Вопросы Мейи заставили Анирет задуматься. В их договоре с Нэбмераи они оба поставили долг превыше чувств, не обещав и не ожидая друг от друга ни любви, ни супружеской верности. Но как отнестись к тому, что происходило сейчас, Анирет не понимала. Одно дело было просто обсудить с воином Таэху границы их соглашения, и совсем иное – столкнуться в реальности с интересом к нему другой женщины.
– А ты знаешь, как он получил свои шрамы? – голос Мейи прервал её мысли.
– В общих чертах. Я как-то не сочла вежливым узнавать подробности, – призналась царевна.
– Интригующе, – протянула Мейа с улыбкой. – Наверное, это были чудовища пустыни… и ему, конечно же, есть что об этом рассказать. Мужчины любят, когда их слушают, особенно если дело касается подвигов.
– Сегодня он несёт первую стражу. Принеси ему немного еды и чаю – ему будет приятно. Заодно, может, и узнаешь, – предложила Анирет, не придумав ничего лучше, чем поощрить интерес подруги, чтобы не выдать тайны своего союза с воином.
Ей и самой нравилось говорить с Нэбмераи, узнавать его ближе. Конечно, в ходе путешествия делать это было сложнее, чем в Обители. Но во дворце будет ещё труднее скрыться от чужих глаз.
– Какая хорошая мысль… Спасибо тебе, – улыбнулась Мейа.
– Ты только не говори, что это я тебя надоумила.
– Конечно, нет! Лучше пусть думает, что собственный ум мне не отказывает, – рассмеялась девушка.
Она поспешила закончить ужин, собрала немного еды с собой и убрала посуду, чтобы позже почистить.
– Удачи тебе, – с улыбкой пожелала Анирет. – Если, когда ты вернёшься, я ещё не буду спать, расскажи, как всё прошло.
– Ты будешь первой после меня, кто узнает, – с воодушевлением пообещала Мейа.
Когда подруга исчезла за пологом шатра, царевна начала готовиться ко сну. Обычно вечерами она выходила на воздух, чтобы полюбоваться красотой ночной пустыни. Здесь она чувствовала себя гораздо свободнее, чем долгое время прежде, и была рада этим пяти или шести дням пути от Обители до портала. Но сегодня царевна не хотела столкнуться с Нэбмераи и Мейей.
Уснуть она так и не смогла, и вовсе не из-за далёких голосов хищников, разносившихся над песками, – к этим звукам Анирет уже привыкла. Она дожидалась возвращения Мейи. Но, когда та, вернувшись, шёпотом позвала её, царевна сделала вид, что спит. Обсудить всё можно было и завтра. И вообще, её совершенно не должно заботить, как прошёл разговор.
Утром Мейе явно не терпелось поделиться событиями прошлого вечера, но Анирет всё откладывала разговор, ссылаясь на приготовления. Только когда отряд уже выдвинулся, Мейа сказала будто между прочим и так тихо, что услышать могла только царевна:
– Нелегко с жрецами Аусетаар…
Анирет почувствовала отголосок странного напряжения внутри, но виду не подала.
– Ну, вряд ли с ними сложнее найти общий язык, чем с вельможами, – с улыбкой возразила она.
– Знаешь, с придворными я хотя бы знаю, о чём говорить, и как пробудить их ответный интерес. В своё время я даже труды по стратегии изучила – в разумных, конечно, пределах – чтобы и на эту тему уметь поддержать разговор. А вот от ритуалов я всё же далека. С жрецами Золотой хотя бы об искусстве можно побеседовать – они вообще считают, что всякое искусство есть прославление прекрасной Хэру-Хаэйат, ну, кроме разве что зодчества, но и тут бывают споры. Однако здесь я… несколько теряюсь. Он, впрочем, довольно мил, несмотря на суровую внешность, и отвечает вроде бы охотно, но как-то… исчерпывающе коротко.
– Да, он не кажется многословным, – согласилась Анирет и шутливо добавила: – Ну и вариант про ритуальные практики и сближение с женщинами строго в определённые фазы луны тоже отметать не стоит.
Обе рассмеялись.
– Ну, коли быть твоим стражем ему предстоит ещё долго, у меня есть время выработать нужную… стратегию беседы, – улыбнулась Мейа.
– Главное, не напугай его, – весело отозвалась царевна, – а то чего доброго сбежит обратно в Обитель – что тогда делать станем?
– От меня ещё никто не сбегал, – с иронией сказала Мейа, важно поднимая палец с выкрашенным в терракотовый цвет когтем изящной формы.
Девушки ещё какое-то время привычно обменивались шутками, как лучше завоевать внимание мужчины в зависимости от его основного рода деятельности. Но в душе Анирет надеялась, что увлечение Мейи посвящённым воином Таэху окажется не намного долговечнее, чем это происходило с ветреной подругой обычно. Ситуация и без того была непростой. И не станет проще, когда откроется вся правда.
Перкау распрямился и повёл затёкшими плечами. Критически оглядев свои записи – аккуратные колонки символов на желтоватом листе бумажного тростника, – он подправил расчёты в двух столбцах. Каждый символ был выписан с истинно жреческой тщательностью. Письмо издревле считалось священным процессом, даже если касалось тем сугубо бытовых, и не терпело небрежности.
Выходило, что урожая их маленькой общине по-прежнему должно было хватить на то, чтобы обеспечить себя, а часть – запасти и продать. Но Перкау понимал: с проданного не получится закупить всё необходимое. Что-то из нужд приходилось вычёркивать. Подавать прошение в Кассар или в столицу сейчас было слишком рискованно. Увы, их община не могла позволить себе дорогие ритуальные благовония, каменную крошку и растения для красок, хорошие ткани. Они давно привыкли обходиться немногим. Но, возможно, скоро это изменится, раз уж Император вспомнил про их храм. «Главное, чтобы внимание Владыки не обернулось против нас», – со вздохом подумал жрец и покачал головой.
От работы его отвлёк вбежавший послушник.
– Верховный Жрец, у нас гости! – взволнованно выпалил юноша прямо с порога и поспешно добавил: – Тэра и Хэфер уже скрылись в некрополе, не изволь беспокоиться.
– В эти несколько месяцев у нас побывало больше посетителей, чем за последние годы, – проворчал Перкау. – Что за гости?
– Солдаты, – ответил юноша.
Жрец резко поднялся, чувствуя, как сердце глухо ухнуло в груди. Новый приход солдат Императора мог означать всё что угодно. Однако у Владыки не было причин отдавать приказ об обыске храма – Перкау и так всё показал его посланникам, проведя их даже туда, куда не следовало проходить никому, кроме посвящённых Ануи. Более того, он потратил много часов на написание подробного послания Императору, в котором детально изложил всё, что знал о трагедии в пустыне, исключив только спасение и дальнейшую судьбу Хэфера. Верховный Жрец был настолько честен перед Владыкой, насколько позволяла воля Ануи.
– Ты меня в саркофаг уложишь до срока такими новостями, – сказал он.
– Их только четверо, – поспешно уточнил послушник. – Они сказали, что военачальник Нэбвен из вельможного рода Меннту, да хранят его Боги, просил их найти мудрого Перкау, Верховного Жреца здешнего храма.
Нэбвена жрец помнил. Он прибыл сюда первым после трагедии – доверенный командир Императора. «Что же понадобилось военачальнику теперь?» – подумал Перкау и кивнул послушнику:
– Пойдём.
У входа в храм их ждал один из воинов, облачённый в традиционный доспех имперской армии – ламеллярный[33] нагрудник из золотистых металлических чешуек, наручи и поножи с нашитыми поверх выделанной кожи золотистыми же пластинами. На наручах были выгравированы кобры, защитницы семьи Эмхет. На широком поясе, украшенном спереди кожаными полосами с литыми бляшками, висел короткий меч. Свой шлем воин держал в руке. Копьё и щит он, должно быть, отдал товарищам – тем трём, что оставались у начала дороги, ведущей в храм, и охраняли повозки.
Воин отсалютовал Перкау и бросил немного опасливый взгляд на храмовых псов, которые тоже вышли навстречу. Стражи вели себя спокойно, но послушник на всякий случай отозвал их в сторону, чтобы не смущать гостей.
– Привет тебе, Верховный Жрец, и да не оставит тебя Страж Порога Своим благословением, – поприветствовал Перкау солдат.
– И вам привет, – ответил тот. – Что привело вас во владения Ануи?
– Пока военачальник Нэбвен не сказал, мы и не знали, что здесь есть действующий храм, – смущённо и сбивчиво признался воин. – И мы не сразу нашли его, хотя военачальник дал ориентиры. Действие молитвы почти совсем иссякло. Пожалуйста, помоги нам, мудрый.
– В чём дело? – Перкау, прищурившись, посмотрел в сторону повозок.
Конечно же, отсюда он не мог разглядеть их содержимое, но начинал догадываться.
– Военачальник Нэбвен сказал, что ты не откажешь нам, мудрый, – сказал воин и с поклоном вручил жрецу запечатанное послание.
Перкау развернул свиток и быстро пробежал по нему глазами, потом ещё раз, чтобы убедиться, что не ошибся. Он не сумел скрыть изумление. Однако времени удивляться сейчас не было.
– Собери остальных, – велел он послушнику и обернулся к воину. – Разложение уже началось?
– Оно почти не тронуло тела, но…
– Помогите мне перенести их в храм. Быстро.
Телохранитель Хэфера Сенахт был первым рэмеи за много лет, которого жрецам довелось похоронить здесь. Теперь их общине предстояло подготовить к вечности тела тринадцати воинов. Об этом не приказывал, но просил военачальник Нэбвен из рода Меннту в своём послании, которое Перкау сжимал в руке.
– Ну, что скажете? – спросил Перкау, обводя взглядом четырёх бальзамировщиков.
Впятером они держали совет в одном из нижних залов, рядом с внутренним святилищем Ануи, где их никто не мог потревожить. Только божественные изображения да священные знаки на стенах были свидетелями этого разговора. Послушники тоже должны были участвовать в совете, но их всех – за исключением, разумеется, Тэры – Перкау отправил принести воинам еды и пива, а заодно приглядеть, чтобы те не разбрелись по храму. Что до самой Тэры – ей Перкау решил сообщить позже. В данный момент она всё равно скрывалась с Хэфером в некрополе.
– Это наш долг, – пожала плечами одна из жриц. – Конечно, в основном мы о древних мёртвых заботимся, а не о свежих… Но наша клятва Стражу Порога состоит в том, чтобы не оставлять никого без погребения, тем более воинов на службе Императора, защищающих Таур-Дуат.