Точно сокровища в ларце, он перебирал свои воспоминания о Тэре, но в этой непроглядной ночи все их окрашивала горечь. По странной иронии они оба с самого начала как будто знали, как всё обернётся…
«– Помнишь, была такая легенда… о запретной любви жрицы Хэру-Хаэйат и одного вельможи? Им нельзя было видеться, и их вестником стал большой храмовый кот, который доносил до каждого из них касание на своей шерсти до последних своих дней.
– Я не читала…
– Ты, должно быть, гладила стража за несколько минут до того, как он подошёл ко мне. Так что сейчас я почти касаюсь твоей руки… через него…»
Пёс-патриарх, соединявший их жизни, ушёл на Западный Берег. Некому будет донести её касание. Но он сохранит память… пока однажды…
«…Я не знаю твоего имени, но уже знаю, какой храм приготовит мою плоть к путешествию на Западный Берег. И какой бальзамировщик… Однажды и мой срок придёт… и тогда я вернусь к твоим рукам, и ты сохранишь память обо мне на века…»
Вернуться к её рукам однажды… Только это ему оставалось.
Круг замыкался. Когда-то Тэра вернула его пусть не из посмертия, но с пути страшного и противоестественного. Теперь пришёл его черёд – помочь ей получить жизнь, о которой жрица мечтала задолго до встречи с ним.
«– Прими Посвящение, Тэра. Я так хочу знать, что впереди у тебя много долгих лет, что я хожу с тобой по одной земле, что пусть и далеко от меня, но ты живёшь… что ты исполняешь свои мечты, больше ни от кого не скрываясь… что, может быть, хотя бы иногда я сумею видеть тебя. А после – кто знает – быть может, мы снова воплотимся в одной эпохе… и я смогу быть ближе к тебе…»
Боги были справедливы…
Справедливы…
Но далеко не всегда милосердны…
«– Я не хочу прощаться с тобой… Живи, мой Владыка Хэфер Эмхет.
– Любое испытание будет мне по силам, пока я знаю, что ты стоишь за моей спиной…»
Любое испытание будет ему по силам, пока он будет знать, что с ней – с ними обоими – всё хорошо. Разве нет?..
Хэфер поднял взгляд на безмятежного Сехира и стиснул зубы. Его Первый из Восьми. Защитник Тэры. Тот, кто будет их вестником. Тот, кто будет рядом с ней так, как он сам больше не сможет… Сколько ещё раз он будет благословлять и проклинать про себя этого Ануират?..
Воин почувствовал его тяжёлый взгляд, но трактовал по-своему.
– Придёт рассвет, и всё будет хорошо, мой господин, – тихо проговорил он и ободряюще улыбнулся. – Власть Императора безгранична, да хранят его Боги и даруют ему долгие годы правления! Вот увидишь, уже завтра наша избранная поднимется с погребального ложа.
«Наша избранная…»
Хвост непроизвольно дёрнулся, раздражённо хлестнул воздух.
Его Тэра.
– Как думаешь, а рога у неё вырастут быстро? – задумчиво продолжал Ануират, пытаясь как-то отвлечь, вывести Хэфера из мрачного настроения. – И какой будут формы? Это вот, интересно, кто решает…
– Красивой, – сухо ответил Хэфер.
«Ты увидишь. Я – уже нет…»
– Это без всяких сомнений, – Сехир тихо рассмеялся. – И хвост тоже будет самым красивым, в твоих глазах так точно, господин мой царевич. Просто… любопытно.
Хэфер грустно усмехнулся и пожал плечами. С тех пор, как он только увидел Тэру, когда понял, кем она была, и какова истинная цена его возвращения, он знал, что сделает всё, чтобы жрица стала рэмеи, всё, чтобы отсрочить её несправедливо близкую смерть. Когда Хэфер думал о цене, которую заплатит сам, когда сделал шаг к ней и уже не мог остановиться, решение было очевидным, и он просто шёл к своей цели. Рядом с ней всё казалось возможным – раскрытие заговора, победа над тайным врагом… передача трона дяде или брату. Главное было достичь цели вовремя, успеть.
Часто его воображение рисовало, какой Тэра станет, когда её красота раскроется новыми гранями, и как счастлива она будет, проживая жизнь, дарованную ей Богами, в гармонии со своим удивительным Даром.
Теперь этот день лежал не далеко за горизонтом, во дворце Владыки, а здесь. Уже завтра. С новым рассветом придёт новая жизнь.
И эту жизнь они проведут врозь… Он даже не сможет быть рядом с ней всё время трансформации, пока тело Тэры будет постепенно и болезненно перестраивать себя под новую природу.
«…что я хожу с тобой по одной земле, что пусть и далеко от меня, но ты живёшь…»
Будет ли достаточно – просто знать?.. Пока Хэфер не мог ответить себе. Боги решили по-своему и взяли с него совсем иную плату.
Но, сжимая холодные кажущиеся ломкими пальцы своей жрицы, он точно знал, что не мог поступить иначе.
Безвременье
В мягком сумраке расходящихся пространств тени-псы пели гимны Стражу Порога. Его поступь была ощутима в воздухе, в шелесте предвечных Вод, в гранях миров, ставших вдруг прозрачными и доступными. Всё вокруг чествовало Его приближение.
Она медлила присоединиться к общему хору, чувствуя рядом жизнь, искру даже более яркую, чем огонь её собственного существования. Точно уже не она сама, но то, что готовилось выйти из Вод Перерождения, незримо обнимало её с нежностью и любовью. То, что она призвана была защищать, а на это уже не хватало иссякающих сил, – но хватало сил у этой души, чей облик, чьё имя она не ведала.
Я прихожу на ваш зов… Ты нужна мне… Не отринь меня…
На рассвете пришла Берниба – осмотреть Тэру и помочь приготовиться к грядущему событию. Хэфер очистил своё тело и мысли, как подобало перед ритуалом. Звенящая пустота сознания, пришедшая после жреческой медитации, была сейчас как нельзя кстати – на время она вытеснила тревогу и душевную боль. Когда двое Живых Клинков пришли за ним и сообщили, что Владыка ожидает их, Хэфер был готов. Он сам подхватил Тэру на руки, чтобы донести до святилища, и Сехир сопровождал его, не подпуская близко жрецов Ануират, даже свою мать. На пороге святилища Живые Клинки присоединились к остальным шести. И когда Хэфер с Тэрой на руках переступил порог, стало ясно, что больше сюда не войдёт никто, даже хозяева обители. Восемь Стражей надёжно охраняли святилище.
Император, преклонивший колени у алтаря, пребывал в тишине своих мыслей, завершая собственную подготовку. Заслышав шаги Хэфера, он поднялся и обернулся. На миг его облик слился в сознании царевича с обликом Ваэссира, чья статуя возвышалась над алтарём. Дыхание Божества было так ощутимо, словно привычная реальность истончилась, хотя они ещё не провели воззвание.
Владыка не носил сейчас полных регалий, а из ритуальных украшений на нём были только несколько перстней и браслеты. Его волосы скрывал клафт – обычный, не сине-золотой, – но перехваченный диадемой с змеедемоном-защитником. Облачён он был в простую короткую схенти, как Императоры древности на старинных рельефах.
У алтаря лежал его хопеш с сине-золотой рукоятью – тот самый хопеш, что видел ещё последнюю войну с эльфами тридцать лет назад. Там же лежал и хопеш самого Хэфера и его собственные ритуальные украшения, которые отец привёз с собой.
Император кивнул, указал на циновки у алтаря, накрытые белым льном, и Хэфер бережно уложил Тэру у подножия статуи своего божественного предка. Каменный лик Ваэссира, пока не оживлённый воззванием, взирал милостиво; золотые глаза искрились в солнечном свете, льющемся сквозь окна под потолком.
По жесту отца царевич надел свои браслеты и перстни, потом, помешкав, – и диадему, от которой уже совсем отвык. Артефакты отозвались ему знакомым теплом, настроенные на ток его энергий, призванные усилить его жреческое искусство. Жезл с головой ша был далеко, остался на попечении Сехира вместе с другими их вещами, но сейчас Хэферу нужен был иной аспект Силы – тот, что принадлежал ему по праву от рождения. Золотая кровь Ваэссира. Из всей свиты жрецов Первого Эмхет, традиционно присутствовавших на Ритуалах Крови, в распоряжении Владыки сейчас был только он.
Хэфер не сомневался, что Император мог бы провести ритуал и без чьей-либо помощи, но был благодарен отцу за то, что тот дал ему приобщиться к этому таинству, быть с Тэрой у истоков её грядущей трансформации.
Отец посмотрел на него, и ритуальная тишина его сознания наполнилась пониманием. Всё стало легко и естественно, как дыхание: шелестящий серебристый звон систров в их руках, очищающий пространство и мысли, переплетение голосов в воззвании. Память отчётливо ожила в Хэфере – память о том, как отец сам обучал его когда-то, как они проводили ритуалы в святилище Ваэссира вместе. Каждый шаг, каждый жест были знакомы ему, и их мысли и намерения соединялись в едином гармоничном переплетении.
Вспыхнули жаровни, и дым благовоний потёк над алтарём, пересекая зримое пространство, восходя выше, сливаясь с животворным солнечным светом. Подношения пищи и питья были совершены как подобает – с соответствующими ритуальными формулами, древними, как Закон их земли.
Присутствие предка стало более ярким, чем даже свет ладьи Амна, более сладостным, чем аромат благовоний, от которых расслаивалось сознание. И впервые за долгое время Хэфер вдруг ощутил всем собой, что всё будет хорошо. Его ждали, ему были рады, и отчаянная мечта его сердца могла быть исполнена. Всепоглощающая любовь захлестнула его тёплой волной – принятие Божества было полным и абсолютным, и он был частью этой сияющей Силы, отозвавшейся, чтобы явить чудо.
Император подал знак, и Хэфер опустился на колени у изголовья ложа Тэры, охватил ладонями её голову, чувствуя, как Сила, бежавшая по его венам, вливается в неё.
Последующий этап ритуала был знаком ему лишь по скупым описаниям в свитках, не содержащих это знание целиком. Никогда царевич не был такому свидетелем. Но его сердце и его разум пребывали в совершенном спокойствии. Сейчас Хэфер был чем-то намного большим, чем он сам.