Мужчина усмехнулся и приложил палец к губам. Только сейчас Джар увидел, что бой на крышах приобрёл совершенно иной оборот. Люди сражались с людьми, и было их больше, чем ещё пару минут назад.
– Кто ты такой? – требовательно спросил рэмеи.
Дар речи он обрёл не так быстро, как наложил стрелу на тетиву.
– Сохрани стрелы для врага, – невозмутимо ответил человек, похожий на эльфа, и махнул рукой кому-то.
К нему присоединились несколько воинов без опознавательных знаков. На Джара никто не нападал – все увлечённо следили за боем, разворачивавшимся на рыночной площади. Неожиданный союзник вдруг припал на одно колено и потянул за собой Джара.
– Рога побереги, – шепнул он.
Его люди так же пригнулись.
– Смотри, сейчас будет интересно…
Никес хорошо знал свой город, но Стотид лучше умел затаиться. Командир стражи вёл их, стараясь выбирать улицы безлюдные, но бои шли, казалось, повсеместно. С радостью он полагался на умение своего товарища скрываться в тенях домов.
К сожалению, оказаться сразу везде он не мог. На соседней улице несколько горожан пожелали присоединиться к восстанию. Почти всех расстреляли с крыш – Никес даже крикнуть не успел. Трое, воспользовавшись общей суматохой, выбили дверь дома и сейчас как раз выносили хозяйский сундук. Завидев Никеса и Стотида, они побросали добро и ринулись наутёк. Командир сплюнул и выругался.
– Нашли же время!
Стотид пожал плечами:
– Каждый выживает, как умеет.
В следующий миг он вдруг дёрнул Никеса за угол и метнул нож. С глухим стуком, точно мешок, сверху свалился человек – стражнику хотелось верить, что наёмник Ликира. Стотид невозмутимо подошёл к нему, пнул, удостоверяясь, что тот помер, и выдернул из его шеи свой нож. Никес пробормотал слова благодарности.
– Нам бы по крышам… Где твой ближайший отряд, командир?
– Должны быть через два поворота отсюда.
– Ладно, так пойдём…
Далеко не сразу удалось Никесу собрать своих людей – всего около трёх десятков стражников. Последнюю группу он нашёл, предварительно разняв драку между несколькими солдатами и рэмеи, не сошедшимися во мнениях касательно союза. Благо, имперские воины узнали в нём человека, верного царевичу, а то неизвестно, чем бы кончилось дело. Сражаться между собой сейчас было недопустимо.
Никес не мог позволить себе потерять время на сбор остальных, да и пользы от них больше в городе. Он должен был спешить к акрополю.
Леддна превратилась в обитель безумия, воющую на разные голоса и беспрерывно бряцающую оружием. Ближе к Дворцовой Тропе стычки уже, казалось, шли повсеместно. Никес и стражники бежали, но иногда им приходилось практически прорубать себе дорогу, хоть улицы они старались выбирать более безлюдные.
К рыночной площади они подоспели, когда там уже вовсю шёл бой. Авангард рэмеи, выстроившись в один из их совершенных боевых порядков, теснил наёмников к Дворцовой Тропе. Со стороны улиц люди военачальника Нэбвена и ещё часть рэмеи сражались с людьми Ликира. Прорваться на Тропу, насколько мог оценить Никес, пока не представлялось возможным – слишком много воинов защищали проход к акрополю. Смять их было уже не столь легко, как немногочисленную стражу у ворот. Они хорошо подготовились к приходу царевича и ждали его.
Никес разглядел сына Императора, из центра отряда командовавшего наступлением. Военачальника Нэбвена нигде не было видно. Все голоса слились воедино. Почти безотчётно он отдал несколько команд своим людям, чтобы те выстроились и тоже пошли в наступление. В тот же момент командир стражи увидел, как с дальнего конца площади вышел ещё один отряд, готовый ударить во фланг рэмейскому авангарду. Срывая голос, Никес заорал что-то предупреждающее, но его никто не слышал.
Почти одновременно зазвучал другой голос, звонкий, легко проре́завший какофонию боя и пролетевший над сражавшимися, точно птица:
– Золотая благоволит царице!
Царевич вскинул свой хопеш с торжествующим кличем. Отряд, вместо того чтобы ударить во фланг, пошёл в наступление вместе с рэмейским авангардом.
Никес ошалело посмотрел на крыши, с которых прозвучал крик, а потом перевёл взгляд на Стотида. Разбойник хмыкнул и пожал плечами.
– Вишь, не все верны Ликиру. Акрополь близко, командир.
Стражники присоединились к рэмейскому авангарду с другого фланга. Никес почувствовал странный прилив сил, точно ему передалось воодушевление имперских солдат, которых вёл сын их живого бога. Поверх нападавших он видел уходящую вверх к холмам Дворцовую Тропу – широкую дорогу к вратам, которую заполонили воины. Сам дворец, храмы и усадьбы богатых горожан защищала высокая каменная стена. Сейчас, когда Никес сражался рядом с рэмеи, эта стена уже не казалась ему настолько неприступной.
– Я уже иду, Клийя… – прошептал он.
А потом сражение изгнало из его головы все прочие мысли.
Хиру нравилось его положение в городе. Градоправитель наделил наёмников властью даже большей, чем та, которой обладала городская стража. Они стали его личным войском. Их боялись и уважали. Им наливали лучшие напитки. На рынке они иногда могли не платить за товар. Стыдливые местные девицы боялись отказывать им и стремились угождать. Да и платил хозяин Леддны щедро. В общем, не жизнь, а сады богов.
В последние месяцы сюда, конечно, доходили тревожные слухи о продвижении рэмейского войска. Но Хир со своим маленьким отрядом не торопился на защиту лебайских границ. Были у его людей занятия и поважнее – да вот хоть прыть местных стражников изредка унимать. Конечно, поход тот ничем хорошим не кончился – кого демонокровные не убили сразу, тех казнил рогатый царевич. Дальше слухи поползли ещё более красочные. Одни говорили, что солдат было не больше сотни, и в это ещё можно было поверить, другие же описывали целую армию. Наличие в строю кого-то из императорской семьи никогда не было добрым знаком для противников рэмеи. В рогатых на поле боя и так демоны вселялись, а уж если их вёл кто-то из их правителей – рэмеи и вовсе зверели.
Разведка доложила, что под стены города царевич привёл даже меньше сотни воинов. Какими бы ни были рэмеи умелыми бойцами со всеми их прекрасными построениями и стратегиями, но какая-то жалкая сотня не могла тягаться со всеми наёмниками, защищавшими Леддну. Сломить их натиск было вполне реально. А потом нацепить голову их предводителя на копьё – для устрашения соседей. Вот только оказалось, что царевич призвал других, и откуда он взял ещё воинов, никто не знал.
Сейчас, когда Хир стоял на Дворцовой Тропе – к счастью, не в первых рядах – он понимал, что даже полсотни воинов, составлявших рэмейский авангард, были силой немалой. Страшные сказки о рогатых не преувеличивали, а в чём-то даже преуменьшали действительность. Они двигались как один человек. Они ничего не боялись. И ничто не могло их остановить… С суеверным ужасом Хир смотрел, как погибают на копьях люди, как безжалостно отсекают части человеческих тел изогнутые рэмейские клинки. Ему казалось, что огненный взор царевича настигает его сквозь строй солдат и пригвождает к месту.
В тот момент, когда появился отряд Нератиса, Хир почувствовал, что напряжение его немного отпустило. Крепче сжав меч, он даже выкрикнул своим бойцам несколько команд, бессмысленных, вроде «держать строй!» и «не отступать!», но придававших ему самому больше уверенности. Рэмеи не могли быть неуязвимыми. Их фланг уже ослаблен. Если тем, кто сражался сейчас на улицах, удастся прорваться и ударить в тыл имперскому авангарду – наёмники на Дворцовой Тропе разметают отряд…
Что-то пошло не так. Неужели глаза подвели его? Люди Нератиса, проклятого полукровки, не ударили с фланга, как должны были. Они предали своих и присоединились к рэмеи!
В тот миг, когда царевич вскинул свой изогнутый меч и рэмеи атаковали с новой силой, Хир понял, что больше не может находиться здесь. Он развернулся, растолкал своих людей и бегом побежал вверх по Дворцовой Тропе, к вратам акрополя. «Ворота тоже должен кто-то защищать», – успокаивал он себя. Но пока он бежал, ему казалось, что спину пронзает этот вездесущий взгляд… пронзает… обжигает… убивает…
Никто не заметил, чья стрела остановила бег командира небольшого отряда наёмников. Горевать о нём было некому, да и некогда – наступление продолжалось.
Ликир осушил залпом оставшиеся полкубка вина и откинулся на расшитых подушках. Вести из нижнего города были одна хуже другой. В том, что проклятые демонокровные сомнут стражу у ворот, он не сомневался – жертва была приемлемой, позволяющей купить время и забрать у врага часть силы. Но теперь его собственные воины с трудом удерживали Дворцовую Тропу! Разорвите гончие Каэрну этого самодовольного мальчишку, сожги его Владыка пустыни! А лучше и то, и другое вместе. Но прежде Ликир ещё преподаст ему урок повиновения. Рабский ошейник пойдёт ему куда лучше золотых ожерелий, а за горами всегда нужны гладиаторы… Из рогатых, если их немного пообтесать, всегда получались хорошие гладиаторы для кровавых, не вполне законных зрелищ.
Как бы там ни было, этот юнец пожалеет, что вторгся в его, Ликира, город. А Император ещё непременно станцует под ту мелодию, которую напоют в Данваэнноне, – за призрачную надежду узнать, где держат его драгоценного живого сына. Кто убил старшего царевича, наследника трона, Ликир действительно не знал. Он старался не слишком углубляться в политику высокорождённых и не задавать лишних вопросов. Какой-то наёмный отряд пересекал его земли – их велено было не трогать. Но мало ли проходит здесь отрядов? Ссориться с Императором ему, конечно, тоже не хотелось, потому как Император жил значительно ближе, чем союзники за горами… Но сейчас демонокровные совсем обезумели. А этот гордый щенок, которому не помешало бы выдать несколько десятков палок, не просто выжил, но ещё и напасть посмел! Хуже того – он назвал себя хозяином его, Ликировых, земель!
Не справились обученные высокими господами танцовщицы… Мальчишка давно уже должен был отправиться к себе в логово, скуля и харкая кровью. Там бы его, конечно, вылечили местные чудотворцы, но соваться в Лебайю он бы впредь зарёкся. Разве ж можно было поручать такое серьёзное дело женщине! Женщины хороши для другого. Наверняка Мисра слишком широко ноги раскинула и позабыла о том, зачем её послали, иначе какие демоны принесли сюда войско?!