Когда Император приблизился, заглянул ему в лицо, бывший телохранитель замер, парализованный ужасом.
– Ты станешь моими глазами. Ты поможешь мне увидеть твоего господина, Хэфера Эмхет.
Выбросив руку вперёд, он накрыл ладонью лоб Паваха, точно запечатывая связь между ними, и ослепительная солнечная река хлынула в разум воина, плавя всё на своём пути.
Вязко потянулись мгновения. Внезапно тяжёлую тишину разорвал дикий звериный вой, который не под силу было исторгнуть живому рэмеи. Джети застонал сквозь зубы, удерживая ладони на плечах воина, содрогавшегося в руках Ануират и, казалось, сгоравшего изнутри заживо. Император не отнимал ладонь.
– Больше нельзя! Прошу! – воскликнул Верховный Жрец, но его голос потонул в вое Паваха.
Это вывело Хатепера из странного сковавшего его оцепенения.
«Твоя же задача – не дать мне уничтожить пса прежде, чем он перестанет быть мне нужен…»
Хатепер не знал, что управляло им в тот миг – приказ брата или жалость. Он не помнил, как бросился к Секенэфу, как пытался оттащить его, как устремил свою волю поперёк необъятного золотого потока, превосходящего смертное осознание, и едва не оказался погребённым под этим потоком сам.
– Ты просил остановить тебя, Секенэф! – кричал он ослепительной солнечной буре, едва ли осознававшей сейчас его присутствие. – Ты просил!
Он был Эмхет, соколом Ваэссира, золотым божественным потоком, но Секенэф превосходил его во всём, и в какой-то миг Хатепер ощутил, что теряет себя, растворяется в воле Ваэссира…
Всё кончилось так же неожиданно, как началось. В оглушительной тишине Император отступил, повёл плечами, сбрасывая руки брата.
Хатепер бессильно осел на плиты пола, инстинктивно поднёс руку к лицу, отирая хлынувшую из носа кровь. В голове гудело, точно его череп стал тамтамом, резонирующим под чьими-то ладонями. Больше всего сейчас хотелось распластаться здесь же и забыться. Он был совершенно опустошён, но ему удалось остановить Императора… остановить Ваэссира…
Откуда-то издалека он услышал, как Джети вполголоса бормотал молитвы. Ануират почти бережно опустили тело воина на ложе, и Таэху тяжело сел рядом. Хатепер не мог заставить себя посмотреть на Паваха.
– Я отправляюсь в Нижнюю Землю, – прозвучал мерный голос Императора. – Можешь отрядить со мной одного из своих целителей, потому что его я заберу с собой. Только его и моих Ануират.
«Стало быть, выжил…» – с усталым удивлением подумал Хатепер, а потом запоздало осознал весь смысл слов Владыки.
– Да, я отправляюсь за Хэфером сам, – ответил Секенэф на его невысказанный вопрос. – В моё отсутствие ты поможешь царице управлять делами. Куда и зачем я направляюсь, не должен знать никто.
Хатепер схватился за голову, не в силах даже возражать.
– Джети Таэху, я призываю тебя в свидетели, что Хатепер Эмхет будет моим преемником, если что-то случится. Кого подготовить на трон дальше, он знает сам, – так же спокойно проговорил Император. – Я вернусь, но должен предусмотреть всё.
Несколько мгновений перед пробуждением всегда были самыми сладостными. Разум не сразу осознавал, вспоминал, что́ пробуждению предшествовало, позволяя себе обманываться в чудесной безмятежности…
Хэфер очнулся с судорожным вздохом, не сразу поняв, что произошло с ним, и где он вообще находится. Рука затекла. Его тело обхватывало другое в защищающем объятии, и несколько мгновений он позволил себе обманываться, что всё хорошо…
А потом осознание навалилось на него плитой саркофага, и грудь раскололась болью.
Тэра!..
Он приподнялся, вглядываясь в лицо жрицы, прислушиваясь к её дыханию, и бережно переместил её, давая отдых руке.
Сколько прошло времени, царевич даже не представлял. Тело напоминало о себе жаждой, голодом и прочими нуждами.
В комнате тускло горел светильник. Псы лежали вокруг них со жрицей, согревая, делясь Силой. У двери, скрестив ноги и откинувшись спиной к стене, сидел Сехир в своём рэмейском облике и дремал. Когда Хэфер зашевелился, Ануират встрепенулся и открыл глаза.
– Слава Богам, ты очнулся! – с нескрываемым облегчением произнёс воин.
– Долго? – голос звучал хрипло – в горле пересохло.
– Почти весь день и целую ночь.
«Хорошо хоть не три дня…»
– А Тэра?..
Сехир печально покачал головой.
– Ты всё это время был здесь?
– И я… и псы… Ты можешь отойти, я посторожу её. Правее по коридору. А воды и еды я уже принёс… и ваши вещи.
Хэфер отлучился нехотя, не желая оставлять Тэру даже на минуту. Когда он вернулся, Сехир уже разложил на полотне лепёшку и холодную рыбу, поставил миску с сушёными финиками, кувшины с пивом и водой. Ничего не говоря, Ануират сперва попробовал всё сам.
Царевич сомневался, что старейшины всерьёз захотят отравить его, но был воину благодарен. На воду и пищу он разве что не набросился – тело отчаянно требовало восстановления сил, после того как пережгло столько ресурсов. Оно словно напоминало себе, что всё ещё было живо.
Сехир обычно ел не меньше. Ануират были сильнее прочих рэмеи, и пищи для подкрепления сил им требовалось немало. Правда, сейчас воин явно смущался и сдерживал себя. Утолив грызший его голод, Хэфер сам взял кувшин и налил им обоим пива.
– Спасибо, что защитил её. Это важнее всего.
– Я знаю, – тихо ответил воин.
«Но даже если ты никогда не станешь Императором, а я – одним из Восьми, я готов быть твоим телохранителем, что бы ни решили старейшины…» – вспомнил царевич его слова, сказанные за той, самой первой совместной трапезой в доме Бернибы.
– Почему ты решился идти против старейшин? Против матери?
Сехир дёрнул плечом.
– Я не думал, что так будет. Просто знал, как правильно… Она… – Ануират кивнул на Тэру, и в тот момент его взгляд был полон благоговения, – она почувствовала, когда это случилось. Устремилась за тобой в храм, и псы тоже. Тогда я просто знал, что должен быть с ней, а не останавливать её.
– Воля Стража Порога…
– Да. Мы вроде как псы… чуем эту волю. Но то, что случилось… Неправильно. Старейшины будто потеряли нюх.
– Не потеряли, – Хэфер невесело усмехнулся. – Но то, как все мы представляем нашу историю и волю наших Богов, может очень различаться.
Сехир вскинул голову, глядя на него с отчаянием.
– Я не знал, – глухо проговорил он. – Думал, старики в худшем случае тебе просто откажут… Мать говорила, что всё равно поможет тебе, что мы оба поможем…
– Но было условие…
– Я не знал, – повторил Сехир едва слышно.
– Я верю тебе, – сказал Хэфер и коснулся руки воина своей, а потом поднял кружку с пивом. – Иначе б не разделял с тобой трапезу.
Ануират взял кружку, неуверенно поднял, но на царевича смотрел так, точно боялся до конца поверить, и встревоженно принюхивался, пытаясь понять истинное настроение собеседника.
Выпив до дна – видимо, для храбрости – Сехир продолжал:
– После того, что я видел и слышал, я потерял веру в старейшин… Ты сказал, что не призовёшь своих Восьмерых, когда придёт срок, – в его глазах отразилась глухая тоска. – Но я ведь один из твоих Восьми!
Ануират вдруг скользнул вперёд неуловимым текучим движением, приблизился, опустился на одно колено.
– Меня возьми с собой, господин мой Хэфер Эмхет. Я знаю, где моё место. Рядом с тобой. Рядом с избранной.
– Рядом с избранной, – кивнул царевич, глядя на него, вглубь него. – Мне ты служить не захочешь.
– Ты – мой Эмхет, – упрямо возразил Сехир, склоняя голову, пряча взгляд.
– Я – тот, кто я есть.
Хатеп-Хекаи-Нетчери. «Тот, в ком соединилась в мире Сила обоих Богов». Хэфер и сам не ведал, откуда ему пришло это знание, – он просто вышел с ним из бури.
О многом, очень о многом ему нужно было подумать, поднять знание, которое он принял, на поверхность осознанности… Но пока его всецело наполнял страх за Тэру, и он не мог сосредоточиться ни на чём больше.
– Твои предки сражались с такими, как я. «Очищали» нашу кровь.
– Я не стал бы! – возмутился Сехир. – Я…
– Знаю, – мягко прервал царевич. – И знаю, что значит для Ануират пойти против своей стаи. Ты спас меня и защитил её. Думаешь, я забуду это?
– Так ты… позволишь идти с вами, господин мой Хэфер Эмхет?
– Позволю. Я ведь уже сказал – только тебе и позволю, единственному, кто защитил меня там. Но не как одному из будущих Восьми, – Сехир напрягся, хотел было возразить, но царевич покачал головой и закончил: – Ты не нужен мне «в жизни и в смерти». Мне нужна твоя верность избранной.
Ануират глубоко поклонился, приложив ладонь к сердцу.
Хэфер вздохнул и налил им обоим ещё пива, жестом велев воину сесть обратно, напротив.
– Верховная Жрица приходила?
Ануират стиснул зубы и кивнул. Царевич вспомнил слова Бернибы о том, что теперь её собственный сын готов отречься от неё.
– Она говорила, что с Тэрой?
– Сказала, вернётся, когда ты очнёшься. Потому что я не подпустил её к вам.
И за это Хэфер тоже был ему благодарен.
– Избранная не уйдёт. Не может уйти, – горячо проговорил Сехир. – Ей ведь столько подвластно! И у неё такая воля к жизни! Сколько… сколько ей лет в этом перерождении?..
– Двадцать три. Всего ничего для рэмеи. Да и для человека немного… – Хэфер придвинулся ближе к Тэре, коснулся её волос, напоминая себе самому о том, что она здесь, она реальна, она не ускользает.
Сехир закусил губу, не став озвучивать очевидное, – годы для Тэры текли иначе.
Хэфер знал, что сделает всё – всё, что угодно, чтобы остановить её время. Но сначала она должна вернуться к нему…
– К тебе она вернётся даже от трона Стража Порога, – уверенно сказал Ануират, словно услышав мысли Хэфера.
Царевич нашёл в себе силы улыбнуться. В это и ему хотелось верить, потому что если не в это – то во что?..
– Позову Верховную Жрицу? – тихо спросил воин, больше не называя Бернибу матерью.