При входе в «Пивной зал» посетители инстинктивно оглядывались, ища глазами шайку.
Шайка здесь тоже была — ее возглавлял Филипп Картузов.
Подберезовиков и Деточкин отыскали свободный столик, заказали пива и раков. Не прошло минуты, как им подали. Картузов требовал от официанток гоночного обслуживания. Клиенту не давали опомниться. Заказы выполнялись мгновенно. Это приводило неизбалованного едока в отличное расположение духа. Он лакал разбавленное пиво и радовался этому.
Время от времени в зале появлялся Филипп, важный и недоступный. Он хозяйским оком окидывал свою баню. Убедившись, что предприятие работает на всю катушку, методично наматывая для него золотые ниточки, Филипп величественно удалялся.
Деточкин и Подберезовиков не замечали окружающей среды. Они не сводили глаз друг с друга, все остальное было для них как бы не в фокусе.
— Я не понимаю, — допытывался Максим, — зачем вы затеяли всю эту кутерьму?
Деточкин виновато улыбнулся.
— Вы человек осмотрительный, — продолжал Подберезовиков, — крали только у тех, кого вы считали жуликами, я об этом давно догадался.
Деточкин не стал возражать.
— Вы надеялись, что это послужит на суде смягчающим обстоятельством. Возможно, вам скинут годик со срока…
Деточкин застенчиво молчал.
— Как вы докатились до этого? — выспрашивал Подберезовиков. — Ну, объясните же мне!
— Ладно, — нарушил молчание припертый к стене Деточкин. — Я расскажу, как все это началось…
И Юрий Иванович поведал Максиму, как сразу после больницы пошел работать в гараж при торговой базе. В этом государственном учреждении процветала частная инициатива, и Юрию Ивановичу это не понравилось. Воспитанный мамой в любви к справедливости, он восстал! Но сплоченная компания дельцов своевременно выгнала его, «как не справившегося с работой». Деточкин озлобился. Он остался на мели. Ему срочно нужно было подработать. Он взялся перегнать только что купленную машину в другой город. Перегнать, а не угнать! В пути хозяева разоткровенничались, и Деточкин сообразил, что везет таких же расхитителей народного добра, с какими он общался на торговой базе. Один был крупный «специалист» по стройматериалам — вагонами крал. Его приятель ведал путевками — и тоже недурно жил. Юрий Иванович не выдержал. Он как бы нечаянно заглушил мотор, велел своим пассажирам выйти на шоссе и толкать «Волгу» сзади, пока она не заведется. Частники вылезли и стали усердно толкать. Они хорошо толкали, «Волга» завелась, и Юрий Иванович уехал, оставив жуликов на дороге.
— Я слышал эту легенду, но не знал, что она про вас, — сказал Максим.
— Про меня, — согласился легендарный Деточкин.
— Сколько вы всего продали автомобилей? — официально допрашивал Подберезовиков.
— Четыре!
— Допустим, четыре! — Следователь быстро считал в уме. — Это в старых деньгах выходит почти четверть миллиона.
Деточкин молчал.
— Приличные деньги! — допекал его Максим.
Деточкин молчал.
— Где вы прячете свой капитал?
На этот вопрос следователя нельзя было не ответить, и Деточкин показал на свой портфель.
— Здесь!
Портфель беспечно лежал на свободном стуле. Максим не поверил своей удаче. Он нашел не только преступника, но и деньги. Подберезовиков непроизвольно потянулся к вещественному доказательству. Деточкин сочувственно улыбнулся. Максим тотчас отдернул руку.
В этот момент к их столику степенно приблизился Филипп Картузов. В один из своих царских выходов он увидел следователя и теперь радушно приветствовал его:
— Здравствуйте! Что же вы мне ничего не сказали? Прошу вас вместе с другом перейти в отдельный кабинет!
— Спасибо, только незачем… — отказался Максим и, не упуская портфель из виду, отхлебнул пива.
Увидев, что следователь пьет не то пиво, Филипп проворно выхватил у него кружку и приказал:
— Раечка и Лидочка!
Понятливые официантки налетели на столик и с ловкостью завзятых грабительниц отняли у знатных гостей и пиво и раков. Максим все время следил, чтоб в суматохе не исчез портфель с богатством.
— Сейчас подадут свежее пиво. Только что завезли! — объявил толстяк. — И раков заменят.
— Их только что поймали? — ехидно спросил Деточкин. При виде благоденствующего врага он взъерепенился.
— Ваш друг — шутник! — невозмутимо сказал Картузов, мучительно вспоминая, где он встречал Деточкина. Образ страхового агента слабо отпечатался в его памяти.
Раечка и Лидочка принесли первоклассное пиво и отборных членистоногих.
— Кушайте на здоровье! — Филипп поборол желание осведомиться о своей машине и скрылся в табачном дыму.
— Идем отсюда! — предложил Максим, не притрагиваясь к продукции отличного качества.
— Уйти от такой вкусноты? — всполошился Деточкин. — Да ни за что! Вряд ли в тюрьме меня будут так угощать!
А Филипп Картузов вернулся к себе в директорский кабинет и опустился в кресло, по-бабьи подперев голову пухлой рукой.
«Зачем ко мне пожаловал следователь? — медленно, в меру способностей, отпущенных ему природой, размышлял Филипп. — Не такой он парень, этот Подберезовиков, чтобы без дела таскаться по кабакам».
Максим и Юрий Иванович молча сидели друг против друга. Пауза была тягостной. Максиму хотелось раскрыть портфель, но он разумно полагал, что бар — неподходящее место для демонстрации таких денег.
Деточкин превосходно понимал Максима. Он не хотел его больше мучить.
Юрий Иванович взял портфель на колени и стал расстегивать. Подберезовиков напряженно следил за каждым движением Деточкина. Тот выволок наружу аккуратную стопку бумаг и, смущаясь, положил ее на стол.
— Что это? — не понимал Максим.
— Документы, квитанции… — запинался Деточкин.
— Что еще за квитанции? — недоумевал Максим, которому вместо денег всучивали какие-то бумажки. Он с раздражением взял документы и стал их листать. Вдруг он покраснел. То, что он прочел, было посильнее, чем удар шпагой. Максиму стало нестерпимо стыдно за то, что он плохо думал о Деточкине.
Он прочел в этих квитанциях, что Юрий Иванович Деточкин переводил вырученные от продажи ворованных машин деньги в детский дом города Метельска на подарки ребятишкам!
— А сколько денег вы оставляли себе? — подавленно спросил Максим.
— Ничего не оставлял. Только на проезд и командировочные…
Да, дорогой зритель! Деточкин не брал себе денег! Он хоть и вор, но бескорыстный, честнейший человек! А переводил он деньги в Метельск потому, что в военные годы, когда мама ушла в ополчение, Юра воспитывался именно в этом детском доме.
В кабинет Картузова вбежала Раечка.
— Они разложили на столе бухгалтерские документы!
Сомнения покинули Филиппа. Он понял, что это — ревизия!
И тогда Картузов решил притупить бдительность следователя. В титанической борьбе с контролерами он применял адскую смесь собственноручного изобретения. На вкус это варево не отличалось от пива, но зато успешно приводило ревизора в состояние, именуемое далее в протоколах как «крайняя степень опьянения».
— Смесь номер один? — спросила умненькая Раечка, правильно оценив молчание своего заведующего.
— Соображаешь! — одобрил Филипп.
Официантка, окрыленная похвалой, галопом доставила гостям зашифрованный напиток.
Максиму и Деточкину было грустно. Оба понимали, что на них свалилась беда, и не знали, как быть.
Максим вдруг ощутил с предельной ясностью, что не сможет пустить в ход постановление об аресте!
Деточкин подумал: поймет ли мама и как ко всему отнесется Люба? В маме он был уверен — она поймет! Деточкин хотел увидеть Любу немедленно и сказать ей, что он опять попался в капкан! Но этот капкан пилой не перепилишь! А Максим думал, под какую спасительную статью подвести Деточкина, и с тоской признавался себе, что нужной статьи нет!
— Первую машину я не продавал, — сказал Деточкин, надеясь хоть этим как-то утешить товарища. — Я ее в Курске у милиции оставил. Приклеил к ветровому стеклу подробную объяснительную записку, а сам ушел на вокзал и вернулся в Москву.
Теперь молчал Подберезовиков.
— А со второй машиной, — продолжал давать чистосердечные показания Юрий Иванович, — несправедливость вышла. Я ее подогнал к милиции и тоже оставил записку, что это — машина жулика. А ее вернули владельцу. Тогда я и решил продавать…
Они молча сидели друг против друга, отхлебывая смесь № 1. Средневековая хитрость Филиппа Толстого удалась на славу. Максим вдруг понял, что нет для него человека роднее, чем Деточкин. А у Деточкина напрочь отказали сдерживающие центры.
— Я тебя люблю! — объяснился Максим. — Смотри, что я сейчас для тебя сделаю!
— Что? — живо заинтересовался Юрий Иванович.
Подберезовиков достал из кармана пресловутый ордер и показал Деточкину.
Деточкин его внимательно научил — он впервые в жизни держал в руках столь ценную бумагу.
— Отдай! — велел Максим.
Юрий Иванович послушно вернул документ.
— А сейчас я его порву! — торжественно заявил следователь. — Гляди!
— Не смей! — Деточкин кинулся на Максима, пытаясь вырвать ордер.
Завязалась небольшая потасовка. С большим трудом преступник одолел следователя, вырвал у него приказ на собственный арест и спрятал к себе в карман.
— Ладно! — Максим был настроен благодушно. — Дарю его тебе на память!
— Спасибо! — сказал Деточкин.
Они расплатились, по-братски поделив расходы, и вышли на улицу. Они шагали, обнявшись, и вполголоса напевали:
Если я заболею, к врачам обращаться не стану
Обращаюсь к друзьям, не сочтите, что это в бреду:
Постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом,
В изголовье поставьте ночную звезду…
Подберезовикова распирало желание сделать для Деточкина что-нибудь хорошее, доброе…
— Есть идея! — сказал Максим, хватаясь за соломинку. — Если ты, Юрий Иванович, явишься к нам с повинной, тебе лучше будет, участь свою облегчишь, понял?