Ещё недавно его советы раздражали царевича – юноша всё хотел сделать сам. То, что выстроилось между ними теперь – невероятно! – было похоже… на дружбу. Ренэф научился доверять старшему товарищу и его суждениям, при этом сохраняя твёрдость собственного мнения. Сложные и непредсказуемые обстоятельства сблизили их.
Вместе они двинулись по рыночной площади, чтобы обойти акрополь кругом для осмотра. При этом держались они на почтительном расстоянии от его стен. Солдаты следовали за ними на удалении в несколько шагов, чтобы дать возможность поговорить приватно.
– Что станем делать с городскими лекарями? – спросил Ренэф.
– Сотрудничать с людьми нам придётся в любом случае, поскольку Леддна станет новым приграничным гарнизоном. Но ты и сам понимаешь риски, – Нэбвен задумчиво огладил свои усы. – Приставить к ним надзор трудно – у нас и наших жрецов без того хватает забот.
– Давай поручим им заботу о горожанах… и о страже, если Никес согласится. Он лучше знает настроения местных.
– Хорошая мысль, – одобрительно кивнул Нэбвен.
Он и сам думал о чём-то подобном.
Во всё время разговора Ренэф, прищурившись, оглядывал акрополь. Сейчас же царевич остановился и пристально смотрел на стены. Высотой примерно в три роста, они были сложены из огромных неровных камней, пригнанных друг к другу достаточно плотно – не настолько, как в более совершенных крепостях, но на совесть. Пустоты были заполнены мелкими камнями и замазаны строительным раствором, так что зазоров совсем не оставалось. По верхней части шли небольшие укрытия для лучников и стражи. Но стены не были единственным препятствием. Акрополь располагался в скалистых холмах. Построенный разноуровневыми террасами, он возвышался над всем остальным городом. Когда-то сами рэмеи научили людей использовать эти очевидные стратегические преимущества данной местности, научили обтёсывать камни и строить крепости. Ирония истории заключалась в том, что сами люди с их умением быстро перенимать полезное и приспосабливаться к любым условиям теперь с лёгкостью использовали полученные знания против рэмеи.
По отвесным скалам, высота которых в некоторых местах превышала даже высоту стен, нельзя было забраться без риска для солдат. Защитники акрополя с лёгкостью уничтожат нападавших – им даже стрел тратить не придётся, достаточно будет кипящего масла. Осадные лестницы, учитывая рельеф местности, тоже были бесполезны. Заход в акрополь осуществлялся только со стороны Дворцовой Тропы… и с других троп, тайных, часть которых была известна Никесу.
Всё это они с Ренэфом обсуждали и раньше, но одно дело было говорить в теории, а иное – воочию увидеть то, с чем им предстояло столкнуться. Взгляд царевича скользил по скалам, по грубо обтёсанным камням стен в поисках хоть каких-то уязвимых мест… и не находил их.
– Городские кузницы будут в нашем распоряжении? – спросил он.
– Разумеется, – кивнул Нэбвен. – Весь нижний город в твоём распоряжении.
– Хорошо. На склонах холмов за городом растут деревья с могучими стволами – кипарисы[46]? Здесь их не так много, как севернее, но нам хватит. Мы должны найти самый крепкий… достойный этих ворот. Металл возьмём у местных.
– Ты хочешь построить настоящий таран – «голову демона»? – уточнил Нэбвен. – Это можно… хотя я бы также посоветовал установить камнемёты на рыночной площади, как раз со стороны ворот. Большого вреда стенам мы отсюда не причиним, но башни можем повредить изрядно.
– Так и сделаем, – кивнул Ренэф, не отрывая взгляд от акрополя.
– Но мы столкнёмся со сложностями, мой царевич. В нашем распоряжении нет проектантов и строителей[47]. Этот поход изначально не подразумевал захват города, а Владыка наш прислал только воинов.
Царевич посмотрел на него.
– Не беспокойся, военачальник. Я взял с собой не только карты. А для тебя это не первая крепость. По чертежам мы сумеем создать если не лучшие осадные машины, то вполне сносные. Я сам готов руководить строительством, но мне понадобится твоя помощь.
Нэбвен поклонился, выражая согласие. Уже не в первый раз он думал о том, что Ренэф предусмотрел многое, и без советов царицы здесь тоже не обошлось. С самого начала царевич предполагал, что в итоге им всё равно придётся пойти на Леддну. Что же ещё он планировал? Военачальник надеялся, что обойдётся без неприятных неожиданностей, и что перед ним не встанет необходимость исполнить приказ Владыки, о котором Ренэф не знал.
Их внимание привлекло волнение со стороны домов. Рыночная площадь была оцеплена солдатами на то время, пока организовывалось переселение жителей ближе к границам города, чтобы воины могли квартироваться в Леддне. Отряды Ренэфа и Нэбвена уже расположились в домах и шатрах на площади. Горожане не возражали – напротив, старались оказывать всяческое содействие. Быть там, где должны развернуться основные бои, не желал никто, и многие предпочли укрыться поближе к городским стенам. Стражники Никеса помогли организовать переселение и сами провожали жителей. Так было спокойнее всем.
Внезапно Ренэф нахмурился.
– Что там происходит?
В общем гомоне отчётливо прозвучал отчаянный крик. Кто-то взывал к царевичу.
Юноша зашагал к солдатам. Нэбвен последовал за ним. Пара воинов удерживала мужчину в яркой добротной тунике. Тот всеми силами пытался прорваться на площадь. Заприметив приближавшегося Ренэфа, он прекратил сопротивляться и упал на колени. Подоспевший к царевичу солдат отсалютовал и доложил:
– Мой господин, этот торговец желал говорить с тобой. Не изволь беспокоиться.
– Нет, изволю, – возразил Ренэф. – Что ему нужно?
– Сын Солнца, умоляю, выслушай! – воскликнул человек на ломанном рэмейском.
Воины приставили клинки к его горлу, но он продолжал голосить.
Жестом Ренэф велел воинам опустить оружие. Когда торговец дёрнулся было к царевичу, один из солдат удержал его за плечо.
– Мой дом, моё богатство… всё тебе! – воскликнул мужчина дрожащим от сдерживаемых эмоций голосом. – Но дочерей… дочерей моих не дай им забрать!
Нэбвен видел, как Ренэф изменился в лице, как сжались его челюсти.
– Кто забирает твоих дочерей? – сквозь зубы процедил он.
– Не гневайся, Сын Солнца… Твои солдаты… они…
Путаясь в словах, чередуя лебайское и рэмейское наречия, бедняга сумел изложить. Несколько человеческих воинов, защищённые, по их словам, волей рэмейского царевича, вторглись в его дом и попытались забрать не только имущество торговца – он готов был отдать его и так, лишь бы семью оставили в живых. Но воины пожелали дочерей хозяина, заявив, что закон был на их стороне, и что город этот, а значит, и жизни всех в нём, принадлежат царевичу и тем, кто ему служит.
Ренэф не стал дослушивать просьбу до конца. Он подозвал к себе нескольких солдат из своего отряда и повелел торговцу проводить их в свой дом. Что делать дальше, солдаты знали и так.
Нэбвен видел, как разгневан был юноша тем, что непотребства прикрывались его именем. Он уловил, как Ренэф чуть слышно выдохнул рядом: «Милосердие для них – признак слабости». Насилие жестоко каралось по законам Империи. Но сейчас положение царевича было щекотливым – он зависел от расположения воинов. Впрочем, в том, как юноша поступит, военачальник не сомневался и не вмешивался в происходящее – только подтвердил приказы Ренэфа.
На рыночной площади ещё недавно располагался помост для публичных выступлений, но его разнесли во время боёв. Сейчас для царевича соорудили новый и установили на нём кресло с изящной резьбой. Ренэф взошёл на помост и сел. Нэбвен встал по правую руку от него. Телохранители царевича и военачальника заняли места рядом.
По приказу рэмейских командиров и Никеса, на площади собрались люди и рэмеи. Через некоторое время солдаты привели троих наёмников и давешнего торговца, к которому жались две перепуганные девушки и женщина постарше – видимо, супруга. По жесту царевича торговец с семьёй остался ждать под защитой солдат. Наёмники приблизились к помосту. Нэбвен увидел, что Стотид возник неподалёку. Люди относились к отряду Нератиса – то есть на деле были в подчинении у Стотида. Ситуация становилась ещё более щекотливой.
– Город Леддна принадлежит рэмеи! – провозгласил Ренэф, и его воины одобрительно загудели. – Так велю я, царевич Эмхет, сын Владыки Таур-Дуат, да будет он вечно жив, здоров и благополучен. Это – наша земля, а посему на ней должен вершиться божественный Закон Империи. Мать Аусетаар, Владычица Таинств и Госпожа Очищающей Боли, повелела: тело свободной женщины может быть принесено ею самой в дар, но не взято силой.
– Эти бабы не свободны! – воскликнул один из наёмников. – Господин мой, мы помогли тебе завоевать нижний город. Мы всего лишь взяли обещанную награду.
Ренэф вскинул руку, призывая всех к молчанию. Нэбвен хорошо знал юношу, чтобы понять – тот нервничал. Вершить суды было вне его обязанностей и сферы знаний… пока ещё. Он боялся оступиться. И всё же он знал, что такое Закон, который защищали все Эмхет. Его представления в силу молодости могли быть слишком идеализированными, тем более для военного времени. Но как иначе рэмеи сохранили бы себя и свою культуру, если бы во времена хаоса они так легко бы этому хаосу поддавались? Сам Нэбвен прекрасно помнил, как тяжело было соблюдать Закон в ходе войны. Война стирала всякие границы, лишала многих и чести, и разума. И для того, чтобы сдерживать процесс разложения, должны были оставаться те, кто сохранял столпы Истины.
– Люди Леддны, принявшие нашу власть, принадлежат Таур-Дуат, как и все мы! – прогремел голос царевича. – По Закону Таур-Дуат женщина не является вещью, трофеем, что бы ни было принято на этих землях до нашего прихода. Мы не берём рабов. Вам придётся ответить перед Законом за совершённое преступление.
– Мы ничего не совершали!
– Подумаешь, какие нежные. Они противились твоей власти в нашем лице!
– Если кого и наказать – так это их и предателя-торговца!