кто мог посметь приказывать ша, а потом решился на убийство священного пса жезлом Сатеха. Давно, очень давно не встречал он жрецов Владыки Каэмит. Последней, кого он помнил, была Безумная Серкат, удивительная и в чём-то пугающая женщина, жрица очень высокой ступени посвящения. Но в нынешнюю эпоху, когда у Сатеха не осталось Своих культов, те, кто принимал посвящение в песках Каэмит, как правило, следовали по пути, похожему на его собственный, – служили другому Божеству, как он служил Стражу Порога. Впрочем, и такие жрецы были редкостью, потому что мало кто мог решиться на встречу с Сатехом, и ещё меньше – тех, кто после посвящения сохранил свою жизнь и свой разум. Возможно, у Серкат остались ученики…
Во что бы то ни стало Перкау должен был поговорить с Хэфером, посмотреть ему в глаза. Слова чародея, которые запомнила и передала Тэра, ему совершенно не понравились. Царевич не был живым мертвецом, поднятым с помощью самых тёмных сторон искусства жрецов Ануи. Но если именно так дело будет представлено врагами Императору – вся община, включая Хэфера, окажется в куда большей опасности, чем можно было даже предполагать прежде. Неужели именно это Перкау прозрел в пророчестве, когда предвещал наследнику грозившую беду?..
Но сейчас он прежде всего должен был помочь Тэре. Слишком многое обрушилось на неё за одну ночь.
– Ты не предала Хэфера, девочка моя. Ты смело защищала его, – сказал Перкау со всем возможным участием. – Что именно он теперь знает о тебе?
Тэра с горечью усмехнулась и провела ладонью у своего лица:
– Разве просто увидеть меня недостаточно? Мы не говорили… Я ушла… точнее, сбежала за помощью, а он остался охранять тело. Мне тяжело… Учитель, я хочу предать моего друга погребению сама. Позволь – это очень важно для меня. А потом мне нужно скрыться где-нибудь…
Перкау обнял её за плечи и заглянул в глаза.
– Тебе нужен отдых, моя дорогая. Я сам поговорю с наследником, не беспокойся. Нам с ним многое нужно обсудить.
– Он сказал почти то же самое, – голос Тэры дрогнул, а потом её лицо стало непроницаемой маской.
Жрец хорошо знал это её выражение, которым она отталкивала других от себя. За такой маской крылся не холод, а буря чувств, с которыми она не сразу могла справиться. Внешний холод был своего рода защитой – и для неё самой, и для окружающих, чтобы буря не успела ранить их.
– Не прячься от меня, – попросил он с теплом. – Конечно, мы с тобой подготовим тело стража вместе. Из всех ты была к нему ближе всего. Что до Хэфера… рано скорбеть о том, что ещё не свершилось.
– Ты говорил, что мы тоже чувствуем боль, потому что живы… – Тэра сжала руки в кулаки. – Но, Боги, сегодня я хочу, чтобы людская молва о нас, будто служение Смерти лишает нас всяких чувств, была правдива! Я не в силах встретить его взгляд.
Перкау покачал головой, но девушка не позволила ему высказаться.
– Мы ничего больше не можем сделать для него, – с ожесточением закончила Тэра. – Мы отдали ему всё, что у нас было. Пора ему вернуться в Апет-Сут!
«И ты поможешь ему там», – подумал жрец, но вслух ничего не сказал – только кивнул. Он знал: любое слово сейчас будет принято ею враждебно и только ранит её ещё больше.
Перкау нашёл Хэфера там, где и указала девушка. Царевич сидел у тела патриарха, одной рукой сжимая приручённый им жезл, а другой гладя пса. Выражение его лица было сложно понять, но в чертах всё же угадывалась искренняя скорбь.
Бальзамировщик сразу ощутил перемену в царевиче – ощутил той особой частью своего жреческого существа, к которой прибегал очень редко. Для этого не было слов. Одно можно было сказать наверняка: Сатех действительно отозвался Хэферу и даровал ему связь со Своей Силой. Как наследник распорядится этой Силой, зависело уже только от него самого. Сколько продержится форма, восстановленная искусством бальзамировщиков, теперь, когда в ней жило это пламя, жрец тоже не мог предсказать. Но когда Хэфер поднял голову и посмотрел на него, Перкау подчинился внутреннему порыву и склонился в глубоком поклоне перед величием своего будущего Владыки.
– Я не сумел отправить убийцу на Суд Ануи, – с горечью сказал царевич.
– Туда его отправит проклятие, господин, – тихо ответил жрец, опуская носилки на песок.
– Может статься, что нет. Сатех защищает его – я знаю это.
– Я слышал, да… Но и тебя Он защищает теперь.
Перкау показалось, что глаза Хэфера сверкнули красным золотом – точно блик от огня полыхнул на драгоценном металле, – но впечатление тотчас же рассеялось.
– Благодарю тебя, мудрый, за то, что научил меня, как обрести союзника противоречивого, но могучего, – произнёс царевич. – Сейчас я чувствую, что справлюсь, хотя по-прежнему не знаю, с чего начать. Мне понадобится время, чтобы привыкнуть… и чтобы огонь в моей крови успел дать силу телу. Но теперь, когда пелена снята с моих глаз, я увижу то, что прежде было сокрыто от меня.
Перкау нашёл в себе силы прямо встретить взгляд наследника, зная, что тот говорил не только о враге.
– Ты узнал его? – спросил он.
– Нет. Маг пришёл сюда с другим лицом и лишь потом обнажил настоящее – разумеется, не по своей воле. Никогда до этого я не видел полукровку, дитя рэмеи и эльфов… а уж полукровку-жреца – тем более. Поверья о том, что они не имеют души, очевидно, лживы, ведь чем-то он обращается к Божеству, – Хэфер усмехнулся, но усмешка не коснулась его глаз. – Человеческую жрицу рэмейского Бога мне тоже прежде встречать не доводилось, мудрый Перкау. Закон запрещает людям проходить посвящение выше послушника для их же защиты. Их разум и тело более хрупкие для столь полного взаимодействия с божественными энергиями. Это не мешает им становиться прекрасными чародеями или искусными воинами, но не жрецами. Жреческое служение ускоряет их путь на Западный Берег. Я имею все основания полагать, что тебе это известно.
– Всё так, господин, – кивнул Перкау, не отводя взгляда и силясь прочитать эмоции собеседника.
Был ли Хэфер разочарован или разгневан их ложью? Пожелает ли он наказать всех их согласно Закону? Заберёт ли у них Тэру?.. Мысли одна страшнее другой вспыхивали в разуме Перкау.
– Ваш храм нарушил Закон. Жрица – неважно, прошла она посвящение или нет, но она является настоящей жрицей – умрёт скорее, чем ей отпущено, – с опасным спокойствием продолжал царевич. – Насколько скоро, ответь?
– Этого мне знать не дано.
– Сколько ей лет от рождения?
– Двадцать три…
– Но она уже выглядит старше примерно на десять людских лет. Пока лишь на десять – перемены ведь становятся видны не сразу. Как давно ты взялся обучать её?
– С детства. Страж Порога выделил её сразу. Она словно обладает душой рэмеи, неведомо как заблудившейся в человеческом перерождении. Через него, тогда ещё молодого пса, – Перкау почтительно указал на тело пса-патриарха, – Ануи привёл меня к мёртвой женщине из Лебайи. Мы так и не узнали, кто преследовал её и убил, но ребёнка, едва живого, она защитила собой. Девочку. Тэру, – его голос невольно дрогнул. – Мы вырастили её в нашей общине. Наше искусство давалось ей с пугающей лёгкостью. Притяжение Стража Порога было для неё сильнее любых запретов. Он неоднократно явил Свою волю сквозь неё – ты сам тому живое подтверждение. Он открывал ей Знание напрямую, без посредников. Я должен был научить её, как правильно пользоваться Силой, чтобы… с ней не случилось беды по неумению. Она всё равно что дочь мне…
– И всё же ты подверг её такой опасности! – Хэфер резко поднялся и шагнул к жрецу. – Почему ты не назвал мне цену моего спасения? Настоящую цену! Сколько лет её жизни? – голос наследника окрасился горечью.
Перкау покачал головой.
– Ни один послушник и ни один жрец нашего храма не отступится ни перед чем, чтобы исполнить волю Ануи. А Он желал твоего возвращения на Берег Живых. Смерть не страшит нас, ибо мы служим ей.
– Да, я наслышан о вашем отношении к Смерти. Стало быть, тебе безразлично, что она проживёт свою жизнь в несколько раз быстрее, чем до́лжно, и скоро умрёт? – холодно спросил Хэфер. – Умрёт из-за меня.
– Нет, совсем небезразлично, – тихо ответил жрец. – Смерть – не своя, но наших близких – для нас тяжела… И потому я хотел просить тебя о том, что не во власти никого из моих братьев и сестёр, царевич Эмхет.
Перкау хотел было опуститься на колени, но наследник удержал его на ногах.
– Я сделаю всё, что нужно, – глухо проговорил Хэфер. – И я не выдам эту тайну.
Жрец почувствовал, как в глазах защипало от облегчения.
– Тебе под силу изменить её судьбу, саму её природу. Ты спрашивал, как отблагодарить нас… Только об этой награде я и молю тебя, мой будущий Владыка.
– Мне жаль лишь, что она не сочла меня достойным доверия. Тебя я могу понять – ты защищал её и свой храм, свою общину. Но от неё я желал… наверное, слишком желал, чтобы она открылась мне без помощи огненного взора Сатеха, срывающего покровы, – признался Хэфер.
Его печальная полуулыбка выдавала тщательно скрываемую боль.
– Она тоже защищала храм. И боялась – не настолько, чтобы отказаться от встреч с тобой, но всё же достаточно, чтобы сохранить остатки осторожности. И теперь она тоже боится.
– Чего же теперь?
– Что ты не пожелаешь больше смотреть на неё.
Отблески огня – иного, чем Перкау уже видел у нового Хэфера, – отразились в золотых глазах наследника.
– Теперь моему взгляду открыта прекрасная радость моего сердца. Как я могу не желать?
Перкау вздохнул. Он не хотел думать о том, сколько времени вместе отмерено Тэре и Хэферу, сколько запретов разделяло их. Жрецам Стража Порога редко даровалось счастье любви – пожалуй, не чаще, чем Императорам. «Хотя бы пока пусть всё будет хорошо… – подумал жрец и мысленно взмолился Ануи: – Сквозь всё, что предстоит всем нам, пусть они успеют хоть немного насладиться этим даром…»
– Чтобы исполнить твою просьбу о награде, мне нужно вернуть моё положение, – уже без тени тепла сказал царевич. – Теперь даже больше причин заставляет меня стремиться к этому… Но враг выдаст тайну и исказит её. Ваш храм в опасности. Я не знаю, когда они придут сюда, но непременно придут. А прежде они постараются разнести весть о том, как вы якобы осквернили моё тело, подняв из мёртвых для своих целей, – жрец Сатеха недвусмысленно намекнул на это. Гнев Императора обернётся против вас. Храм сравняют с землёй, а вас лишат положения и достойного погребения, имён и памяти… – он резко покачал головой. – Я не могу допустить этого. Мы должны спешить в Апет-Сут. Вели своим братьям и сёстрам укрыться в пустыне или в некрополе. Я надеюсь, что доберусь до отца прежде, чем сюда прибудет карательный отряд.