ами дискутировать, — добавляя стали в голос, сообщил зельевар. Он начал сердиться. Сначала Волдеморт со своими убийствами, потом Флетчер со своими прятками, теперь ещё эти мелкие ганджубасные корольки пытаются диктовать ему свои условия. Подтверждая, что не шутит, он создал на конце палочки сияющий шар раскаленной плазмы.
— Не стоит так горячиться! Конечно, такой обмен нас устроит, — сразу же пошел на попятную собеседник.
Сверкнув в лучах одинокого светильника, в воздух взлетел медальон Слизерина, приземляясь у ног Снейпа. Подняв крестраж, он быстро стёр в памяти Флетчера воспоминание о своем визите, внедрив ему убеждение, что медальон был продан Горбину, а после усыпил жулика. Пусть Сьюки сам с ним разбирается.
— Надо ли мне упоминать, господа, что вы меня не видели?
— Посмотрите на освещение, сударь, конечно, мы вас не видели. Мы вообще специализируемся на том, чтобы никогда никого не видеть. — Сказанное сопровождалось дребезжащим хихиканьем.
Снейп кивнул и ушел, по пути починив с помощью "Репаро" стены коридора и дверь. Крестраж оттягивал внутренний карман пиджака, вызывая неприятный холод и ощущение угнетённости. От этой вещи хотелось избавиться немедленно, но сил на поддержание адского пламени второй день подряд явно не хватало, придется временно держать медальон в тайнике. В нос постепенно забирался запах тлена, а в мозгу шевелилось сомнение — стоило ли оставлять Сьюки с подручными в живых? Хоть и не видели лица, они могли опознать его по голосу. И Флетчера убить, как неудобного свидетеля и скотину. И сжечь это мерзкое место…
Северус остановился. Странно, раньше в нём не было этой неразумной чрезмерной кровожадности. С подозрением он глянул на карман. Насколько же сильной была эта "вещь"? Похоже, следующие несколько дней, пока он не соберётся с силами, окажутся очень долгими.
Вернувшись домой и торопливо спустившись в зельеварню, он запер медальон в сейф, после приложив обе ладони к толстой зачарованной стальной дверце. В душе шевелились сомнения — а вдруг к нему ворвутся? А вдруг вскроют сейф и украдут крестраж? Может, лучше держать его в кармане, носить при себе? В доме бывал Долохов, а он взломщик замков. Или Билл Уизли вернётся и вздумает порыться в тайниках "мерзкого пожирателя"? И есть ещё крыса-Питер! При воспоминании об этом одутловатом, мерзком лице всё внутри перевернулось. Как бы Снейп хотел взять палочку и покончить с этим, оставаясь в тишине и спокойствии, один на один с крестражем…
Зельевар отскочил от сейфа, будто касался ядовитой змеи. Нет, нельзя позволять "этому предмету" затуманивать его сознание! Он так долго практиковал окклюменцию и позволит себе сдаться? Поддаться сладкому, тихому, вкрадчивому шепотку, который исподволь подталкивает его обратно к сейфу, уговаривает взять крестраж, владеть им, не отдавать никому. Опомнился Северус в шаге от сейфа, когда уже протягивал руку к замку. Тряхнув головой, он взлетел вверх по ступенькам, будто у него горели подошвы, но даже заперев дверь в лабораторию, он продолжал слышать этот голос, это пение сирен.
Петтигрю высунулся из кухни, с любопытством наблюдая за метаниями соседа, в руках у него была миска с чем-то коричневым. От одного взгляда на это лицо Снейпа замутило и он, брезгливо поморщившись, поинтересовался:
— Это что?
— Еда.
— С каких пор бурда для покраски яхт считается едой?
— Этой бурдой смазывается мясо и запекается.
— Я не буду это есть.
— Не ешьте.
— И вообще, почему вы постоянно отираетесь на кухне? Собираетесь меня отравить?
— Сказал отравитель… Извините, у меня слабый желудок, не позволяет сутками есть один хлеб со спамом. Если есть спам. Или хлеб. Но чаще нет ни того, ни другого.
— Кто сказал, что вы можете пользоваться кухней?
— Ну, вы же ею не пользуетесь. Я, например, не пользуюсь зельеварней.
— Не смейте… даже думать! Чтобы спуститься в зельеварню! И прекратите всё стирать! Меня это бесит!
Питер очень внимательно посмотрел на Снейпа, склонив голову, потом отставил миску на стол позади себя и подошёл ближе.
— Что? Не приближайтесь ко мне! Это тоже бесит!
Протерев руки фартуком, Питер внезапно кулаком врезал зельевару в скулу. Удар получился неожиданно сильным, Снейпа повело, он стукнулся о стену, ошарашенный, принялся шарить в поисках палочки, и тут же ощутил ещё один быстрый, скользящий удар в печень по касательной. Северус скрючился, сползая вниз по стене, дыхание его перехватило, а сознание внезапно прояснилось. Склонившись над ним, Питер заботливо поинтересовался:
— Попустило?
Зельевар сглотнул, вытирая рукой кровь, отдышался и кивнул:
— Да, легче.
— Пиздюли просветляющие, — пояснил Петтигрю и вернулся на кухню, принимаясь греметь посудой. Снейп поморщился. Да, точно, было что-то в прошлом Анны Николаевны. Год единоборств, после которых у неё начали болеть колени. И сохранился прекрасно поставленный удар левой.
— Чтоб вам провалиться! — Благодарно пробормотал он.
— Взаимно и вам чертей уродливых под одеяло! — Откликнулся Питер.
Позже, нарезая на тарелке ломоть ароматного запечённого мяса в соусе, зельевар попросил:
— Несколько дней… не пускайте меня в лабораторию. Я буду хитрить, что мне туда надо. Но мне туда нельзя.
Петтигрю задумчиво кивнул, ничего не спрашивая. Это тоже было хорошим качеством сурка — он редко задавал лишние вопросы, ожидая, что ему расскажут всё необходимое, когда придёт время.
Первые три дня Снейп постепенно восстанавливался. Он пил зелья, ходил по магазинам на Косой аллее, заглянул в Хогвартс, отдав распоряжение эльфам об обустройстве рабочего кабинета по Защите. Ощущал себя нормально, не мучился кошмарами, крепко спал и с удовольствием ел.
А ночью на четвертые сутки очнулся ото сна от резкой боли в лодыжке. Вздрогнув, он осознал, что стоит на первом этаже перед дверью в лабораторию, а в ногу ему впился зубами злобный сурок, который с рычанием оттаскивает его от зельеварни. Поняв, что Снейп пришёл в себя, Питер вернул себе человеческий облик, сердито поморщился и поспешил к раковине, чтобы прополоскать рот от крови. Продолжая громко фыркать и шуметь водой, Петтигрю, не глядя, подцепил со стола рулон бумажных полотенец и кинул в Снейпа. Похоже, даже здесь чистоплотность пересиливала — он не хотел, чтобы кровь пачкала пол. Зельевар растерянно принялся вытирать натекшее пятно, когда его снова отвлек Питер:
— Вы что, кретин? Я для чего салфетки давал? Приложите их к ране, чтобы кровь не хлестала. Вы без палочки. Я без палочки. Хоть так остановите. Сейчас достану аптечку.
— Лучше палочку принесите.
Кивнув, Петтигрю торопливо поднялся по лестнице и вернулся через минуту, в одной руке сжимая палочку Снейпа, а другой прижимая к себе аптечку из ванной. Северус сидел на стуле, рассматривая повреждение. Зубы сурка, длинные и острые, оставили на коже глубокие следы, ложась поверх шрамов от клыков цербера.
— Спасибо. Я вообще не осознавал, что куда-то пошел.
— Вы уже третью ночь колобродите. Но раньше вас можно было поймать за халат и никуда не пускать. В этот раз вы заупрямились.
— Извините, я знаю, вам такое не по душе.
— После гибели Чарити вообще не могу на такое смотреть. Но вам очевидно была нужна помощь. Я помог.
— Сейчас я полностью вменяем. И завтра избавлюсь от того, что в лаборатории…
— Хорошо. Будем считать, что вы не пытаетесь совать мне фиалки за уши.
— Нет. Не пытаюсь. И это то… что я должен сделать сам.
Снейп зловеще оскалился. Эта дрянь пыталась играть с ним в игры. Ничего, завтра он посмотрит, как эта вещь лопается, плавится и сгорает. Адский огонь способен сжечь что угодно, и никакая магическая защита против него не выстоит.
— Идите спать, — посоветовал Питер, когда Северус закончил залечивать рану. — Я ещё некоторое время тут посижу. И запомните, если вдруг вам когда-нибудь понадобится съездить в челюсть — обращайтесь, мои кулаки в вашем распоряжении. Только не заставляйте больше вас кусать, вы довольно гадкий на вкус.
— Да. — Снейп поднялся, но после, помедлив, спросил: — А вы не слышите никаких голосов? Лишних звуков? Вас не тянет… туда?
— У меня в голове в последнее время столько всего, что один лишний голос практически ничего не меняет. И если бы "что-то" хотело на меня повлиять… ему сначала надо было разобраться и найти, на что влиять, а это, учитывая тотальный хаос в моих мозгах, вовсе не так просто.
На следующий день, наблюдая на пустынном пляже, как в защищенном щитом пространстве гибнет, искривляется, вопит крестраж, пожираемый адским пламенем, Снейп удивлялся, как Гарри и его друзьям удавалось почти год таскать с собой медальон и как долго наедине с артефактом смог бы провести нынешний Питер, который, похоже, настолько освоился в своём ментальном лабиринте, что смог заморочить мозголомную игрушку лорда. И насколько теперь Волдеморт и сам Снейп смогут верить тому, что творится в голове хитроумного сурка.
--------------------
Примечания:
Упоминания о том, что волшебники покуривают что-то "странное" в книгах встречаются (тот же Мундунгус курил трубку, выпуская зеленый дым), но в каноне точно не известно, что конкретно они употребляют. Поэтому в качестве такового использовала алихоцию (имеется страница на Поттер вики).
Алихоция или Гиеновое дерево (англ. Alihotsy, Hyena tree) — растение, листья которого содержат в себе фермент, способный вызывать сильную истерию и неконтролируемый смех. В сборнике "Волшебные травы" упоминается, что из листьев можно получить галлюциногенное вещество, способное вызывать эйфорию или панические приступы.
Часть 6. Выжить в катакомбах, чтобы не стать героем
Разобравшись с медальоном, Снейп почувствовал себя намного спокойнее. Ясность мышления вернулась, но времени на поиски следующей "вещицы" катастрофически не хватало. Пора было возвращаться в Хогвартс, но как быть с делами поважнее? Устроившись в гостиной с книгой, зельевар мало внимания уделял тексту, погруженный в размышления. Питер с хомячьим трудолюбием продолжал путать нитки, создавая свой шедевр. Картинка получалась страшненькая, напоминая наскальные росписи древних людей — с человечками-палочками, странными символами и схематическими изображениями животных: смутно угадывались змеи-кривульки, птицы-кривульки и такие же кривые лошади.