Лилиан одаривает всех нас испуганной улыбкой. Четвертая тетя кивает менеджеру группы и восклицает:
– Погнали, ребята!
Группа начинает играть песню «I Will Always Love You».
Теперь мама и старшая тетя выглядят напряженнее, чем раньше. Ма что-то говорит Стафани, а Стафани одаривает ее такой самодовольной улыбкой, что у меня аж мурашки по коже пробегают. Ма смотрит на меня, нахмурившись. Я чувствую что-то неладное. Что-то должно произойти. Но что? Они перехитрили нас. Они в итоге не отравили еду Лилиан. Нет, значит, тут что-то другое. Что бы это могло быть? Думай, мозг!
Ладно, давайте проанализируем. Они мафия. Они мафия… ага, ну мы это и так уже знали. Ладно, они мафия, что дальше? Что мы знаем о мафии? Все они хотят донести какое-то сообщение. Правильно, да! Поэтому они пойдут на самое жуткое и драматичное убийство, которое отложится в памяти каждого. О боже.
Бомба. О господи. Вот что это… нет. Это нелогично. Если бы они заложили бомбу, Стафани бы явно здесь не было. Ну, может и была бы, но не так близко к месту потенциального взрыва. Ама может и безжалостная леди-босс мафии, но я не думаю, что она бы вот так пожертвовала своей единственной внучкой.
Так, тогда что же это? И где, черт возьми, ама? Я оглядываюсь вокруг и внезапно замечаю странные блики сквозь перила второго этажа. Я ахаю от ужаса. Это… это может быть оптический прицел винтовки?
Когда мы впервые встретились, Стафани упомянула, что ама в молодости увлекалась охотой и была очень метким стрелком. Точно, как бы еще она поднялась по их мафиозной карьерной лестнице и стала матриархом? Это оно. Она правда собирается пристрелить Лилиан из винтовки оттуда, прямо у всех на глазах. Она собирается намеренно убить ее, чтобы это увидело как можно больше людей. Все это время мы были сосредоточены не на том, что нужно. Они бы не стали использовать яд. Яд был бы слишком тихим, слишком незаметным. А что гласит знаменитая китайско-индонезийская пословица: чем эффектнее и ярче, тем лучше.
Я с трудом встаю со своего места, чтобы обойти стул в своем огромном платье. Мама улавливает мой взгляд и, должно быть, замечает что-то в выражении моего лица, потому что тут же хватает старшую тетю, а та хватает вторую тетю. Втроем они медленно и осторожно направляются к сцене.
– Ты куда? – спрашивает Нейтан.
– В туалет.
Этот ответ не прокатывает, он видит панику в моих глазах.
– Что происходит?.. Неважно. Просто скажи, что нужно сделать.
– Нам нужно…
Тут краем глаза я кое-что замечаю. Кто-то двигается, и этот кто-то двигается очень странно, неуклюже и просто черти как, что у меня из головы вылетают все мысли. Я оглядываюсь и замираю.
Это третий дядя. Он очнулся.
Крис замечает его в то же время.
– О, твоя бабушка проснулась, – восклицает он.
В этот момент я понимаю, почему люди иногда используют выражение «стоять как вкопанный».
«Беги же!» – кричит мой разум, но, клянусь, я не могу сдвинуться с места, будто бы меня по самую макушку вкопали в землю.
Я просто наблюдаю за тем, как третий дядя с трудом выбирается из инвалидного кресла и стаскивает с себя одеяло, в которое был туго закутан. Он не может прямо стоять на ногах, его постоянно штормит, словно вот-вот упадет, но затем он делает маленький шаг, потом еще один и еще. Должно быть, узлы веревки на его лодыжках ослабли.
Ма и тетушки еще не заметили его, их взгляды прикованы к Лилиан, которая поет и смиренно покачивается рядом с четвертой тетей.
Наконец, я будто отмираю и сразу же бросаюсь к третьему дяде. Что я буду делать? Понятия не имею. Я тянусь к нему, но он в панике отшатывается от меня.
– Нет, подожди…
Он резко замахивается, тут же теряет равновесие и улетает прямо в возвышающийся позади него свадебный торт. Весь десертный стол вместе с восьмиярусным тортом обрушивается с диким грохотом на пол, и вот тут-то моя семья решает действовать.
Я поворачиваюсь к сцене и вижу, как мама, вторая тетя и старшая тетя валят Лилиан на землю.
28
И тут начинается хаос. Кто-то кричит:
– Выстрел!
И сразу раздаются крики и вопли, все начинают суетиться и куда-то бежать, а я просто стою там, разинув рот и уставившись на всю эту безумную вакханалию, в которую превратился мой свадебный банкет. Затем кто-то хватает меня за руку. Это Нейтан, он берет меня за руку и тащит за собой на выход из зала. Но я вырываю свою руку и тут же замечаю замешательство на его лице.
– Мне нужно… моя семья…
– Уходи отсюда, – говорит он. – Я вернусь за ними.
Тут я словно просыпаюсь.
– Нет! Ты забираешь отсюда своих родителей. Я заберу свою семью.
Сначала он выглядит так, словно хочет возразить, но я говорю:
– Лилиан.
Он мрачно кивает и бросается к сцене. Мы все видели, как мои тети и мать заслонили собой (или, вернее сказать, навалились на нее всей гурьбой) бедняжку Лилиан, и я понятия не имею, как она вообще себя после такого чувствует. Наверное, не очень хорошо.
На сцене Лилиан чудесным образом приподнимается, выглядя ошеломленной. Ма протягивает руку, чтобы помочь ей подняться на ноги, но Лилиан испуганно вскрикивает и отшатывается. Ну, ее можно понять в этот момент. Нейтан тут же аккуратно подхватывает Лилиан, и они вместе, пошатываясь, сходят со сцены и направляются к ближайшему выходу.
Куда делась Стафани? Я оглядываюсь вокруг, но нигде не вижу ни ее, ни аму. Но у нас нет времени их искать. Мне нужно делать что-то с третьим дядей.
Я бросаюсь к десертному столу или вернее к тому, что от него осталось, и вижу, что третий дядя оказался в ловушке под развалинами гигантского свадебного торта. Его запястья и лодыжки все еще связанны, поэтому он никак не может встать. Помимо этого, теперь на нем еще и толстенный слой кокосового торта с нежным, насыщенно-лаймовым кремом.
Я наклоняюсь, чтобы помочь ему подняться, но он шарахается от меня так же, как Лилиан от мамы. Я все равно подумываю схватить его за руку, но решаю не делать этого. Несмотря на всю серьезность ситуации, я все еще ни за что не хочу пачкать свое платье. Что безумно, знаю. Тут дядя открывает рот. Я уже готовлюсь услышать крик, но вместо этого он начинает кашлять, а затем поворачивает голову, и его немного рвет. Черт, у него случайно не сотрясение мозга? Я встаю и отчаянно начинаю махать руками в сторону сцены, пока не ловлю на себе взгляд ма.
– Помогите, – одними губами произношу я.
Ма помогает старшей тете подняться, а четвертая тетя помогает второй тете, и все вместе они спешат спуститься со сцены.
Удивительно, но все они гордо улыбаются.
– Мы сделали это! – восклицает ма.
– Что?
– Мы спасли Лилиан! – выкрикивает вторая тетя. – Ты видела, как быстро я двигалась? Как хищник в нападении. О, вот так и назову свое новое движение в тай-чи, да? Нападающий хищник. Я даже подам заявку в Общество Тай-чи, может, они официально зарегистрируют эту позу.
– Вы не спасли ее.
– В смысле? – спрашивает старшая тетя, нахмурившись. – Мы все услышали стрельбу, поэтому прикрыли ее, вай, мы такие храбрые. – Слезы блестят в ее глазах. – Мы все чуть не умерли вообще-то, Мэдди.
– Эм, да, кстати об этом… – Я киваю головой, показывая на дергающуюся фигуру третьего дяди. – Это была не стрельба, а третий дядя врезался в десертный стол. – И звук от этого явно не походил на звук выстрелов, хочу добавить я, но решаю не давить на них. – Кстати, о третьем дяде, нам нужно вытащить его отсюда, быстро.
И тут они будто впервые замечают его.
– Адух, – восклицает ма. – Почему он лежит там вот так?
– Мне кажется, у него сотрясение мозга. Я не знаю. Неважно, давайте вытащим его отсюда.
– Иу, он испачкает наши платья, и что тогда? – говорит вторая тетя.
Я сначала собираюсь ответить ей пару «ласковых», но потом понимаю, что веду себя лицемерно, потому что разве не подумала то же самое, когда только подошла к нему и хотела поднять? Я точно так же не захотела пачкать платье. «Прекрати, Мэдди», – начинаю я ругать себя. Увести третьего дядю › чистое платье. Да. Окей. Я наклоняюсь и переворачиваю одеяло, которым он был укрыт, чистой стороной наружу.
– Ладно, теперь мы можем перетащить его, не испачкав нашу одежду.
– Вай, очень хорошая идея, Мэдди, – говорит ма, гордо улыбаясь. Опять же, она снова гордится мной не за самый благородный поступок.
Подъем третьего дяди требует некоторой ловкости, но к настоящему времени моя семья и я уже на удивление искусно научились справляться с перетаскиванием людей в отключке. Каждая из нас автоматически занимает свое место: четвертая тетя берет его под левую подмышку, вторая тетя берет под правую, старшая тетя берет его под голову, а мы с ма берем по ноге. Подцепляем его, он поднимается с пола, и мы медленно перемещаем его в инвалидное кресло.
Слава богу, что мы уже так эффективно и быстро перемещаем тела, потому что как только заканчиваем с дядей, двери в зал распахиваются и внутрь большими шагами входит пара охранников. О мой бог. Они пришли, чтобы задержать нас, они заберут нас, а потом вызовут полицию и…
– Мэм, вам нужно немедленно освободить помещение, – говорит один из них.
– Да, да, мы как раз собирались уходить; не беспокойтесь, – бормочет четвертая тетя, подмигивая нам и толкая инвалидное кресло к выходу.
Мое сердце начинает стучать как бешеное, когда мы спешим к выходу. Невероятно. Мы с похищенным мужчиной, прямо рядом с охраной. Когда мы проходим мимо них, один из охранников слегка кивает мне и говорит:
– Мне жаль, что так получилось с вашей свадьбой.
У меня внутри бурлят эмоции, и огромный ком подкатывает к горлу. Я киваю ему в ответ, а затем бросаюсь к дверям.
Выйдя на улицу, я закрываю глаза и перевожу дыхание. Мы чуть не попались, твою мать.
– Давайте отвезем его обратно в э-э… – я запинаюсь. И куда мы должны его деть? Мы не можем отвезти его обратно в «Рэндольф» после всей этой суматохи с Дэном на ресепшене. Это привлечет слишком много внимания. – В номер сюда, – говорю я наконец. У нас как раз там уже двое похищенных мужчин. Будет еще один, что такого?