Изнанка
Базиль проснулся, когда солнце перешагнуло гребень крыши и осветило маленький садик под окном его комнаты. Капель с повисших под карнизом крыши сосулек стала громче и призывнее бить в сугроб и по подоконнику. Этот бодрый весенний стук и разбудил парня. Потянувшись до хруста, Хранитель встал и попробовал отыскать свои вещи.
– Я постирала рубашку. – В дверях комнаты была вилла. – Она пахла болотом, как, впрочем, и всё остальное. Что ты делал там.
– Судьбу пытал.
– Видимо пытки были удачными. Пыточных дел мастер из тебя никакой.
– Нет, на самом деле, я узнал, что хотел.
– А ты мне расскажешь, что это было? Я согрела чай и поесть тебе надо. Рубашку вот эту надень. Старомодная, но другой нет.
Изабелла Львовна протянула крестнику кипенно-белое, кружевное нечто. Он развернул и не глядя натянул на себя тонкую батистовую блузу. Кружева были пришиты на манжеты, а под высоким воротником стойкой спускались на грудь пышным жабо. Базиль быстро заправил подол в брюки и почувствовал себя гораздо уверенней.
– А тебе идёт, – улыбнулась ему вилла, когда он отыскал кухню. – Можешь сесть здесь. Это моё любимое кресло, но ты можешь посидеть в нём сегодня.
– Может я лучше на стул сяду? Ближе к столу.
– Как хочешь. Так как ты попал на болото? – Вилла щедро мазала паштет из куриной печёнки на хлеб и внимательно следила за крестником.
– Я выбрал путь у столба. Он привёл меня прямо к Избушке, и Агриппина Макаровна помогла мне узнать кто вредит нам на стройке. Это датчанин. Он мне всегда не нравился. Скользкий тип.
– Якуб Келли?
– Да.
– Я когда-то знавала его прапрадеда сэра Эдварда Келли, также известного под именем Эдварда Талбота. В своё время он был весьма известной фигурой в оккультизме. Он заявлял, что обладает философским камнем и может превращать неблагородные металлы в золото, но после его смерти у наследников не оказалось никаких камней. Всё растащили кредиторы. Почему ты не ешь? – Изабелла передвинула блюдо с бутербродами ближе к Хранителю. – Тебе надо восполнить силы.
Базиль взял душистый ломоть хлеба. Поверху паштета вилла положила на него нарезанные колечками яйца и огурцы. Слизнув кусочек желтка, кот задумчиво принялся катать его во рту пока тот не растворился до конца.
– Так значит предок его был и правда колдун. А сам Келли, говорит, что совсем не учился магии, что он только теоретик. Но ведь иногда количество перерастает в качество. Он же мог попробовать реализовать какие-нибудь теории своего деда?
– Конечно, мог. Эдвард был хорошим медиумом, говорил с духами и ангелами. Он написал несколько трактатов об этом. Причём писал на особом «ангельском» языке.
– А у Вас есть его книги?
– В школе есть.
– Значит Вы читали их? Расскажите о чём они, – Базиль откусил от бутерброда приличный кусок и захрустел огурцом.
– Ну там много всяких откровений, но, по сути, это набор заклинаний, которые могут собирать необычайно мощную армию ангельских существ. Именно они давали ключ к философскому камню.
– А ангельские существа – это выходит Боги. Он что Высших призывал?
– В основном одного. Люцифера.
– Чернобога по-нашему.
Изабелла улыбнулась и подлила сливок в свою чашку. За столом воцарилось молчание, нарушаемое лишь характерными звуками с удовольствием поглощаемой пищи.
– Крёстная, а ты знаешь что-нибудь о мышах? – задал вопрос Базиль с набитым ртом. Вилла склонилась к столу и кивнула. Она стёрла с его губ уголком салфетки кусочек паштета. Её бездонные голубые глаза заворожили Хранителя, и он тоже придвинулся ближе.
– Мыши – это такие маленькие четвероногие существа с длинным хвостиком и короткой серой шерсткой. Иногда я ловлю их и ем, не к столу будет сказано.
Базиль откинулся на спинку стула и бросил свою салфетку.
– Крёстная!
– Ну что – крёстная! Не могу совладать с собой. У меня же инстинкты.
– Я не об этих мышах. У Келли есть мыши. Они ходят на задних лапках и одеваются совсем как люди.
– Ну у каждого колдуна есть свои фамильяры60. Лена вон пчёлами балуется. Лесник твой с воронами дружит. Почему бы не мыши…
– А чужой фамильяр можно подчинить себе?
– А ты что, решил обзавестись мышиным цирком? Зачем тебе чужие фамильяры?
– Не нужны они мне, просто так спрашиваю, – Базиль широко, сладко зевнул и потянулся.
– Вот и хорошо, что не нужны. Иди ложись спать, милый.
– Не, я не могу, – ещё один зевок не дал Хранителю закончить мысль, глаза слипались, и он почувствовал, как его поднимает неведомая сила и ведёт в сторону спальни.
– Мне на стройку надо дедушке рассказать, – ещё успел сказать он прежде, чем рухнул на подушки и погрузился в глубокий сон. Вилла укутала его в одеяло и задёрнула шторы на окне.
– Так лучше будет. Никуда ваш колдун не денется. Если он приехал сюда за чем-то, то так просто не сдастся. Надо понять зачем, а то, как бы дров не наломать впопыхах.
Изабелла Львовна вернулась в кухню, тщательно вымыла чашку Базиля, даже понюхала потом. Остатки бутербродов отнесла псу. Пусть Трезор тоже поспит. Потом стала кошкой и выбралась на крыльцо через специальную дверку для кошек. Солнечный денёк подходил к концу, но воздух был тёплым, и ошалевшие от весны воробьи чирикали и скакали на замощённой булыжником дорожке. Одним движением она перелетела в самую гущу стаи и накрыла собой жирного воробья. Перепуганная птичка забилась, но коготки белых лапок крепко держали её.
– Полетишь к реке, на луг за деревней. Найдёшь Лесного Деда, Егора Гавриловича Ижевского. Передашь, что хорошие вести есть. Ждём его пораньше. Лети прямо, никуда не сворачивая. Заклинаю тебя именем своим, Изабеллы Белой.
Коготки разжались, птичка выпорхнула и полетела, чуть заваливаясь на одно крыло. Слишком сильно прижала вилла её. Кошка вздохнула и принялась мыть лапки. Ничего не поделаешь – инстинкты.
Влада сидела на высоком бугре. Снег в эту кучу сгребали всю зиму и сугроб ещё долго продержится на опушке густого леса. Словно последний оплот Мары он будет напоминать о зиме и тогда, когда всё вокруг зазеленеет от свежей травки.
Наблюдательный пункт был отличный. С этой точки просматривался и зловещий сруб, о котором Майя им ещё в школе говорила, и сторожка, да и вся стройка тоже. Выпадал из поля зрения только столб. Но его под контроль возьмёт кто-то другой. У мадмуазель Владиславы была своя цель. Она должна была весь день следить за лесником. И чем прыгать за ним из лужи в лужу по стройке, лучше уж потратить время на обретение невидимости. Вот когда ей пригодилась заморская магия.
День был очень погожий, в самый раз для начала новой жизни. Подо льдом, на дне Чернушки ещё не ощущался приход весны, а здесь на берегу она уже вовсю пела свои песни. Отовсюду звенела капель, лужицы превращались в ручьи и уверенно направлялись в сторону речки. В лесу пели птицы, скакали по веткам шустрые белки. Солнышко улыбалось им всем. Как тут было не улыбнуться в ответ? И Влада улыбалась, и щурилась, но глазами всё время держала свою цель.
Егор Гаврилович человек не суетливый, обстоятельный. Полевой дед, тот вон как скачет то туда, то сюда. А Лесник всё делает вроде и неспеша, но как-то всё очень чётко ловко по-военному что ли. Вон он разговаривает с Якубом Келли. Подойти поближе, послушать что ли?
Но переместиться Влада не успела. Егор Гаврилович вдруг снял шапку, оттёр рукой лоб и стал грузно заваливаться на датчанина. Берегиня, забыв о конспирации, спрыгнула вниз и рванула бегом через двор. Подскочив, она смутно почувствовала отголосок чужой ворожбы. Сердце сбилось на миг и заныло, как будто его кто-то сжал. Якуб Келли кричал что-то, но она перестала вдруг слышать. От амбара к мужчинам спешил дюжий парень из двери мельницы выскочили ещё два. Влада временно решила отступить. Отбежала на метров пять, встала в лужицу и ушла в родной мир целиком. Талая вода как живая мигом сдёрнула с неё помрачение. Слух вернулся и сердце забилось, если не ровно, то уж совсем без труда, это точно.
– Плохо стало. Устал человек, забегался. Возраст ведь уже, – расслышала водяница голоса. – Надо бы его положить и скорую вызовите кто-нибудь.
– Не надо скорую, я его отвезу. На машине быстрее будет, – Герр Келли был прав, конечно, но для Владе такое решение не подходило. За машиной не побежишь, и в неё не сядешь, а иначе как в дороге ей за Дедом Лесным следить?
Водяная дева поднялась чуть из лужи, отыскала глазами автомобиль Келли и чуть скорректировала течение воды талой вокруг. За то временя пока датчанин за ключами бегал, земля под машиной настолько вокруг размокла, что при первой же попытке сдвинуться с места колёса прочно увязли в грязи.
– Надо толкнуть, не вылезет сама, – рабочие с тревогой наблюдали за тем, как машина буксует. Кто-то побежал за досками, чтоб под колёса подложить, другие потянулись поближе к стоянке, рассуждая в какую сторону толкать лучше. Рядом с Ижевским остался один парень, тот, что первым подбежал из склада. Он сидел в снегу рядом с Егором Гавриловичем и придерживал его за плечи.
Берегиня вынырнула из лужи и тенью скользнула к ним. Парень шарахнулся. Он был из знающих, но совсем молодой, не опытный.
– Сиди тихо, не бойся, – сказала она ему и принялась талую воду из пригоршни Лесному деду на лицо лить. Ей же помогло, может и ему легче станет. Егор Гаврилович зашевелился. Влада поднесла к его губам ладони и велела – Пей.
Лесник глотнул раз, другой. Открыл глаза уставился в прозрачное лицо Берегини.
– Не давай себя везти никуда. Вели к реке отнести, – сказала она ему и пропала совсем.
Машину вытащили, но больной к врачебной помощи прибегнуть отказался. Тяжело опираясь на плечо парня, пошёл к Чернушке. Возле дома гостевого велел Матвею заниматься своими делами идти, а сам по стеночке вниз спустился в сарай лодочный. Влада пут же подхватила его подмышки. Усадила в углу на ступеньки и принялась осматривать и ощупывать. Люди такие непрочные. И они так долго восстанавливаются.
– Ну что, девонька, – Егор Гаврилович смотрел на неё ласково. – Жить буду?
– Конечно будете, – фыркнула девушка. – Сильно Вас стукнули, спору нет, ну так и вы не из песка же сделаны, не рассыпитесь.
Ну да, из плоти и крови, – усмехнулся он и вдруг заговорил стихами. Влада решила сначала, что бредит, а потом поняла – бодрится, не хочет Костлявой слабину показать. Это хорошо, значит поборемся с Марой ещё, потягаемся. Девушка сняла с груди брошку кольнула палец, как ей Майя показывала и принялась рисовать пентаграмму восстановления сил. А Лесной Дед продолжал шептать рифмованные строки. Тоже своего рода магия.
– Кто создан из плоти, кто создан из глины, – тем гроб и надгробные плиты… В купели морской крещена и в полёте своём непрестанно разбита! Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети пробьётся твоё своеволье…61
– Егор Гаврилович, голубчик, как же так! – в дверях рядом появился Артемий Петрович. – Парни сказали тебе плохо стало. В больницу надо, а ты сюда сбежал…
– Не мешай старый, – Ижевский поднял руку, останавливая друга. – Меня такая красавица лечит, зачем мне в больницу? Успокой всех. Скажи, что я ещё на свадьбы их внучат приду гулять.
Влада облизнула губы и продолжила узор. Из-за спины раздался всплеск – это Ника пожаловала. Она сегодня Полевого пасёт. Устала поди с Зайцем в догонялки играть. Ника, не слова ни говоря, подсела к Егору Гавриловичу. Руку положила на грудь, именно туда, куда удар пришёлся, прислушалась к чему-то внутри.
– Влада, ему к врачу надо. Там тромб, – одними губами сказала она.
– Лучше Майю пришли, – Влада упрямо мотнула головой. – Смени её там.
Ника тут же исчезла, а через несколько секунд из речки выскочила Майя. Она тоже потрогала грудь лесника, сердце билось неровно. Тромб – здоровенный сгусток крови трепыхался возле самого клапана. И что делать-то?
– Попытайся растворить его. Нас же учили изменять плотность жидкости.
– Это не жидкость!
– Значит сделай его жидким!
– Как? – Майя судорожно перебирала в голове заготовки заклятий. – Егор Гаврилович, Вы понимаете, что я делать буду? Вы доверяете мне своё сердце?
– Моё сердце давно и крепко держит в руках Мария Дмитриевна. А тебе берегиня я тромб доверяю. Делай, что надо, потом сочтёмся.
– Тогда мне нужно немного времени на подготовку. Влада, потерпи ещё немножко. Я быстро.
Берегиня пропала. Дед Артемий опустился на лестницу. Он дотронулся до плеча Ижевского.
– Гаврилович, ушла она. Может поедем в больницу?
– Ты бы шёл, Артемий, снаружи покараулил, чтоб никто сюда свой нос не совал, – лесник вдохнул судорожно и прикрыл глаза. – Воды талой хочу, принеси мне.
Артельщик нерешительно поднялся.
– Идите, идите, – раздался девичий голос из пустоты. Я побуду с ним.
– Свят, Свят! Я уж думал ушли все, а тут ещё кто-то есть, – Заяц пошарил перед собой руками в пустоте.
– Идите уже! Мешаете ведь! – Влада начинала терять контроль над собой. Из воды опять вынырнула Майя. Она с ходу упала на колени перед Егором Гавриловичем, схватила его за руку и полоснула ладонь перочинным ножом. Потом свою ладонь порезала и накрыла ей дедову, погнала свою кровь по его жилам, зашептала над ней закомандовала. Как такое Майе в ум пришло, она и сама потом сказать не могла. Просто чужой кровью страшно играть было, а своей-то уже привыкла. И сработала ведь инновация. Кровь её проникла в сердце Ижевского, и оно стало биться ровнее, спокойнее. Тёмный сгусток и след магический растворились, растаяли без следа. Майя отняла ладонь и велела сжать кулак Деду Лесному или теперь уже Водяному.
– Это что ж выходит, побратались мы теперь с тобой, девица? Целоваться будем или как?
– Или как, Егор Гаврилович.
Майя устало опустилась рядом, обмотала кисть руки платком и заплакала. Влада в конец измученная тоже на пол села.
– Вот что девицы, спасибо вам, – Ижевский обнял их за плечи. – Если б не вы, не видать бы мне больше солнышка. Вы домой теперь идите. Вам теперь самим помощь нужна. Ну, а я Артемия подожду.
– Это нападение было.
– Я знаю.
– Он в упор бил, не таясь.
– Да я и хотел так, чтоб при всех. Чтоб не сумел потом отвертеться.
– Вы его специально спровоцировали? – Влада привстала. – Это ж Вы к нему подошли.
– Он бы всё равно ударил. У него готово всё было. Только он кого-то другого хотел. Потому и не смог насмерть. Думал, наверное, в дороге сдюжить, – Майя тоже поднялась. – А ты ловко с машиной придумала.
– Да ладно, что там, – Влада засмеялась, вспоминая перекошенное лицо Якоба за забрызганным грязью стеклом. – Ты ведь тоже помогала, тянула его.
На пороге показался Артемий. В руках он держал миску с водой. Растерянные глаза деда перебегали с одного смеющегося лица на другое.
– А я вот, живую воду принёс, как заказывали, – сказал он и поднял миску повыше.
– Это дело, давай. После мёртвой воды, как раз живой поливать требуется. – Егор Гаврилович взал у него посудину и принялся поливать на ладонь.
– Нет, нет. Рано ещё. Кровь сначала свернуться должна. – Влада подала леснику свой платок. – Лучше так выпейте. И вообще Вам теперь надо к традиционной медицине обратиться. От столбняка там укол сделать, а то мало ли каким она ножом полоснула.
– Я его обрабатывала.
Они опять все дружно засмеялись. Под крышу сарая влетел взъерошенный воробышек. Пичуга порхнула в один угол, перелетела в другой, села на выступ под потолком и уставилась на людей и берегинь круглым глазом, словно оценивала их. Егор Гаврилович затих, посерьёзнел. Он протянул здоровую руку, и птичка спорхнула на неё.
– Послание от Изабеллы Белой Лесному Деду, Егору Гавриловичу Ижевскому.
– Ижевский слушает.
– Есть хорошие новости. Ждём пораньше, – прочирикал вестник, встряхнулся и улетел прочь.
– Базиль очнулся, нужно к нему ехать. Хотя нет, надо сначала Якуба взять.
– А его Ника держит. Должна по крайней мере.
Реальность
Якуб брёл по дороге. Автомобиль он давно бросил. Понял, что вода не просто так под днищем собирается и превращает дорогу в непролазную грязь. Сначала бежал по обочине, перепрыгивая с кочки на кочку. Потом на асфальт вышел, отдышался немного и опять побежал. В Ольховку решил не заходить. Знал, что там тоже найти смогут. Свернул в сторону трассы и теперь он направлялся к ближайшей по Гугл-карте заправке. То и дело мимо него проносились автомобили, обдавали его каскадом грязных брызг, но он уже не обращал внимания. И штаны, и куртку просто выбросить придётся, выглядят они так, словно герр Келли в болото провалился. По этой причине ему и попутку поймать не удавалось. Автовладельцы притормаживали, а потом вновь давили по газам. Не хотел никто брать в салон грязного бродягу.
Но ничего, он вернётся и за это унижение они тоже заплатят. Они думают, что победили его. Глупцы. Его деточки, его крошки ещё покажут им, как весело может идти бизнес. Ничевушка и Шиш не один банк, не одну фирму разорили.
Якуб потёр нос и обернулся. Ссади его догонял здоровенный грузовик. Датчанин выставил руку, голосуя. Грузовик промчался ещё метров тридцать и встал. Колдун снова перешёл на бег. Водитель КАМАЗа не очень-то поверил его рассказу про застрявшую в лесу машину, но внушительная сумма, переведённая через мобильный банк, решила дело. Якуб счистил с себя как мог грязь и уселся в кабине на заботливо накрытом дерюжкой сиденье.
Ещё засветло он приехал в город и успешно растворился среди каменных джунглей, где ни один водяной его больше достать не мог.