– О, такая заботливая девочка, – восклицает ама, и, клянусь, ее голос буквально пропитан ядом. – Да, хорошая идея, предлагаю сейчас устроить перерыв, гости могут пойти в сад на фуршет, а ты пока подправишь макияж, подаришь подарки семье, а потом вернешься к гостям на фуршет, ладно?
– Отлично! – отвечаю я с фальшивой радостью. А далее наблюдаю с выпученными глазами, как ама пытается уговорить старшую тетю отпустить руку Стафани. С большой неохотой старшая тетя все же отпускает ее, а ама в то же время отпускает руку старшей тети. Обе улыбаются друг другу фальшивыми улыбками, а затем ама резко берет Стафани за руку и тащит за собой.
Я поворачиваюсь к Нейтану и вижу, что он стоит позади меня просто в шоке. Он понял. Он точно понял, что что-то не так, он же не тупой.
– С твоей семьей все хоро…
– Нейтан, Мэделин, о боже милостивый, это была прекрасная церемония! – подходит Энни и целует нас в щеку. – Ты прекрасно выглядишь. Не так ли, любимый? – Она оборачивается, по-видимому, ожидая увидеть за собой отца Нейтана. – О, куда это делся твой папа? Я хотела, чтобы нас сфотографировали с вами двумя.
Старшая тетя хлопает меня по руке и говорит по-индонезийски:
– Я поднимусь наверх, проверю сама знаешь кого.
– Подожди! – шепчу я.
Не могу позволить ей подняться наверх одной. Вдруг что-то пойдет не так? Что, если уборщица придет, чтобы убрать номер, пока она там? Или, еще хуже, в комнате уже убирают прямо сейчас? Я начинаю вспоминать, хватило ли у меня ума повесить на двери табличку «Не беспокоить». Я не знаю точных правил похищения людей, но, думаю, правило «Регулярно проверяй своего заложника» должно быть явно в первой пятерке. Может быть, даже в первой тройке. Так что я не могу спихнуть эту работу только на старшую тетю.
– Я пойду с тобой. Чтобы отдать тебе твой подарок, помнишь? – Она уже было собирается возразить, но я быстро поворачиваюсь к Нейтану: – Я поднимусь ненадолго в комнату, ладно? Просто я приготовила подарок для старшей тети и еще хочу, э-э, макияж подправить…
– Да, конечно. – Он улыбается и целует меня в лоб. – Хотя ты и так выглядишь идеально.
– Спасибо. Энни, я быстро сбегаю, а потом вернусь, и мы сразу с вами сфотографируемся.
Энни собирается что-то сказать, когда ее перебивает старшая тетя:
– Мэдди, как ты можешь называть старшего по имени? Это так грубо!
– Ой, э-э, все в порядке, дорогая, – говорит Энни.
– Не в порядке. У твоей мамы инфаркт будет, если она это услышит! – восклицает старшая тетя. – Но мы поговорим об этом позже. Ладно, тудл пип, покасики. Мы пошли.
Она берет меня за руку и тащит за собой. Я бросаю извиняющийся взгляд на Энни, которая остается стоять там в полном недоумении. Нейтан явно пытается не рассмеяться, а потом наклоняется к ней и что-то говорит. Ну, по крайней мере, он, похоже, уже забыл о странном разговоре между старшей тетей и амой.
Как только мы отходим подальше, где никто нас не может услышать, старшая тетя говорит:
– Ты иди первая, чтобы люди не продолжали подходить к тебе с поздравлениями. А я пойду позову твою маму. Вторая тетя и четвертая тетя останутся здесь и присмотрят за королевой.
Вспомнив о шатком положении Лилиан, я снова начинаю переживать и нервничать. Не то что бы я вообще об этом забывала, но постоянно думать об этом сегодня, в день собственной свадьбы, просто не могу, у меня крыша поедет. Но да, старшая тетя права. Не стоит всей гурьбой возвращаться в номер. Кто-то должен остаться здесь, следить, чтобы НИКОГО НЕ УБИЛИ. Господи, это звучит просто дико. Я прохожу мимо толпы гостей, улыбаясь и принимая все поздравления так вежливо и быстро, как только могу. Узнать местоположение Лилиан легко – нужно всего лишь найти комодских варанов, парящих над толпой. Не верю, что это говорю, но хоть в чем-то эти вараны хороши. Мама и вторая тетя прилипли к ней, как пиявки, и стоят, крепко обхватив ее руками. Она слегка в шоке, но, слава богу, кажется, воспринимает все это спокойно.
Старшая тетя возвращается вместе с четвертой тетей:
– Твоя мама занята, занимается Лилиан, поэтому мы поднимемся с четвертой тетей, ладно?
Четвертая тетя хватает меня за левую руку, а старшая тетя – за правую, и вместе мы быстро направляемся в номер, чтобы проверить нашего похищенного. Мое сердце сжимается, пока четвертая тетя ищет ключ от номера. Клянусь, я помру от инфаркта в тридцать лет, если жизнь продолжит в том же духе подкидывать мне вот такие сюрпризы, от которых у меня уже глаз дергается. Мне нельзя столько нервничать и переживать. Наконец, тетя открывает дверь и тут же ахает.
18
Привязать реального человека к реальному унитазу действительно чертовски трудно. Это как с пистолетами: мы постоянно видим их в фильмах, поэтому просто принимаем их как должное, ну есть и есть, и никогда по-настоящему не задумываемся о том, насколько они ужасны и что с их помощью в реальной жизни убивают реальных людей. Я столько раз видела сцены похищения в фильмах, но никогда не задумывалась о том, как это происходит в жизни. Например, какие узлы нужно использовать, чтобы связать кого-то, какие части веревки нужно скрепить, к чему потом похищенного привязать и так далее, и тому подобное.
Так что я, наверное, не должна быть шокирована, увидев второго дядю, не привязанного к унитазу в ванной, а вместо этого стоящего рядом с прикроватной тумбочкой в спальне. Его руки все еще связаны, но он как-то сумел снять трубку гостиничного телефона и, по-видимому, кому-то позвонил.
Когда он видит нас, то кричит:
– Мафия! Умираю! Я умираю, ко…
Его крики резко обрываются, когда ему по голове прилетает комодским вараном. Старшая тетя быстро следует примеру четвертой тети, срывает с головы своего варана, чтобы бросить его прямо во второго дядю, но тот уже застывает с поднятыми руками.
– Нет, только не варан…
Затем четвертая тетя издает леденящий кровь боевой клич и с яростью набрасывается на него.
– О боже мой!
Я застываю в полусогнутом состоянии, раскинув руки, будто собираюсь сделать что-то, но что? Что, черт возьми, мне делать в этой ситуации?
Старшая тетя проносится мимо меня – моя старшая тетя, которой шестьдесят с лишним лет, – проносится мимо меня. Боже милостивый, да сделай же что-нибудь!
Тем не менее мое тело отказывается подчиняться командам, которые посылает ему мозг, поэтому я просто стою как вкопанная и наблюдаю, как старшая тетя присоединяется к драке. Немного подумав, она хватает электрический чайник, и вот тогда-то я решаю начать действовать. Ведь если она врежет кому-то по голове этим чайником, то может и убить.
– Нет! – Я прыгаю вперед, спотыкаюсь о свое огромное платье и падаю прямо в гущу драки. Тут бойня не на жизнь, а на смерть.
Второй дядя хоть и некрупный, но все же взрослый мужчина, которому есть что терять, поэтому он не может сдаться без боя.
Он делает телом волнообразные движения и, несмотря на связанные руки, все равно может размахивать ими в разные стороны.
Четвертая тетя обхватывает его руками и просто начинает кусать, в прямом смысле. Я протягиваю руку и за что-то хватаюсь. Это оказывается рука второго дяди. Пересилив себя, крепко сжимаю его руку, не давая ему ей двигать. Затем, как в замедленной съемке, я вижу, как старшая тетя замахивается электрическим чайником ему по голове.
В этот момент у меня происходит резкий всплеск адреналина, и я со всей силы дергаю второго дядю в сторону. Его нога соскальзывает, и он с воплем начинает падать. Вопль моментально обрывается, как только его голова с громким треском ударяется о стену.
Затем наступает гробовая тишина.
О нет. Нет, нет, нет.
Я застываю и просто, как попугай, начинаю повторять про себя «Нет, нет, нет». Затем старшая тетя берет меня за руку и легонько встряхивает. Я тут же перевожу взгляд на нее.
– Я… он… я только что убила человека? – Не может быть. Это абсурд. Этого просто не может быть.
Четвертая тетя поднимается с пола, тяжело дыша, и хватает своего комодского варана. Это единственное, о чем она сейчас беспокоится? От этой мысли мне хочется истерически рассмеяться. Она берет варана и тыкает им второго дядю в голову. Та безжизненно повисает на бок. Безжизненно, потому что это я отняла у него жизнь. О боже.
– Прекрати, Мэдди, – огрызается четвертая тетя. Вот тогда я осознаю, что все это время издавала что-то вроде тихого стона.
– Извините, я просто… я немного шокирована, потому что… о боже, он?..
Она шикает на меня, обхватывая рукой его запястье, чтобы проверить сердцебиение, а затем пожимает плечами.
– Не чувствую пульса. Что ж, Мэдди, похоже, у нас тут проблемка образовалась.
– Нет!
Только не снова. У меня темнеет в глазах. Такое ощущение, что я сейчас упаду в обморок. Надо подождать. В прошлый раз мы тоже не могли нащупать пульс. Может быть, мы просто не умеем это правильно делать. Я бросаюсь к туалетному столику, нахожу маленькое зеркальце и спешу обратно ко второму дяде. Пожалуйста, боже, пусть это сработает. Я открываю зеркало и подношу к носу дяди.
И оно начинает запотевать.
– Он дышит! – вскрикиваю я со слезами на глазах, прежде чем откинуться назад. Я никогда не чувствовала такого облегчения, никогда.
– Вау, Мэдди, очень умно, – выкрикивает старшая тетя из ванной. Слышно, как журчит вода. Когда она вообще успела дойти до ванной?
– Что ты делаешь, старшая тетя?
– Ты, кажется, очень паникуешь, так что я приготовлю чай, да?
– Я… что? В чайнике, которым ты собиралась вышибить ему мозги?
Она закрывает кран в ванной и возвращается, неся в руках своего варана и полный чайник воды.
– Да, такая полезная вещица, этот электрический чайник. Так он в порядке? Хорошо, отлично. Я уже подумала, что ты его убила.
Я молча смотрю, как она осторожно ставит чайник на подставку и включает его. Затем подходит к туалетному столику и угрюмо смотрит на свою взъерошенную прическу.
– Как теперь надеть его обратно? Понадобится так много заколок. – Со вздохом она кладет варана на туалетный столик. Затем снова поднимает его и засовывает в один из ящиков. – Просто, когда я его вижу, мне становится грустно, – бормочет она. – Потому что теперь мой образ испорчен, и все из-за второго дяди.