
Воин уважительно кивнул и, словно почуяв перемену в настроении собеседницы, постарался развеять её грусть:
– Ну а ты взамен, может, научишь меня столичной поэзии? С этим у меня худо – аж хвост сворачивается. А я ведь должен знать, что декламировать однажды под твоим балконом, притом желательно так, чтоб тебе не захотелось меня прогнать.
– Я думала, дядя позаботился о твоём просвещении, – со смехом ответила Анирет.
– Даже у могущества Верховного Жреца Таэху есть свои пределы, – усмехнулся Нэбмераи. – Ну так что, подойдёт тебе такой договор?
Царевна с улыбкой кивнула.
С той минуты их разговор потёк словно сам собой, и ночь пролетела совсем незаметно, сменившись рассветом.
И когда Нэбмераи проводил Анирет до отведённых ей покоев, на сердце у неё было гораздо легче, чем прежде. Возможно, ей было отказано в любви, но похоже, в своём супруге она действительно однажды могла обрести друга.
Глава 11
Конец 2-го месяца Сезона Всходов
Хатепер ласково погладил птицу по пепельно-серым перьям. Голубь доверчиво принялся клевать просо из ладони старшего царевича и позволил отвязать от лапки послание.
– Путь ты проделал неблизкий, милый, – улыбнулся рэмеи и прочёл несколько знаков, за которыми крылась целая история.
Так же как за знаками, вырезанными на теле его друга, крылась история совсем иная.
Нахмурившись, Хатепер посмотрел в окно, на север, – туда, где за горизонтом лежала противоречивая, далёкая Лебайя… а ещё дальше – горный хребет Маэлдаз, естественная граница, издревле не позволявшая двум могучим государствам континента пожрать друг друга без остатка. Испокон веков Таур-Дуат и Данваэннон сражались за влияние – не только и не столько силой оружия, хотя военные столкновения тоже были обычным делом, и войн история насчитывала намного больше, чем дипломат предпочёл бы. Тридцатилетний мир был настоящим чудом, хотя желали его далеко не все – и по ту сторону гор, и, увы, по эту. Сколько времени, сколько усилий приложил Секенэф, чтобы исправить начатое их отцом! В тот раз инициатором кровопролитной войны была Таур-Дуат – эльфы тогда переживали очередную вялую междоусобицу среди высокорождённых, пока клан Тиири укреплялся в качестве новых правителей. В отличие от рэмеи, наследники фэйри не имели постоянной правящей династии. Древнейшие роды боролись за влияние – как правило, скрыто, соревнуясь друг с другом в искусстве интриг. Королю или королеве приходилось сделать немало не только на пути к трону, но и для того, чтобы удержаться у власти. Игра Дворов[28] шла и у самих фэйри, прародителей эльфов, – насколько Хатепер успел понять, изучая культуру и историю союзников. Планы бытия так или иначе отражали друг друга по древнейшему принципу: «Что на земле, то и на небе», – так что удивляться не приходилось.
Мир на плане земном отражал и более спокойное течение энергий в незримом. Но очевидно, и там это устраивало не всех…
Великий Управитель ссыпал остатки проса перед голубем и потянул за толстую цепочку из электрума, которую носил на шее не снимая. На спрятанной под одеждой цепочке висел перстень – переливавшийся радужно-голубым лунный камень в обрамлении серебряных ветвей. Эльфийская работа. Королева Ллаэрвин некогда собственноручно подарила этот перстень Хатеперу за особые заслуги, за весь тот риск, которому он подвергался, служа делу мира между двумя великими государствами. Перстень давал дипломату право беспрепятственно передвигаться по эльфийским территориям – неслыханный знак доверия.
Хатепер погладил камень большим пальцем, чувствуя, как тот отозвался знакомой приятной прохладой, а потом коротко прикоснулся к нему губами.
– Что на земле, то и на небе… что на небе, то и на земле… – тихо повторил он. – Как много сил, зримых и незримых, участвует в этих событиях из века в век. Как легко влияют они на неокрепшие непросвещённые умы. Мы сумели поменять ход истории, Пресветлая Лаэ… сумеем ли впредь? Или же те, кто противостоит нам, в этот раз окажутся сильнее? Однажды кто-то из нас падёт… Я не хочу узреть, как забвение поглощает мудрость, красоту и величие целой цивилизации, как победители в гордыне своей переписывают историю, погружая истину во мрак. И если однажды дело моё станет бессмысленным – пусть я никогда не вернусь с Западного Берега и не увижу этого, а уйду дальше, унося с собой мою память.
Некоторое время дипломат созерцал чистую лазурь неба над залитым солнцем Городом сотни врат. Прекрасная светлая Апет-Сут утопала в зелени многоуровневых садов, освящённая величием древних храмов, опоясанная широкими улицами, вымощенными гладкими плитами. В этом зрелище Хатепер находил некоторое успокоение, чувствуя, что годы скрытой борьбы не прошли зря, что его народ действительно исцелялся и восстанавливал силы в заботливых руках брата. Что же он сам, Хатепер, упустил теперь, чего не предусмотрел? Где крылась непозволительная ошибка? Или он так долго боролся, что изжил себя, и взор его и разум потеряли былую ясность? Со вздохом дипломат снова спрятал перстень на груди и посмотрел на крохотный отрез свитка из бумажного тростника, на котором содержалось послание. Это было подтверждением сведений, пришедших ранее от другого его осведомителя.