Берег Живых. Наследники Императора — страница 79 из 100

[40] – да что там мощных, даже самых простых – сейчас у рэмеи не было. Стало быть, придётся посылать гонцов к границам Империи, в один из ближайших гарнизонов… Но все понимали, что исход боя решат не изнуряющая осада и не орудия, а то, насколько сами люди желали смены власти.

Последующие несколько дней прошли в подробных обсуждениях с Никесом устройства Леддны и подходов к ней. Бывший командир стражи уже всё для себя решил. Рэмеи были его единственным шансом добраться до Клийи и восстановить справедливость, и последние сомнения о том, не предаёт ли он родной город врагу, оставили его. Утаивать что-то сейчас было не в его интересах, даже если мысль впоследствии изгнать имперских воинов из Леддны иной раз и посещала его.

На основе новых полученных сведений Ренэф сам разработал дальнейший план взятия города, рассчитав несколько возможных вариантов в зависимости от помощи изнутри Леддны или её отсутствия, и внёс изменения в свои прежние тактические записи. Царевич ушёл в эту работу с головой, став предельно собранным. С Нэбвеном он почти не советовался, но, изучая записи Ренэфа, военачальник вынужден был в очередной раз отметить необыкновенный талант юноши. Он мог по пальцам пересчитать стратегов, настолько тонко разбиравшихся в ситуации в условиях менявшихся обстоятельств в таком молодом возрасте. Поистине, если энергию Ренэфа и его острый ум направить в разумное русло – однажды он, без сомнения, станет блестящим военачальником. И об этом Нэбвен тоже собирался сказать Императору, который о талантах сына знал, и всё же несколько недооценивал их. Однако слабым местом царевича было его нетерпение. Он отлично планировал атаку, но не оставлял себе времени для хитроумных ходов, для того, чтобы дать противнику время совершить ошибку и взять его измором. Впрочем, терпение приходило с возрастом даже к горячим по природе своей рэмеи… правда, не ко всем в нужной мере. Пока что Ренэф был на высоте непосредственно на поле боя. Но Нэбвен верил, что в будущем юноша вполне мог научиться охватывать более целостную картину. Для этого у него были все данные, просто мыслил он пока недостаточно широко, а потому не мог оценивать перспективы и просчитывать последствия. Для того чтобы однажды стать одним из старших военачальников, ему необходимо было расширить своё ви́дение, научиться осознавать и предугадывать, как один небольшой элемент повлияет на другой. Обучение стратегическому искусству было процессом очень небыстрым, и пока Ренэф, к сожалению, сам ограничивал себя в продвижении к высотам воинского мастерства.

Дело было, конечно же, не только в темпераменте, но и прежде всего в его юном возрасте. К тому же, родись Ренэф в другое время, когда Таур-Дуат вела войны за территории и расширяла свои владения либо возвращала те, что были потеряны прежде, он был бы как раз на своём месте. Его стихией был захват, а не оборона, но уметь в той или иной степени он должен был всё. Со временем. Это время Ренэфу нужно было дать, позволить ему повзрослеть и отшлифовать свои навыки и представления о жизни. Но уже сейчас царевич начал вызывать уважение и восхищение даже у прекрасно знавшего военное дело Нэбвена. Учителя юноши могли в полной мере гордиться им.

Глава 24

1-й месяц Сезона Жары

Ренэф глубоко вздохнул и растянулся на циновках, с удовлетворённой улыбкой закинув руки за голову. Он заслужил отдых.

В Таур-Дуат начинался Сезон Жары, но здесь, в климате более мягком, перемена была почти неощутима. Невероятно: они пересекли границы Лебайи ещё в конце первого месяца Сезона Всходов. Целый сезон успел минуть, и столько всего произошло!.. Ренэф уже предвкушал, как в деталях расскажет обо всём матери, как поблагодарит её за необычайную предусмотрительность – и с противоядием, и с отрядом Стотида. Но прежде он должен был претворить в жизнь свои планы, за совершенствованием которых он проводил последние дни, обсуждая с Нэбвеном новые детали.

По его приказу и приказу военачальника часть солдат патрулировала окрестности города – нарочито, демонстрируя боевой блеск имперской армии, чтобы никому из людей не захотелось сбежать. Осада только началась, но уверенность защитников вполне ожидаемо таяла. Они изнывали в ожидании и неизвестности. Градоправитель соседней области и эльфы не спешили на помощь, а враг у ворот не спешил нападать. Как и предполагал Нэбвен, многие всё это время обдумывали его, Ренэфа, слова, сказанные у ворот. Как выразился военачальник: «солдаты ещё не вступили в город, а в Леддне уже велась неявная война».

Не минуло и декады с прихода рэмеи к стенам города, а всё уже пошло так, как предсказывал Нэбвен: тайком от градоправителя в рэмейский лагерь начали приходить влиятельные люди Леддны. Все они, несмотря на свой страх, просили о встрече с царевичем и обещали ему поддержку. Правда, не сразу при взятии города, а когда сын Императора уже покажет Ликиру свою силу. Кто бы сомневался! Никому не хотелось первым прослыть предателем среди своих, зато всем очень хотелось пожинать плоды рэмейского покровительства. Кто-то желал сохранить своё положение, кто-то мечтал возвыситься при новой власти за счёт доносов на соседей, кто-то просил о безопасности для себя и своих семей, кто-то надеялся свергнуть градоправителя. Недовольство Ликиром и так было довольно высоко, как и говорил Никес, а теперь оно возросло, ведь хозяин Леддны навлёк на себя гнев рэмеи, с которыми люди уже много лет жили в мире.

Нэбвен говорил – да Ренэф и сам в силу природной подозрительности понимал – что не все из этих людей были искренни. Наверняка кого-то из них подослал сам Ликир, чтобы разузнать настроения в рэмейском лагере. Каждую встречу царевич и военачальник после обсуждали подробно, сопоставляя полученные сведения и прикидывая, какую из этого можно было извлечь пользу, но без того чтобы излишне полагаться на этих людей. Разумеется, никому из тайных гостей они не обещали ничего конкретного.

Но в общем и в целом всё шло как нельзя лучше, тем более что разведчики сообщили о приближении долгожданных наёмных отрядов. Отец сдержал слово и доверил ему больше воинов. Ренэф ликовал, внося в боевые планы изменения, исходя уже из уточнённого числа солдат.

За этими приятными размышлениями царевич начал задрёмывать, когда приход адъютанта выдернул его из объятий сна.

– Прости, господин мой, за вторжение в столь поздний час, – с поклоном сказал воин. – К тебе человек.

– Пусть ждёт до утра, – не открывая глаз, проворчал Ренэф и зевнул. – Совсем страх потеряли! Поначалу и нос боялись казать из-за стены, а теперь посреди ночи подавай им аудиенцию.

– Господин царевич, я бы не стал тревожить тебя, если б дело не было действительно важным, – тихо возразил адъютант. – Мы узнали его. Это Працит, младший сын старосты Сафара и госпожи Алии.

Сон как рукой сняло. Сафар мог послать сына вслед за рэмейским войском, только если произошло что-то действительно плохое и требовавшее немедленно внимания царевича.

– Что ж ты сразу не сказал! Веди его сюда, – велел Ренэф, резко поднимаясь. – И пошли кого-нибудь за военачальником Нэбвеном.

Царевич едва успел наскоро одеться и умыться прохладной водой из кувшина, прогоняя остатки дремоты, когда воины провели в его шатёр молодого охотника. Працит был явно измождён дорогой, а его взгляд выдавал даже не тревогу – страх. Отбив положенные поклоны, он кинулся к царевичу с новостями. Ренэф сдержал своё нетерпение и жестом остановил его. Он уже успел усвоить, что в делах, касавшихся людей, советы Нэбвена оказывались бесценными.

– Дождёмся военачальника.

Охотник закивал с видимым облегчением. Царевич давно заметил и то, что присутствие Нэбвена оказывало на людей благотворное влияние. По крайней мере, они переставали заикаться от страха, а то это чрезвычайно раздражало. Ренэф был совершенно не против, чтобы его в меру боялись, но доклады предпочитал чёткие. На другие у него не хватало выдержки.

Телохранитель пододвинул к царевичу плетёный стул, и Ренэф сел. Вскоре пришёл Нэбвен, немного заспанный, но собранный. Военачальник тоже едва ли обрадовался позднему гостю, но, похоже, ему уже успели сообщить, кто именно прибыл. Во всяком случае, к человеку он обратился доброжелательно.

– Доброй ночи тебе, Працит. Отец и матушка в крепком здравии? – спросил старший рэмеи, проходя ко второму стулу и садясь рядом с Ренэфом.

– Благодарю, господин Нэбвен. Как ни ужасны мои вести, но со здоровьем родителей они не связаны, – вздохнул охотник и украдкой бросил на царевича загнанный взгляд.

Ренэф нахмурился и чуть подался вперёд, ожидая доклада. Это простое движение возымело почти пугающее воздействие – Працит упал на колени и воскликнул:

– Прошу, прежде чем повелишь казнить меня, сиятельный царевич, выслушай!

– Я слушаю, – юноша искренне попытался придать своему голосу ободряющие интонации и обвил хвост вокруг ноги, чтобы не подёргивался.

– Мы виноваты перед тобой, господин мой… Мы так сильно виноваты… – причитал сын старосты. – Сами того не ведая, мы нарушили твоё доверие. И всё же не было в том нашего злого умысла. Мы ведь простые крестьяне, а не искусные военачальники, и не умеем угадывать ходы врага. Раз уж даже солдаты твои ничего не заподозрили…

– Да что случилось-то?! – не выдержал Ренэф. – Давай по существу, извинения принесёшь после.

Дрожащими руками Працит извлёк спрятанный на груди свёрток и протянул его царевичу, едва не выронив от волнения. Ренэф и Нэбвен непонимающе переглянулись. Юноша потянулся было к свёртку сам, но военачальник коротко покачал головой и забрал его из рук сына старосты – на случай возможной опасности. Сафар был верен рэмеи, Працит пришёл открыто и сам отдал воинам своё оружие. И всё же осторожность, тем более перед боем, никогда не бывала лишней.

От нетерпения Ренэфу казалось, что мгновения тянулись удручающе вязко. Развернув свёрток, Нэбвен и сам едва не выронил его, точно там пряталась ядовитая змея. Ренэф не сразу осознал, что принёс Працит, а когда понял, что-то внутри него похолодело. В руке военачальник сжимал ожерелье из разноцветных бусин, казавшееся смутно знакомым. Бусы были красивыми, но не сказать чтобы сильно запоминающимися. Женщины такие часто носили, и он никак не мог вспомнить, у кого же мог видеть это ожерелье.