– Ни одному юному Эмхет не приходилось легко, звёздочка моя, – Хатепер ласково потрепал её по руке. – Все те, кто вверен нашей заботе, наблюдают за нами, и не все – доброжелательно. Править нашей возлюбленной землёй – тяжёлое бремя, требующее и немалой силы, и мудрости, и знаний, и умений, казалось бы, превосходящих обычные возможности. Но однажды ты посмотришь уже на своих детей с высоты прожитых лет и объяснишь им, что невозможного в нашей жизни не так уж много при должном приложении воли и помощи Богов. На твоей стороне память твоей души и твоих предков. Ты не учишься наносить знаки на чистую гладко отшлифованную плиту. Священные символы должны проступить на поверхности, но они уже начертаны там.
Царевна благодарно посмотрела на него.
– Ох, дядюшка… Рядом с тобой и правда кажется, что всё преодолимо.
– Так и есть, – Хатепер подмигнул ей. – А теперь давай пройдёмся по основным торговым соглашениям с сепатом Нэбу на особых условиях…
– Сегодня я, кажется, уже не способна воспринять ни песчинки дополнительных знаний.
– Да нет, ещё вполне уместится целая горсточка, – с этими словами Великий Управитель пододвинул к девушке тщательно переписанные копии соглашений.
Анирет посмотрела на идеальные, как ряды бусин в ритуальном ожерелье, колонки символов и неожиданно спросила:
– Дядя… Моя мать ведь догадывается?
Этот вопрос давно тревожил её, а ещё больше – с тех пор, как царица говорила с ней о Таэху. Но Анирет боялась озвучивать свои страхи, как будто слова могли воплотить их.
Хатепер нахмурился и медленно кивнул.
– Царица, бесспорно, проницательна, а придворные – не слепцы. Но дело в том, что Ренэф тоже будет проходить особое обучение, когда вернётся. Пока что нам удалось усыпить бдительность твоей матери, да и вельможи не задают лишних вопросов. Они знают, что Император намерен передать свои знания обоим детям, родившимся с такими разными талантами, и одобряют его решение. Хэфер… потерян для нас, но для государства его потеря не должна стать невосполнимой.
Горло Анирет сжалось. «Неужели когда-нибудь перестанет быть больно при каждом упоминании о тебе, мой бедный брат? – с горечью подумала она. – Нет, пусть не перестанет… потому что когда притупится боль, может притупиться и память…»
– Анирет, – Хатепер сжал её руку и посмотрел на неё так, словно прочёл мысли. – Ты должна перестать думать, будто занимаешь место своего брата. Нет твоей вины, но есть твой долг.
– Я понимаю, дядя… Долг… – она кивнула, заставляя себя собраться, и усмехнулась. – К слову о долге. Как полагаешь, Таэху действительно попытаются использовать меня в своих целях?
– С точки зрения царицы, всё может быть именно так, – спокойно согласился Хатепер, вспомнив разговор, который царевна пересказала ему на следующий же день. – С другой стороны, с её точки зрения все используют друг друга в той или иной степени. Таэху всегда влияли на Эмхет, это правда. Мы – два древнейших рода Таур-Дуат, опора друг для друга. Начало действующее и начало сохраняющее. А всякая поддержка – это обоюдоострый меч, владеть которым нужно умеючи.
– Стало быть, Нэбмераи нельзя доверять…
Эта мысль тяготила Анитерт, хотя они знали друг друга совсем недолго и их союз был заключён в государственных и ритуальных интересах. Возможно, дело было в том, что она тяжело переживала предательство Паваха и Метджена. Совсем рядом могли оказаться те, кто желал ей смерти без особых причин… и даже хуже, чем просто смерти.
– Не всё так просто, – покачал головой старший рэмеи. – И с Нэбмераи тоже…
– Он – единственный близкий родственник Верховного Жреца, я помню.
– Я не об этом даже. Мотивы жрецов не всегда очевидны, но это понятно, ведь они существуют на границе между земным и божественным. Таэху по легендам – порождение самой Аусетаар, как и мы сами – порождения Ваэссира. Аусетаар – Владычица Таинств, и Она же – Госпожа Очищающей Боли. Её служители могут быть очень разными, ближе к той или иной Её грани… – Хатепер пожал плечами. – Да и только ли две у Неё грани? Для простоты обозначу так… А Нэбмераи, он… как бы это сказать… ближе к боли, чем к таинствам. Понимаешь? Он служит более жестокой ипостаси своей Богини – той, что была затронута Сатехом.
– Ну… если ты о ритуальном единении… – Анирет смутилась, вспоминая краткий разговор с Нэбмераи о разделении ложа, случившийся ещё в Обители Таэху.
– И об этом тоже, – усмехнулся Хатепер. – Легенда о невозможном союзе Аусетаар и Сатеха. Все сказания о наших Божествах отражают энергетические взаимодействия в Мире и между нами. Для лучшего понимания они облечены в прекрасные слова и образы. Но то, что стоит за ними, имеет много слоёв… Я не знаю, что именно ты получишь от союза с Нэбмераи. Но он не предаст тебя, нет. В такую возможность я не верю.
– Но может использовать?
– Ты можешь почувствовать это и так… а, возможно, напротив, воспримешь как надёжную защиту. Так много зависит от того, какими гранями вы повернётесь друг к другу, – кто же предскажет это наперёд? Одно можно сказать наверняка: ваш союз был благословлён Богиней, а потому не может не быть плодотворным.
– Дядя, я ведь уже не маленькая девочка, – мягко укорила его Анирет. – Я не трачу время на мечты о великой любви.
– Может быть, зря, – улыбнулся Хатепер.
Девушка со вздохом покачала головой.
– Я вижу отношения моих родителей с детства. Когда-то мне, конечно же, хотелось верить, что между ними есть эта великая любовь, которую они, как царская чета, просто не показывают посторонним. Они – союзники, партнёры. Они полагаются друг на друга и вместе с тем имеют друг от друга немало секретов. Взять хотя бы моё тайное назначение… Я бы хотела большего, дядя… хотела бы доверия… дружбы. Дружба ведь не настолько невозможна, как любовь, воспеваемая в стихах столичными поэтами? Если личные покои со мной делить будет тот, кто может в любой момент стать моим врагом, – как же тогда жить? Я не уверена, что смогу так. Знаю, что немало вельмож живут подобным образом… но я не смогу.
– Всем сердцем желаю, чтобы тебе и не пришлось, моя милая, – ответил Хатепер. – Я тоже не могу так. Потому у меня нет супруги.
– А при дворе поговаривали, будто…
– Мало ли что говорят, – прервал он. – Твоя жизнь сложится лучше. Золотая благословит тебя, – уверенно добавил старший рэмеи. – А теперь давай-ка вернёмся к торговым соглашениям…
Анирет возвратилась в свои покои ближе к ночи с единственным желанием – забыться сном. Ей оставалось лишь надеяться, что за ночь полученные днём знания в её голове волшебным образом уложится в стройную картину. Едва войдя и притворив за собой дверь, девушка услышала в смежной комнате голоса. Мейа обычно не приводила в свою спальню гостей, но сегодня что-то заставило её сделать исключение. Царевна сразу предположила, что, точнее – кто. В эти дни её подруга и служанка собиралась показать стражу Таэху столицу, и Анирет обещала присоединиться к ним при первой возможности… которой у неё, увы, не выдалось.
Мейа смеялась и что-то рассказывала. Нэбмераи отвечал ей сдержанно, в своей манере, но раз уж беседа у них вообще складывалась, значит, подруге удалось добиться каких-то успехов в очаровании «сурового боевого жреца». Анирет по-прежнему не знала, как относиться к интересу своей наперсницы к Таэху, особенно если интерес окажется взаимным. Подумав, она окликнула служанку, чтобы не вызывать недоразумений.
Голоса смолкли. Мейа, безупречно аккуратная и как всегда изысканно одетая, возникла на пороге почти тотчас же и поклонилась.
– Как допоздна тебя задерживают дела, госпожа! – всплеснула она руками. – Нельзя же так себя мучить.
Нэбмераи возник за плечом служанки, невозмутимый и совершенно не смущённый. Коротко взглянув на царевну, он тоже поклонился ей, как подобало по этикету в его официальном положении.
– Мне жаль, что я не успела присоединиться к вам на прогулке, – сказала Анирет. – Может быть, завтра…
– Завтра будет замечательно. Завтра мы хотели посетить храмы. Может быть, и в храм Золотой успеем? – Мейа заговорщически улыбнулась, и они с Нэбмераи обменялись взглядами.
Анирет почувствовала, что слишком устала, чтобы читать между строк.
– Госпоже нужен отдых, – заявила Мейа и положила ладонь на плечо Таэху будто между прочим. – Как видишь, с ней всё хорошо, Нэбмераи. Во дворце ей ничего не угрожает.
Воин чуть улыбнулся, восприняв прикосновение как должное.
– Доброй ночи, госпожа царевна. До встречи, Мейа.
Служанка проводила стража, а потом провела царевну в комнату, чтобы помочь разоблачиться.
– Ух, когда он произносит моё имя, у меня мурашки по спине бегут, – хихикнула она.
– Будем надеяться, что и у него тоже, – усмехнулась царевна, устало потирая виски.
– Ну, разговорить его мне удалось, да и он не каменный. Ты представь, он и столичной поэзией живо заинтересовался. Правда, в этом он очаровательно несведущ. Понятия об этикете при храмах, конечно, тоже отличаются от дворцовых порядков.
– Он очень нравится тебе, да?
– Когда я могла устоять против чего-то тёмного и загадочного? – Мейа тихо рассмеялась. – Мне даже в поэмах нравятся такие герои. Ещё немного, и я крепко влюблюсь. Ну а сколько это продлится… так кто же думает о таком заранее!
– Смотри, очаруешь его настолько, что он пожелает взять тебя в жёны и увезти в Обитель, – сказала Анирет преувеличенно весело. – Что я без тебя буду делать?
– Замуж за Таэху и жить затворницей? – Мейа решительно взмахнула руками. – Ну нет, для этого меня придётся сначала забальзамировать. Или он должен быть чрезвычайно убедителен. Но даже тогда – нет. Правда, не все Таэху ведь живут при своём храме… Кстати, на сколько лет планируется его служба при дворе?
– Я не знаю, – честно призналась царевна.
Его так называемая «служба при дворе» могла продлиться всю эту жизнь и даже последующие, но сообщать об этом Мейе сейчас было несвоевременно.
В глубине души царевна немного позавидовала подруге. В том, что касалось отношений, для Мейи жизнь была куда как проще. Анирет же приходилось взвешивать каждый свой шаг, а теперь она к тому же не понимала до конца, как далеко распространялись её обязательства, и оставалось ли в них место чувствам. Впрочем, сейчас о чувствах беспокоиться не приходилось. После предательства Паваха и Метджена она даже думать не могла о том, чтобы сблизиться с кем-то. Если предать способен названный брат, то что уж говорить о любовнике? И она не могла позволить себе слабость и легкомыслие – не теперь, когда пыталась справиться с новыми обязанностями.