Что ж, по крайней мере, они четко расставили для себя приоритеты.
– Сейчас у нас есть прекрасная возможность избавиться от него, – говорит четвертая тетя. – Посмотри на нас, мы все такие разодетые. Ты вообще в свадебном платье, прости господи. Кто станет подозревать невесту в чем-то? Никто!
Как я ни хочу этого признавать, но она права.
– Что ты предлагаешь?
– Мы вынесем его отсюда и сбросим в Темзу вместе с двумя его братишками, – просто говорит она.
У меня отвисает челюсть. С ней в последнее время так часто происходит.
– Я… что? Это убийство.
Она хмуро смотрит на меня.
– Ну, они же, наверное, поплывут как-то.
– А что, если не поплывут? Что, если они не очнутся? Они утонут!
Четвертая тетя вздыхает.
– Темза не такая уж и глубокая. Они же любят кататься на лодках с этими палочками, типа как на гондолах, поняли? А это невозможно сделать, если река слишком глубокая.
– Но даже в такой глубине человек без сознания может утонуть.
Четвертая тетя собирается продолжить со мной спорить, как вдруг раздается очередной стук в дверь.
– Что? – рявкаю я.
– Прошу прощения, мисс, это снова Дэн с ресепшена.
Гребаный Дэн. Я обвиняюще указываю пальцем на свою семью и шиплю:
– Не. Двигайтесь. И, ради бога, не расчлените его, пока меня не будет.
Я выхожу из спальни, плотно закрываю за собой дверь и делаю глубокий вдох. Затем медленно выдыхаю, прохожу через гостиную и открываю входную дверь.
– Да, Дэн? – говорю я сквозь натянутую улыбку.
– В честь вашего торжества мы подготовили для вас небольшую корзину с угощениями! – выдает Дэн, размахивая огромной корзиной, наполненной вкусностями.
Ладно, этого я не ожидала.
– Вау. Хорошо, спасибо. Это очень мило с вашей стороны. – Я протягиваю руку за корзинкой, но он немного отступает.
– Она очень тяжелая. Вы не против, если я войду и поставлю ее на стол?
– Да.
Он удивленно поднимает брови.
– Да, в смысле против?
– Да, я против. Извините, просто моя мама, э-э-э, переодевается в вечернее платье, так что сейчас она как бы… голая? – Я опять протягиваю руку, но он снова отодвигает корзину.
– Эм, и мне неловко вам об этом напоминать, но не могли бы вы… шум… – Он одаривает меня улыбкой, которая стала еще больше похожа на гримасу.
– Снизить шум, верно, да.
Видимо, стены здесь просто как картонка. Четвертая тетя права. Мы не можем рисковать, оставляя третьего дядю здесь. Даже если мы будем держать его связанным и с кляпом во рту, если он очнется, то начнет кричать. И даже если крики будут приглушенными, соседи точно услышат, ведь, похоже, у них какой-то сверхчеловеческий слух. Проклятье. Все-таки нам нужно его вывести отсюда.
Я уже собираюсь его прогнать, как вдруг мене приходит в голову идея.
– Дэн, а можно ли одолжить инвалидное кресло? Отель предоставляет такой вид услуг?
– Да, конечно. Мы состоим в программе «Доступная среда» для маломобильных групп населения. Поэтому наш отель максимально укомплектован для подобных граждан. Плюс у нас у всех выходов, даже черных, установлены пандусы.
– Круто. Нет, это правда замечательно. Браво.
Он сразу гордо распрямляется, услышав от меня такие слова.
– Эм, так что там с инвалидным креслом? – намекаю ему я.
– О да, сейчас все будет, мисс. Или мне уже следует называть вас миссис?
Я хихикаю и снова вспоминаю, что сегодня у меня свадьба, но при этом большую часть дня я провела где угодно, но не рядом с Нейтаном. Он наконец отдает мне корзину и спешит «немедленно достать мне инвалидное кресло». Как только я закрываю дверь, то не могу перевести дыхание. У меня в горле встает ком лишь от одной мысли о том, во что превращается день моей свадьбы, но я быстро прогоняю эти мысли. Не могу позволить себе раскиснуть прямо сейчас. Я заглажу свою вину перед Нейтаном во время нашего медового месяца. Да что там ждать медового месяца, я заглажу свою вину перед ним завтра или даже сегодня вечером, как только все это закончится.
Сделав еще один глубокий вдох, я возвращаюсь в спальню, чтобы рассказать своей семье про план, хотя это все равно что пытаться объяснить математику кучке кошек. Они просто хлопают на меня своими глазами, пока я рассказываю им про идею с инвалидной коляской, чтобы вывезти отсюда третьего дядю.
– Хорошо я придумала? – спрашиваю я. – Есть вопросы?
А в ответ тишина. Поняли ли они хоть слово из того, что я только что сказала? И вообще, как долго они еще будут в таком состоянии?
– Хорошая идея, Мэдди, – отвечает вторая тетя.
Ну неужели хоть кто-то.
– Спасибо, вторая тетя.
– Теперь нам просто нужно сломать ноги.
– Что?
Она направляется к третьему дяде, раскинув руки, как зомби. Я тут же вскакиваю и встаю прямо между ней и третьим дядей.
– Подожди! Ты что собралась делать?
– Ну, нам нужно сломать ему ноги, да? Чтобы посадить его в инвалидное кресло. Инвалидное кресло ведь предназначено только для тех, кто не может ходить, – объясняет она мне медленно, будто я какой-то умственно отсталый ребенок.
– О да, эр-цзе, это ты верно подметила, – говорит ма, кивая. – Точно, да, тогда ломаем ноги.
– Всем стоять! – ору я, вытягивая руки, как будто я полицейский, ловящий кучку преступников. За исключением того, что вместо преступников я имею дело с кучкой назойливых китайско-индонезийских тетушек, которые по факту, наверное, опаснее любых преступников. – Никому не надо ломать ноги. В инвалидном кресле можно сидеть даже со здоровыми ногами!
– Я так не думаю, Мэдди, – невнятно произносит ма, слегка покачиваясь. – Так нельзя делать, это вранье, получается. Ты знаешь, что сделала тетя Лиин? Она достала откуда-то эту наклейку с инвалидным креслом и приклеила ее на заднее стекло машины. И теперь она все время паркуется на местах для инвалидов. Вай, это ужасно, я всегда ей говорила, что так делать нельзя, это же подлое вранье. Подло и бессовестно. Если другие люди узнают, она потеряет лицо.
– Да, мы не станем врать, – восклицает вторая тетя. – Мы сохраним свое лицо. Поэтому идем ломать ноги.
– Или можем просто их отрезать, – предлагает четвертая тетя.
– Это не так работает, нельзя сохранить лицо, отрезав кому-то ноги! Кошмар, это травка превратила вас всех в маньяков-убийц, или в вас с самого начала сидело какое-то маньяческое нутро? Слушайте меня внимательно. Никто. Никого. Не. Калечит. Ясно? До всех дошло?
Вторая тетя и мама угрюмо кивают. Я поворачиваюсь к старшей тете и четвертой тете, они все это время ведут себя слишком тихо. Старшая тетя все еще шмыгает носом в углу и причитает о том, как сильно она меня любит, а четвертая тетя подправляет свой макияж. Ну, как сказать, подправляет, на самом деле она просто намазывает на себя косметику, как будто это боевой раскрас. Похоже, эти двое даже не обратили внимания на только что разыгравшуюся сцену. Но думаю, это и к лучшему. Я не совсем уверена, что они встали бы на мою сторону, а если бы вчетвером выступили против меня, думаю, третий дядя уже был бы без ног.
К счастью, практически сразу после этого приезжает наша инвалидная коляска. Я шиплю тетям и маме оставаться на месте и не отрезать никому ноги и бросаюсь к двери.
– Вот инвалидное кресло, которое вы просили, мисс! – гордо говорит Дэн. – Могу ли я еще чем-то…
– Отлично! Спасибо, Дэн. До свидания, Дэн!
Я практически вырываю инвалидное кресло у него из рук и захлопываю дверь прямо у него перед носом. Знаю, что это ужасно грубо, но откуда мне знать, вдруг прямо в этот самый момент моя мать и тети отрубают кому-нибудь конечности, а я тут стою. С большим трудом заталкиваю инвалидное кресло в спальню и с облегчением выдыхаю, увидев, что третий дядя все еще цел и невредим.
– Ладно, поехали. Давайте его перетаскивать!
Невероятно трудно оторвать этот мертвый груз от земли. Ну, не «мертвый», тьфу-тьфу-тьфу, постучим три раза по дереву, а скорее бессознательный. А еще труднее поднимать этот бессознательный груз, когда помощниками служат люди под кайфом. Подобрав свой шлейф и закинув его за спину, я кладу правую руку третьего дяди себе на плечо, а ма кладет другую его руку на плечо себе, но почти сразу же падает под ее тяжестью. Вторая тетя бросается вперед, чтобы поймать ма, и они обе плюхаются на пол с громким звуком, который, я уверена, снова приведет Дэна в наш номер.
В конце концов, нам всем пятерым приходится поднимать его с пола и усаживать в инвалидное кресло. Спустя мгновение ора, визга и ругани мы наконец-то справляемся с задачей и тяжело выдыхаем. Я присаживаюсь на корточки и всеми возможными способами начинаю обвязывать веревку вокруг его лодыжек, чтобы было как можно надежнее. Затем отступаю назад и смотрю на то, как выглядит третий дядя в кресле.
А выглядит он не очень здорово. Голова сильно откинута назад, слишком выпирает кадык. В общем, любой дурак поймет, что он без сознания.
Четвертой тете, должно быть, пришла в голову та же мысль, что и мне, потому что она приподнимает его голову. Но как только отпускает ее, та возвращается в то же положение, только еще и рот открывается.
– Вставай, чувак, я опаздываю на свое выступление, – говорит она, тряся его голову вперед-назад.
– Нет, что ты делаешь? – восклицаю я, хватая ее за запястье. – Мы же не хотим, чтобы он очнулся.
– Мы не хотим? – Она моргает, глядя на него. – О да, ты права. Мы не хотим. Упс. Но что насчет моего шоу? Мои поклонники ждут!
Ее шоу? И тут я вспоминаю про ее воображаемое шоу, «организованное» травкой.
– Точно, твое шоу. Не волнуйся, четвертая тетя, до начала шоу еще почти час. Сначала нам нужно придумать способ вывезти его отсюда так, чтобы никто не понял, что он в отключке, понятно? А потом мы пойдем на твое шоу.
Я хватаю с кровати одеяло, накрываю его сверху и стараюсь надежно подоткнуть все концы, в общем, укутываю, как младенца. Выглядит это так себе, но, по крайней мере, прикрывает веревку. А для головы…