Изнанка
Базиль был наконец-то дома. Его освободили досрочно.
Следствием был выявлен преступный сговор между предпринимателем В.Я. Симбирским и гражданином Дании Якубом Келли. Цель сговора была какой-то странной и весьма расплывчатой. В показаниях господина Симбирского фигурировали какие-то камни силы, колдуны и обряды. Келли отказался сотрудничать со следствием, упорно молчал, требовал свидания с консулом и адвокатом. Тем не менее в его номере в гостинице были изъяты подозрительные книги и артефакты. Всё говорило о том, что он занимается оккультизмом или состоит в секте. Среди прочего была найдена старая переписка с некой Ариной Оскаровной Стрижевской, которая год назад планировала взять в аренду тот самый лужок, на котором ООО «Старая мельница» строило теперь свой музей под открытым небом. В своих письмах Стрижевская довольно прозрачно намекала на то, что семью Ижевских «необходимо выжить» из Чёрной Поляны. И, по-видимому, Герр Келли решил-таки это сделать.
Что касается истории с котом, то тут вопросов не возникало. Симбирский признался, что напал на него сам, и в том, что толкнул Никиту тоже признался. Предлагал оплатить лечение мальчика и моральный ущерб. Ижевские на мировую не пошли. Так что господину Симбирскому грозит вполне реальный срок.
Базиль потянулся. Он спал на своей любимой кушетке. По-настоящему спал. Вчера заласканный и обкормленный вкусняшками он уснул прямо на кухне. Баба Маня выгнала всех и велела не мешать спать ребёнку. А потому «ребёнок», решил, что надо воспользоваться моментом. Забрался на чердак, скинул сапоги и уснул.
Разбудила его луна. Она кокетливо заглядывала в дверь сквозь ветки яблони. Базиль прищурился и попытался представить как они зацветут. Получалось красиво. Жаль только вся красота ему одному. Ребята, наверное, к тому времени в город вернутся, а больше и показать некому. С Майей водяные простились. После Водопола Дедушка велел провести тризну. Сказал, что нет больше его внучки. Не чувствует он её. Ушла берегиня, растаяла. Остался только пенный след на воде у берега. Водяные как у них принято добром Майю помянули. Одна Бабушка Аксинья упрямилась. Не хотела признавать, что нет больше Майи.
– Ты бы поговорил с ней Базиль. Совсем старая извелась. Скажи ей уже, что напрасно всё было. Не сыскал ты пропажу нашу, – попросил его Овинник, когда они встретились.
Кот поднялся. Сапоги начищенные стояли рядышком с кроватью. Должно быть дядюшка расстарался, с теплотой подумал Хранитель и открыл сундук, чтобы достать свежую рубашку. Поверх стопки белья лежало веретено с недопряденной куделью.
– Ну и где же та, которая из этой пряжи за одну ночь себе новый наряд свяжет?
В углу раздался шорох. Базиль быстро обернулся. Господин Шиш стоял, склонившись в поклоне и держал в лапках свою островерхую шапочку.
– Вечер добрый, господин Хранитель. Рады видеть Вас в добром здравии.
– А вот я совсем не рад Вас видеть. Что Вы забыли на моём чердаке? Насколько я помню, дядюшка приютил Вас у себя в повети.
– Мне кажется, я могу быть Вам полезен, вот я и рискнул побеспокоить Вас.
Базиль молчал и шишок приблизился.
– Я тут не один, а с госпожой Ничевушкой.
– Кто бы сомневался! Скоро вы всем семейством переселитесь в дом, и шагу будет нельзя ступить, не споткнувшись о мышь!
– Нет, нет, господин Хранитель, мы только хотели Вам кое-что сказать. Моя жёнушка очень робкая особа, а я не смогу объяснить всё правильно, потому мы и пришли вместе.
Из темноты узла показалась вторая мышь. Ничевушка присела в книксене и склонив голову на бок сообщила, что тоже рада видеть Хранителя в добром здравии. Так же она сообщила, что им, шишкам, стало известно, о передаче Хранителю Бабой-Ягой некой волшебной кудели. И что им, шишкам, известна особа, способная выполнить задание Яги в одну ночь. Базиль опешил от такой наглости. Эти проныры и сюда свой нос сунули.
– Не спешите отвечать. Совсем не обязательно отдавать ей веретено прямо сейчас. Просто присмотритесь внимательнее к Шуше. Прислушайтесь к своему сердцу, – Ничевушка прижала картинно лапки к груди, и Базиль фыркнул.
– Если у вас всё, покиньте моё личное пространство. Я вас выслушал, остальное не ваше дело.
Мыши, кланяясь исчезли, а он погладил кудель. Очень мягкая и светлая, под луной она отливала серебром. Про Шушу Кот был уже наслышан. По уверениям Кормильца, эта новенькая Домовушка обосновалась в подполе и теперь шуршит там по хозяйству: обтирает пыль с банок с вареньем и соленьем, собирает паутину и метёт пол. Кормилец был доволен помощницей. В восторге от Шуши были и мальчики. Он ещё в тюрьме получил их рисунок и догадался, что им удалось спасти плаксу. Понятное дело, что ребята привязались к шишиморе. Но как она могла помочь ему вернуть берегиню, совершенно не ясно. В любом случае он должен был познакомиться с ней.
Быстро переодевшись и причесавшись, Кот натянул сапоги и позвал Шушу. В глубине души он сомневался, что она придёт. До сих пор ведь она не откликалась. То ли робкая была очень, то ли слабая. Но она пришла. Появилась, как и шишки из тёмного угла. Базиль даже решил проверить потом нет ли там двери какой. Тихим голосом приветствовала, господина Хранителя и замерла.
В её внешности произошли перемены. Платье больше не топорщилось горбами на спине и груди, подол был аккуратно подрублен, и из-под него выглядывали босые стопы с непомерно длинными пальцами. Лохматые волосы Шуша собрала под платок, только густая чёлка прикрывала лоб да две завлекушки опускались вдоль щёк перед ушами.
– Доброй ночи. Не разбудил?
Она покачала головой, не поднимая на него глаз.
– Я просто хотел познакомиться поближе. Мы же теперь соседи. Почти родственники.
Шуша опять молча кивнула, соглашаясь с его словами.
– Может ты хочешь мне что-о рассказать о себе? – предпринял он ещё одну попытку завести диалог.
Шишимора наконец открыла рот, но так и не произнеся ни звука покачала отрицательно головой и пожала плечами. Базиль начал злиться.
«Дурочка какая-то», – подумал он. – «Двух слов связать не может».
Словно в ответ на его мысли она тихо проговорила:
– Я очень благодарна Вам за моё спасение, и я надеюсь в будущем мне предоставится случай доказать это делом, а не словами. Рассказать мне нечего, так как я не помню ничего о себе до того, как появилась в яме того дома. Там мне было очень плохо, а здесь хорошо. Все очень добрые и внимательные. С дядюшками очень интересно беседовать. Они очень много знают.
– Дядюшками? Ах да, вы же одного рода-племени. Я тоже их условно называю дядюшками, так что выходит ты мне сестрица, Шуша. Не против, если я буду тебя так называть?
– Нет, конечно.
– Ну вот и хорошо. Считай мы с тобой познакомились, официально. Можем к неофициальной части перейти. Ты на улицу выходишь?
– Иногда. Когда Овинник зовёт.
– Тогда пойдем погуляем?
Она испуганно затрясла головой.
– Не хочешь? Ну тогда здесь посидим. Я тебе про дом наш расскажу, про жильцов и про округу.
Хранитель положил возле открытой двери пару подушек. На одну сам сел, другую для Шуши оставил. Домовушка робко уселась рядом с ним и накрыла свои «куриные» лапы подолом.
– Я живу здесь всего два года, – начал свой рассказ Кот. – А дядюшки наши семье Ижевских больше двухсот лет прислуживают. Знают они, конечно, побольше меня, но рассказывают о людях очень редко и только тогда, когда их спросишь.
Домовушка была хорошей слушательницей: она внимательно и увлечённо впитывала каждое его слово. Тихонько смеялась там, где было смешно и сжималась в комочек, если было страшно. Базиль и не заметил, как луна ушла и к дому подкрался рассвет.
– Вот так оно всё и было. Не веришь, Никиту с Лёшкой спроси. Мы вместе ту карту рисовали.
– Я верю, – прошелестела Шуша. – А где сейчас эта карта?
– В шкафу лежит. Её в электронный вариант преобразовали. А тот, ручной экземпляр на память сохранили. Это теперь семейная реликвия.
– Здорово, когда есть семейные реликвии. Мне кажется, у меня раньше тоже была семья, в которой хранились семейные реликвии, – шишимора задумчиво посмотрела на чуть заметную ленту реки. – Только я совсем не помню ничего.
– Может ещё вспомнишь.
– Дядюшка Овинник считает, что не вспомню. Говорит, что я заново жить начала как дух другой стихии и потому память генетическую потеряла.
– А каким духом ты раньше была?
Шуша пожала плечами и засобиралась.
– Поздно уже, скоро хозяева встанут. Надо будет за дела браться.
– А ты завтра опять приходи, – вдруг сказал Базиль. – Я тебе спою что-нибудь или сыграю. Придёшь?
– Приду, – прошелестело из дальнего угла.
Глава 14
Реальность
Вжих – трах – тарарах.
– Новую фигуру ставь! – Заливался восторженным смехом Никита. Они играли в городки пара на пару. Лёшка с дедушкой, он с мамой. Мама ловко играла. Одну за другой выбивала фигуры. Только письмо осталось распечатать, и можно считать, что они выиграли. Лёшка расставил рюхи и подал маме биту.
Из леса вырулил грузовичок. И подпрыгивая на неровной дороге устремился к дому. Ижевские отложили игру и потянулись ближе к дороге.
– День добрый, Егор Гаврилович, Василина Егоровна! Привет Базиль! Как дела парни? – Матвей выбрался из кабины. – Я вам продукты как просили привёз и ещё письмо.
Мы сгрудились вокруг него. Молодой волшебник вызвался как волонтёр развозить на отдалённые хутора продукты и социальную помощь. К Ижевским он приезжал два раза в неделю. Докладывал, как дела на мельнице. Они с Артемием Петровичем и Водяными потихоньку первый этаж сложили, за второй принялись. Артемий ворчал, что медленно работа идёт, но на самом деле всё совсем не плохо было. Люди только брёвна готовили, а носили и укладывали их черти. Анчутки натренировались уже, играли заранее мускулами и грозили вот-вот в Анчиблов перерасти. Письмо Василине Егоровне пришло из Швеции. Тётя Хельга прислала официальное решение о запрете для колдуна Якоба Келли на любые магические действия в местечке под названием Чёрная Поляна. Европейский Ковен подписал запрет единогласно и отдельно подчёркивал, что он распространяется не только на действия самого Келли, но и всех его последователей, учеников и фамильяров.
Василина Егоровна прочла эту охранную грамоту вслух, пообещала вставить под стекло в рамочку и повесить в гостевом доме на видном месте. Я обнюхал печати на толстой с водяными знаками бумаге. И подтвердил, что это мощная штука. Не пожалели сил волшебники проклятье нарушителям составляя. Если кто-то по глупости или наглости к нам полезет, таких теперь лещей огребут магических, мало не покажется. И правильно, что на видное место Василина повесить хочет. Пусть все знают, что будет, если против нас пойти. А ещё я предлагал изменить табличку с информацией о передачей нам в дар столба вещего В.Я. Симбирским. Надо приписку под портретом сделать, что в настоящий момент он находится под следствием и ему грозит крупный штраф и тюремное заключение. Василина почему-то не захотела. И дедушка её поддержал. А мы бы с Лёшкой написали.
Матвей попрощался с нами и поехал назад. Василина Егоровна велела всем идти в дом на дезинфекцию, они с дедушкой взяли пакеты с едой и понесли в дом. Кит ворчал, что сорвалась просто фантастическая победа. И что жизнь не справедлива. Алёша тоже ворчал, но по другой причине. Ему пора было за уроки садиться. Завтра понедельник и очередное занятие в формате ДО. Оказалось, что учиться дома куда сложнее, чем в классе.
Я с Ижевскими в дом не пошёл. Прыгнул на яблоньку и к себе поднялся. На тонких прутиках уже появились бутончики. Ещё день-два и зацветёт наша яблонька. Ранняя в этом году весна.
– Шуша, ты где? – позвал я.
Домовушка выкатилась из угла. Она перестала бояться меня и заметно повеселела. Скоро месяц будет как она живёт в доме и теперь я уже не представляю как мы без неё раньше справлялись.
– Шушенька, меня завтра весь день не будет. Мы с дедушкой вместе в обход поедем. Может даже с ночёвкой. Можешь на зарядку мой телефон поставить, пока я спать не лёг?
– Могу.
Она хоть и маленькая, но сильная, как и дядьки легко открывала мой сундук, когда я в кошачьем теле просил её об этом. Телефон и зарядка лежали на самом верху. Я запрыгнул внутрь и под лапами перекатилось веретено. Домовушка уставилась на меня. Она никогда ничего не трогала сама, всегда ждала, что я ей дам или покажу, что брать, словно что-то другое тронуть боялась.
– Вот же он телефон, Шуша, бери, – я подтолкнул его лапой. Коготок потащил за собой нитку и веретено опять шевельнулось. Шуша замерла с протянутой лапкой.
– Это пряжа, всего лишь пряжа, – поймал я её испуганный взгляд. – Раньше из таких ниток все одежду вязали, платки, носки. Теперь только старухи умеют.
– Я умею, – прошелестела она.
– Правда? А можешь за одну ночь наряд себе связать из неё?
– Могу, – еле слышно в ответ.
– Здорово! Тогда возьми, Шушенька, может и выйдет как Яга сказала. Вернётся Майя. Я вас познакомлю, а не выйдет, так будет у тебя на Живин день новый наряд.
– А в старом я тебе что не нравлюсь? – прозрачные глаза Шуши наполнились слезами и стали огромными преогромными. Я положил ей лапку на плечо и принялся вылизывать мордочку.
– Ну что ты, Шушенька, сестричка моя. Ты очень хорошенькая. Очень, очень. А в новом платье ещё краше будешь.
– А Майя лучше была?
Я задумался. Как можно сравнивать летний дождик с радугой и снежные горки зимой? Они такие разные, но такие прекрасные. Я и то, и другое люблю. Как объяснить это Шуше.
– Знаешь вы очень похожи, – наконец ответил я, и вдруг понял, что это действительно так. Это не внешнее сходство было, а какое-то внутреннее, словно нет-нет, а глянет на меня Майечка глазами Шуши. Глупое сердце забилось, зачастило. – Ты возьми пряжу. Меня завтра не будет, значит если что ты и днём вязать сможешь. Сделай это платье, пожалуйста.
Она забрала кудель и понесла мой телефон вниз к дедушке в комнату заряжать. А я ещё долго сидел и к своему сердцу прислушивался.
Изнанка
Снова полная луна омывала мир серебром. Птицы пели ночные признания. Травы и первые цветы отдавали собранные за день соки, разливаясь в дурманящих запахах. Шуша села у колодца на камешек. В погребе было слишком темно прясть. Она воткнула рогульку с куделью в землю потянула нить и зажужжало завертелось веретено. Лунный свет вплетался в кудель, и она делалась светлее и тоньше. Как закончила прясть, принялась крючком петли вывязывать. В тонкий кружевной наряд, легче пены морской, петельку к петельке прилаживала Домовушка ниточку. Как там что выходит, и сама не видела, слёзы застилали глаза и на кудель падали. Об одном лишь думала, что найдёт братец названый свою берегиню и забудет про неё шишимору домашнюю. С первым солнечным лучом нитка кончилась.
– Вот и хорошо, – решила она. – Что сделано – то сделано. Пусть Хранитель счастлив будет. И я за него порадуюсь.
Собрала своё рукоделие и в подпол унесла. Братец с ней до отъезда простился, ни слова про кудель не спросил. Присел на корточки чмокнул в щёку, конфету дал. Вечно он с ней как с маленькой.
К вечеру ни Лесной Дед, ни Кот его не вернулись. Значит на мельнице ночевать будут. Только к празднику приедут.
Про кружева Шуша за делами и думать забыла. Надо было помочь хозяевам для Рода-Батюшки и духов предков подготовить требы: кутью, блины, кисель овсяный, яйца писаные. Эти яйца в последний апрельский день станут катать Лёшка с Никитой с холмика на лугу, чтобы разгон побольше у писанок был Лешка специальную горочку сделал. Чем дальше яйца укатятся, тем плодороднее будет земля в этот год.
Егор Гаврилович с Васей и правда только к вечеру вернулись. Кот поел и тут же спать завалился. Заглянул к Шуше в подпол, только когда Мария Дмитриевна вместе со всеми ушла костёр Живин складывать, спрыгнул вниз добрым молодцем.
Привет, Шушенька, как дела? Смотри, что я тебе привёз. Возле Анчуткиного камня сорвал, – он протянул ей пышный букет из васильков. – Только там и цветут так рано. Как раз к твоим глазам венок будет. Собирайся скорей. Сегодня и домовикам за порог можно. Живу все славить идут. Все на берегу собираются, хоровод водят, на мётлах скачут. Все болезни и беды прочь гонят. Так что наряжайся скорее, я тебя возле баньки ждать буду.
Наболтал с три короба и назад в кухню выскочил. Что же делать? Шуша понюхала цветы. Летом пахнет, жизнью. Была – не была принялась венок плести. За основу ленту взяла синюю, и концы брошкой скрепила чтоб не рассыпался. Чудная брошка у неё была. В центре жемчужина чёрная, а поверх золотой дракончик сидит, стережёт сокровище. Шуша брошку ту не носила, прятала. Стеснялась дорогую вещь к простому платью цеплять, но сегодня можно, праздник ведь. Да и кто её среди цветов увидит?
Домовушка скинула одежду развязала платок. За месяц волосы отросли и стали виться слегка, так что уже не казались такими всклоченными. Шуша с опаской встряхнула связанное платье. А вдруг мало будет, ведь не примеряла даже…
Но платье в пору пришлось как влитое село и оттого по всему телу мурашки побежали, да не просто мурашки, словно сотня маленьких бабочек крылышками защекотала. Так, наверное, бывает если окунуться в бурлящий на камнях родничок, подумала Шуша и подняла венок с лавки.
– Шушенька, ты скоро там?
– Уже иду, – ответила она Базилю. – и шагнула к бане.
Хранитель стоял лицом к заводи. Тёплый ветерок шевелил его рыжие мягкие волосы, играл кисточками нарядного пояса, сто он надел по случаю праздника. Шуша подошла, встала на цыпочки и закрыла ладошками его глаза.
– Шу-ша, – сказал он по слогам и повернулся. Перед ним в кружевном серебряном платье и пышном венке из васильков стояла Майя. Она была тоненькой, хрупкой, почти невесомой и в тоже время абсолютно реальной. Краска слетела с его лица. Не так Девушка отшатнулась, испугавшись что сделала лишнее. Он поймал её за руки и привлёк к себе.
– Берегинечка моя милая, – шептал он, зарывшись лицом в её короткие пушистые волосы. – Майя, Шушенька, как же это? Что же ты молчала, родная моя? Радость-то какая! Бежим скорее, пусть все порадуются, что ты нашлась.
Шуша растерянно смотрела на него, оглядывала себя и ничего не понимала. Память возвращалась к ней медленно, с трудом.
– Муурр, ну и что вы тут милуетесь? Всю дорогу загородили, нам, пожилым дамам, пройти никак нельзя, – на садовой дорожке стояла с метлой под мышкой Агриппина Макаровна, а у ног её сидела рыженькая пушистая кошка с синими-пресиними глазами, которые, казалось, сами собой светятся. Кошка повела ушками и вверх взметнулись язычки синего пламени.
– М-да, красоту, ты свою подпортила, девица, с этим сделать ничего не смогу. Но вот таланты твои при тебе остались. Со временем вспомнишь всё. – Земляная Кошка прищурилась. – Не благодари. Чего просила, то и получила.
– Между прочим, одно волшебство другого никак не отменяет. Домовой шишиморой, Майя, ты теперь навсегда останешься, но в этом платье можешь на время почти прежней стать, – и Яга указала на босые уродливые пальцы Шуши, выглядывающие из-под кружевного подола.
– Это ерунда, Шушенька, не переживай, – зачастил Базиль. – Ты такая хорошенькая Домовушка. Ты просто прелесть. И я тебя всякой люблю.
Берегиня накрыла ладошкой его губы.
– Ты такой, дурак, Базиль, – прошептала она. – Я тебя тоже люблю, но ведь у тебя Устав.
– Ерунда! Дуракам везёт, и мы с тобой обязательно придумаем что-нибудь! – он подхватил её на руки и побежал вниз к костру, вокруг которого скакали и кружились верхом на мётлах особы женского пола всевозможного возраста и происхождения.