– Ладно, старшая тетя. Увидимся все в соборе! – И, насвистывая, он идет прямо по крытой галерее.
Я поворачиваюсь к Стафани.
– Он похож на человека, который только что узнал, что на его свадьбе присутствует гребаная мафия?
Стафани, прикусив нижнюю губу, свирепо смотрит вслед уходящему Нейтану. Она медленно выдыхает.
– Думаю, что нет. Почему вы трое здесь?
– Мне нужно подправить макияж Мэдди, – отвечает вторая тетя.
Стафани настороженно смотрит на меня.
– На мой взгляд, все выглядит нормально.
– Это только на твой взгляд, ведь ты не разбираешься в макияже, – фыркает вторая тетя. – У нее на лице катастрофа.
– Жестко, – бормочу я.
Мы поднимаемся по лестнице, Стафани следует за нами до самого номера. Как, черт возьми, я должна помешать ей войти в спальню? Конечно, только когда мы уже вернулись в номер, я соображаю, что можно было попросить ее остаться и пофотографировать Нейтана. Мда. Но уже слишком поздно.
Из гостиной орет музыка. Я замечаю, что дверь спальни закрыта. Себ и Селена отрываются от своих телефонов и принимаются заваливать меня вопросами.
– Как все прошло? Он заплакал, когда увидел тебя? Это был лучший момент в твоей жизни? – перекрикивает Себ музыку. Он, как фотограф, столько раз снимал первые встречи, что примерно понимает, чего ожидать.
– Я все еще считаю странным ваше решение увидеться друг с другом до церемонии, – говорит Селена. – Я девушка традиционных устоев и хочу встретиться с моей будущей второй половинкой у алтаря и увидеть, как он или она потеряет дар речи при виде меня и моего прекрасного свадебного образа.
– Все прошло хорошо. Э-э, почему музыка так орет? – спрашиваю я. – Кто-нибудь может сделать потише, пожалуйста?
– Нет! – вдруг вскрикивает старшая тетя. – Громкая музыка – это к удаче, примета такая.
Я смотрю на нее с немым вопросом в глазах, но на ее лице написано что-то вроде «Серьезно, ни о чем не спрашивай».
– Ладно… – Так или иначе, мне нужно попытаться избавиться от Себа, Селены и Стафани. – Эм, так…
– Как выглядел Нейтан? – спрашивает Себ. – М-м-м, Нейтан в смокинге.
– Он выглядел хорошо, – рассеянно бормочу я, все еще пытаясь придумать, как избавиться от них, но при этом не обидеть. Стафани прислоняется к стене, делая вид, что проверяет свою камеру, но я знаю, что она прислушивается к каждому слову. Раз в несколько мгновений она украдкой бросает хмурые взгляды на маму и вторую тетю, которые явно замышляют что-то недоброе.
– Он выглядел хорошо? Тьфу, да что с тобой происходит? – восклицает Себ. Селена, сидящая рядом с ним, тоже хмуро смотрит на меня, а потом на меня внимательно смотрит и Стаф. Проклятье!
– Я… э-э. Я просто очень нервничаю, я…
Мою речь внезапно заглушает вопль мамы.
– Я потеряю свою дочурку! Мэдди выйдет замуж и оставит меня умирать в одиночестве!
Себ и Селена переглядываются, и я сразу предполагаю, что они снова поспорили на деньги, что произойдет нечто подобное. Вот же говнюки. Я подоспеваю к маме как раз в тот момент, когда она чуть не грохается на пол. Нам со второй тетей удается поймать ее, она прижимается к нам, все причитая о том, что умрет, и об этом даже никто не узнает, а потом ее кошка съест ее лицо.
– У тебя же нет кошки, – услужливо указываю я.
Ма замолкает на секунду, а затем снова начинает вопить.
– У меня даже нет кошки, я одна-одинешенька, никому не нужна! – Ее глаза полны паники.
Тут вторая тетя говорит:
– Так не пойдет, у нее сейчас потечет макияж. Пойдем, уложим ее в спальню.
– Давайте я вам помогу, – предлагает Стафани, протягивая руку.
– Не беспокойся, – восклицает старшая тетя.
– Нет, правда, все нормально. Давайте я попрошу второго дядю помочь…
– Нет! – рявкает старшая тетя так яростно, что мы все аж вздрагиваем. – Не надо. Это дело семейное.
Явно расстроенная, Стаф делает еще один маленький шаг вперед, но Себ протягивает руку и кладет ей на плечо.
– Я бы не пошел против тетушек Мэдди, – говорит он, а Селена угукает в знак согласия. Ах, с каким удовольствием я бы сейчас стала бить себя в грудь и прокричала Стаф прямо в лицо: «Правильно, сучка. Не смей связываться с моей семьей!»
Но вместо этого я заставляю себя сосредоточиться на том, чтобы помочь маме дойти до спальни, что нелегко. Она практически висит на мне. Мне самой-то тяжело двигаться в этом огромном свадебном платье, а тут еще и она.
Я бормочу ей на ухо утешающие слова, напоминая, что последний год я уже жила сама по себе, что, несмотря на это, мы виделись и видимся каждый день и что мы с Нейтаном будем приезжать в гости. Часто, а может, и вообще каждый день. Но маму не угомонить, а мне больно видеть ее такой убитой горем.
Вторая тетя стучит в дверь спальни.
– Это эр-цзе.
Дверь приоткрывается, и оттуда выглядывает четвертая тетя. Она открывает дверь шире, но ровно настолько, чтобы мы смогли протиснуться, а затем сразу же захлопывает ее и запирает на ключ. Мда, это выглядит ни капельки не подозрительно, ага.
– Не слишком ли ты драматизируешь? – говорит четвертая тетя, приветствуя таким образом маму.
Эти слова будто бы ее взбодрили, она выпрямляется, проносится мимо нас к туалетному столику, оттолкнув плечом четвертую тетю, а затем разворачивается к нам лицом. Именно тогда я замечаю, что лицо ма совершенно сухое и чистое.
– Ты чего встала там с открытым ртом? Закрой, а то муха залетит, – говорит она мне.
– Эм. Ты в порядке, ма?
– Айя, да я же притворялась, а ты и не поняла, да? Потому что я так хорошо сыграла свою роль, верно? – ухмыляется ма.
Четвертая тетя закатывает глаза.
– Да ежу понятно, что это были фальшивые рыдания. Ты сильно переигрывала. Типичная ошибка новичка.
– Да? Можно подумать, ты смогла бы лучше, – говорит ма, сердито глядя на нее.
В ответ четвертая тетя немного наклоняет голову и утыкается взглядом в пол. Она шмыгает носом.
– Моя дочь, мой единственный ребеночек, покидает меня навсегда. Я столько лет потратила на ее воспитание, и вот пришло время ей улететь из семейного гнезда. – Одинокая слеза скатывается по ее щеке. Мы все, как зачарованные, стоим и наблюдаем за этой сценой. Затем она кланяется и восклицает: – Конец. – Четвертая тетя самодовольно смотрит на нас и смахивает с щеки слезу. – Вот как надо по-настоящему отыгрывать эмоции.
Ма уже было открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут быстро вмешиваюсь я, потому что иначе тут начнется целое соревнование по актерскому мастерству.
– Вы обе очень круто отыграли, просто вау. – Я вежливо хлопаю в ладоши. – В общем, вы все хотели, чтобы я пришла сюда. Зачем? Это должно быть что-то важное, если вы даже прервали мою первую встречу с Нейтаном? Не то чтобы мне было очень обидно или что-то еще.
– А, да, – восклицает ма. – Пойдем. Давай, быстренько. – Она машет мне рукой, чтобы я шла в ванную.
Прежде чем я успеваю последовать за ней, четвертая тетя встает передо мной:
– Только не психуй, ладно?
Что ж. Эта фраза не сулит ничего хорошего, поэтому я уже потихоньку начинаю психовать. Пока иду к ванной, перебираю в голове все возможные ужасные вещи. Что бы это могло быть? Мама привезла с собой полный чемодан галлюциногенных грибов? Или четвертая тетя провезла контрабандой в своей люксовой подделке Louis Vuitton молодого любовника?
Вау, какого же низкого мнения я о своей семье.
Затем дверь в ванную распахивается, и все варианты, что я перебирала в голове, моментально улетучиваются. О чем бы я ни думала, какие бы варианты ни перебирала, все равно ничего хуже этого быть не могло. Потому что там, посреди ванной, сидит второй дядя. Без штанов, с кляпом во рту и привязанный к унитазу.
13
Я правда не знаю, как описать свои чувства, ведь в метре от меня сидит полностью связанный взрослый мужчина. Как будто в моей голове взорвалась сверхновая звезда и этим взрывом уничтожила все мои мысли. Такое ощущение, что я застыла там, как статуя, и стояла так с выпученными глазами несколько часов, все это время наблюдая, как второй дядя судорожно пытается освободиться. Затем старшая тетя прочищает горло и кивает маме, которая бросается ко мне с чашкой чая.
– Давай, выпей это, способствует пищеварению, – говорит ма, поднося чашку к моим губам.
Я тут же возвращаюсь к реальности и шарахаюсь от чашки, как от черта, выплевывая эту непонятную жижу.
– Нет, твою ж! Просто… не надо. Мне просто… мне нужно время подумать. – Я поворачиваюсь спиной ко второму дяде и начинаю глубоко дышать. Вдох-выдох, вдох-выдох.
– Давай позанимаемся тай-чи, – предлагает вторая тетя, протягивая руку, но я отталкиваю ее.
– Все нормально, все хорошо, ничего страшного, вы просто взяли и ПОХИТИЛИ второго дядю. Какого хрена?
Второй дядя начинает что-то кричать через кляп, но четвертая тетя тут же стукает его по голове и рявкает:
– Тихо!
– Господи, четвертая тетя!
Она смотрит на меня так, словно хочет сказать: «Что плохого в том, чтобы немного поколотить этого негодника?»
Я хочу что-то сказать, но не могу вымолвить ни слова.
– О Мэдди, ты расстроилась, – вздыхает ма.
– Ну, как бы да? Типа того? Знаете ли, довольно трудно не расстроиться, когда к твоему унитазу привязан реальный человек.
– Мэдди, успокойся, мы все объясним, – тихо говорит старшая тетя. А когда старшая тетя говорит спокойно, вот таким тоном, никто не смеет пойти ей наперекор. Я даже видела, как бродячие кошки начинали ее слушаться, когда она использовала этот голос.
Я вздыхаю и киваю в ответ.
– Ситуация немного накалилась, когда ты ушла из номера, – начинает старшая тетя.
Ма кивает и добавляет:
– Да, мы… э-э… мы немного повздорили со вторым дядей.
Услышав это, второй дядя начинает дергаться и мычать, но быстро замолкает, когда четвертая тетя на него замахивается.
– Вай, он говорил всякие вещи, – начинает кричать ма. – Очень плохие вещи, такие ужасные, что у меня аж уши в трубочку сворачивались.