Тут мне в голову приходит гениальная идея.
– Ма, где твоя дорожная подушка? Я помню, ты брала ее с собой в полет.
– В полет на самолете, чтобы приехать в Англию и выдать замуж мою единственную племянницу, – шепчет старшая тетя убитым горем голосом.
– Э-э, ну да, в тот самый полет.
– В тот самый, чтобы приехать сюда и выдать замуж мою единственную дочь, – начинает причитать ма. А потом они вдвоем хватаются друг за друга и принимаются громко плакать.
Да твою ж. Я еле подавляю ту часть себя, которая жаждет обнять их и заверить, что я всегда буду их дочерью и племянницей. Но на это нет времени. Вместо этого я направляюсь к маминому чемодану. Роюсь, как крот, в ее вещах, пока наконец не нахожу дорожную подушку. Затем прохожу мимо мамы – она все еще ревет как белуга – и оборачиваю подушку вокруг шеи третьего дяди. Я отступаю назад и снова оглядываю его. Он по-прежнему выглядит не очень, но, по крайней мере, вызывает уже гораздо меньше подозрений. Он кажется спящим, а не в отключке или мертвым. Еще я достаю из чемодана один из маминых шарфов и обматываю им его голову, прикрывая волосы. В качестве завершающего штриха беру со стола пару солнцезащитных очков и надеваю их ему на глаза. Когда я наконец заканчиваю с «образом» дяди, его практически не узнать. В принципе вообще невозможно понять, мужчина это или женщина.
– Воу, ты чего это делаешь? – вскрикивает четвертая тетя, стаскивая солнечные очки с его лица. – Это же Hermès!
Ма внезапно перестает плакать.
– Ты купила себе Hermès? Спятила что ли, это же куча денег на ветер! Ты тратишь деньги направо-налево, а потом постоянно бежишь к нам занимать! Когда ты перестанешь быть такой безответственной?
Старшая тетя протирает глаза, кивая.
– Это моя вина. Я разбаловала Мими. Точно так же, как разбаловала Мэдди. И вот теперь Мэдди меня бросает.
– О господи, да копия это, но класса люкс, ясно? – огрызается четвертая тетя. – Угомонитесь уже.
– Ага! Подделка, – начинает злорадствовать ма. – Ну, естественно, только подделки и можешь себе позволить. Эти очки, как и твои чемоданы от Louis Vuitton, все фальшивка. И сама ты фальшивка.
– Ладно, хватит вам! – ору я, перекрикивая их вопль. Выхватываю солнечные очки у четвертой тети из рук, и она даже не успевает ничего возразить. – Поскольку они поддельные, я думаю, мы можем использовать их сейчас. Я куплю тебе новые, хорошо?
– Оригинальные? – восклицает четвертая тетя, а в ее глазах светится надежда.
– Конечно нет! – огрызается ма.
– Эм. Мы обсудим это позже, – говорю я так дипломатично, как только могу. Надеваю солнцезащитные очки на глаза третьего дяди и киваю. – Ладно. Можно идти.
Я смотрю на время и ужасаюсь. До начала свадебного банкета остается меньше пятнадцати минут.
– Идемте. Банкет уже скоро начнется.
Я начинаю толкать инвалидное кресло, но понимаю, что не могу его нормально катить в своем огромном платье. Пустую коляску я бы и в руках понесла, но вот коляску с сидящим в ней третьим дядей едва могу сдвинуть с места.
– Кому-то из вас придется катить его. Мне платье мешает.
– Я покачу его! – говорит ма, хватаясь за ручки коляски.
Мы все расступаемся перед ней, чтобы она выкатила коляску из комнаты.
– Упс, – произносит ма, когда стукается коленкой дяди о дверной проем.
– Осторожнее, ма.
У третьего дяди будет явно болеть колено, когда он очнется.
С огромным трудом мы вытаскиваем инвалидное кресло из номера, с одной задачей справились. Следующая сложная задача – поместить его в крошечный лифт, но и эту задачу мы кое-как решаем. Мама и старшая тетя спускаются на лифте, в то время как вторая тетя, четвертая тетя и я спускаемся вниз по лестнице. Мы прибегаем раньше, поэтому я просто стою у дверей лифта, нетерпеливо наблюдая, как уменьшается на табло число, показывающее этажи.
Когда двери открываются, являя маму, старшую тетю и третьего дядю, я вздыхаю с облегчением. Потому что, честно говоря, не была до конца уверена, что они спустятся вниз целыми и невредимыми.
– Идемте, – тихо говорю я, пытаясь выглядеть беспечной и невинной, и совершенно не похожей на кого-то, кто вывозит человека без сознания.
Кажется, что все пялятся на нас, когда мы проходим через вестибюль, но я все время напоминаю себе, что все внимание, скорее всего, больше связано с нашими нарядами и фасинаторами с комодскими варанами, нежели с тем фактом, что мы кого-то вывозим из отеля. Ну, по крайней мере, я так предполагаю.
– Вызвать вам такси, мисс? – спрашивает швейцар, и я уже собираюсь сказать «да», прежде чем понимаю, что нет, мы не сможем усадить третьего дядю в такси, потому что тогда все увидят, что он мало того что без сознания, так еще и связан. Твою мать.
– Нет, все в порядке, спасибо. Мы просто пройдемся.
Швейцар хмуро смотрит на меня.
– Вы уверены? Вы испачкаете свое прелестное платье, прогуливаясь в таком виде по Сент-Олдейтс.
– Да, я уверена. Спасибо!
Я протискиваюсь мимо него и жестом показываю маме следовать за мной.
На улице мы начинаем привлекать еще больше взглядов. Понятное дело, мы представляем со стороны нелепое зрелище: я, в своем огромном свадебном платье, моя семья в своих платьях цвета радиоактивных баклажанов, и третий дядя, похожий на бабушку амиш. Мне надо было выбрать сдержанное платье-футляр.
Заметив все внимание в нашу сторону, четвертая тетя начинает хлопать в ладоши и улыбаться, как маленький ребенок.
– Посмотрите, сколько людей пришло посмотреть, как я пою!
Не успеваю я ей ответить, как она поднимает подбородок вверх, упирает руку в бедро и начинает неторопливо двигаться по улице, как будто идет по подиуму на парижском показе мод. Я хочу сказать ей, чтобы она перестала привлекать к себе еще больше внимания, но потом понимаю, что это даже хорошо, так она отвлекает внимание от третьего дяди. Наверное. Я реально понятия не имею, что лучше всего делать в этой ситуации.
Мы идем по Сент-Олдейтс, и я стараюсь не обращать внимания на многочисленные мобильные телефоны, камеры которых направлены в нашу сторону. Четвертая тетя машет и посылает воздушные поцелуи незнакомцам, снимающим нас на видео, в то время как ма, старшая тетя и вторая тетя плотно прижимаются к инвалидному креслу, явно испытывая дискомфорт от такого внимания. Мой мозг кипит, как вода в чайнике.
Что мы будем с ним делать? А что мы будем делать с двумя другими мужиками, связанными в номере в Крайст-черч? Господи, мы похитили уже не одного, не двух, а целых трех человек! Мы вырубили и связали всех мужчин семьи Танувиджайя! Ха. Ха-ха. Ха-ха-ха. О боже.
Я мысленно встряхиваюсь, заставляя свой мозг успокоиться. Хорошо. Все будет хорошо. Не знаю как, но я заставляю себя сделать глубокий вдох. Молодец. Теперь выдох. Фью. Дышать хорошо. Думать плохо. Так что дыши.
Как раз в этот момент ма наклоняется ко мне:
– О Мэдди, у меня есть отличная идея.
Она хитро шевелит бровями, выглядя очень довольной собой.
– Да?
Как ни странно, во мне вновь появляется какая-то надежда. Что глупо, знаю, но все же.
– Я видела, что перед колледжем Крайст-черч есть большой парк.
– Да, луг Крайст-черч. И что?
– Там есть коровы, – говорит ма, заговорщически кивая.
– Эм, и?
– Мы бросим дядю на лугу, и его съест корова.
Мда, не стоило мне тешить себя надеждами. Потому что каждый раз, когда я обретаю хоть капельку надежды, происходит примерно вот это. Я изо всех сил пытаюсь придумать, что вообще на это ответить.
Но четвертая тетя вмешивается раньше меня.
– Ха! Коровы не едят людей, – насмешливо говорит она.
Ма свирепо смотрит на нее.
– Ой? А ты прямо эксперт по коровам, что ли? Знаешь, – начинает она, резко повернувшись ко мне, – мы со второй тетей смотрели вчера вечером фильм, вай, об одном парне, который любит есть людей. Ух, такой страшный.
Тут она перестает катить инвалидное кресло и увлекается рассказом о фильме.
– Да, хорошо, ма, продолжай катить коляску, – говорю я сквозь стиснутые зубы.
– Ну вот, а потом этот парень, Мэдди, да, этот парень, он бросил кого-то в свинарник! А потом включил музыку, и, вай, свинья съела этого чувака! – Ма вздрагивает. – Вот видишь, свиньи едят людей, так, может, и коровы тоже?
По ее рассказу я сразу понимаю, о каком фильме речь.
– Ты посмотрела «Ганнибала»? Это так на тебя не похоже. В любом случае да, свиньи едят все, что угодно. Они всеядные, как и люди. А коровы – травоядные.
– Хм, неплохая идея, – внезапно говорит старшая тетя, на секунду подняв взгляд от своего носового платка.
Вторая тетя фыркает и восклицает:
– Ха! Ты думаешь, это неплохая идея, ты совсем, что ли! – Ма бросает на нее оскорбленный взгляд, а вторая тетя пожимает плечами. – Извини, сан мэй, но да, это очень глупая идея. С чего бы коровам есть людей? Ты, похоже, выпила слишком много шампанского, и пузырики тебе знатно ударили в голову.
– Да я не про это, – рычит старшая тетя. – Не про то, что коровы едят людей. – Увидев обиженный взгляд мамы, старшая тетя смягчает голос. – Прости, сан мэй. Суть в том, что я слышала, что коровы могут убить человека. Не съесть, нет, но они могут – как будет это слово – когда они так быстро бегут, а потом бац! Заваливают человека, ломают все кости, раздавливают все органы, и человек умирает. Может, мы оставим третьего дядю на лугу и погоним на него корову, чтобы она его завалила. Люди подумают, мол, о, он просто забрался на луг, его затоптала корова, и он умер, конец.
Хм. Это… возможно, неплохая идея. Нет, подождите, что я несу? Это ужасная идея! Мы буквально говорим о том, чтобы убить кого-то с помощью коровы! Это просто не… это не… нет.
– Мы не можем его убить. Прекратите сводить все к убийствам, – шиплю я тихим голосом. Люди все еще нацеливают на нас свои мобильные телефоны, когда мы проходим мимо.
Четвертая тетя царственно машет им рукой, прежде чем сказать:
– Давайте просто сбросим его в реку, как уже решили раньше?