Дядя Гендри наконец разрывает зрительный контакт.
– Ай, да брось, это же банально просто.
– Я пыталась понять, как сделать такую прическу. И вот, хоть убей, не могла понять технику, вай, как меня это бесило. Я столько раз пробовала делать ее на Мэдди, но все равно выходило некрасиво. Ты должен научить меня плести такую косу!
Бедный дядя Гендри выглядит так, словно вот-вот выпрыгнет в ближайшее окно. Он не пара моей второй тете. Да вообще любой из моих тетушек на самом деле.
– Кхм, – притворно кашляет старшая тетя. – Пожалуйста, не обращайте внимания на мою эр-мэй[2], она забыла, что такое хорошие манеры, когда попросила вас поделиться коммерческой тайной. Гендри, не обращай на нее внимания, ладно?
Губы второй тети сжимаются в злобной ухмылке, и на долю секунды мне становится страшно, что она прямо здесь набросится на старшую тетю. Или резко встанет в какую-нибудь позу тай-чи. Но потом она выдыхает и улыбается дяде Гендри.
– Простите, моя да-цзе[3] права, я переборщила. Конечно, вы не обязаны раскрывать мне свою коммерческую тайну. – С этими словами она возвращается на свое место и делает медленный глоток чая.
В воздухе повисает невыносимое напряжение, поэтому я резко выпаливаю:
– Вторая тетя, я уверена, что второй дядя был бы рад услышать все о фасинаторах с комодскими варанами и о том, как они идеально впишутся в ваши прически.
– А, да, у нас есть традиционные британские шляпы для свадьбы, – говорит вторая тетя.
– Традиционные британские шляпы с комодскими варанами? – шепчет Нейтан.
– Даже не спрашивай, – бормочу я.
– Звучит интересно, – говорит Стафани. – Второй дядя хотел бы взглянуть на них, не так ли, второй дядя?
Второй дядя быстро кивает.
– Да, конечно. Может, я как-нибудь зайду к вам и посмотрю на этих варанов?
Лицо второй тети сияет от счастья. Она вся начинает светиться, как электрическая лампочка.
– Хорошо, можете как-нибудь заглянуть, – отвечает она и улыбается, глядя в свою чашку и явно краснея.
Мы со Стафани обмениваемся взглядами, прежде чем она произносит:
– И последний, но не по важности: третий дядя – наш тамада.
– О, замечательно.
Опять же, мне даже не приходится имитировать восхищение, ведь я искренне удивлена. Тамада на китайско-индонезийских свадьбах – это человек, выполняющий самую сложную работу. По сути, он является голосом свадебного организатора: собирает вместе тысячи гостей и распределяет их в подходящие группы для фотографий, развлекает толпу всякий раз, когда становится скучно, и первым встречает гостей на входе.
Тамада должен быть громкоголосым, представительным, немного наглым, обаятельным и энергичным, и я не знаю, как кому-то удается сочетать в себе все эти качества.
– Вы можете называть меня просто Фрэнсис. Я еще слишком молод, чтобы называться дядей, – говорит он.
– Нет! – громко выпаливает старшая тетя, что мы аж все подпрыгиваем. – Нельзя называть человека старше тебя просто по имени.
Я беспомощно смотрю на третьего дядю Стафани:
– Как насчет ко Фрэнсис? – «Коко» в переводе с индонезийского означает «старший брат».
– Так вполне сойдет. Вы двое должны рассказать мне, как познакомились и все такое. Держу пари, у вас яркая история, услышав которую, я смогу составить лучшую речь на свете.
Ха. Наша история любви, конечно, яркая, только жаль, что это связано не с какими-то милыми моментами, как, например, спасение детенышей выдр, а скорее с тем, что мы вместе погрязли в деле с реальным убийством.
Чем дольше длится наша встреча, тем больше я понимаю, что мне правда очень нравится Стафани и ее семья. Как они могут не понравиться? Они явно такие же чокнутые, как и мы. Как я и ожидала, ее фотографии замечательные: со слегка завышенной экспозицией, прямо как у меня. Все великолепие свадеб она передает при помощи мягких, пастельных тонов.
– Какая у тебя камера? – Я не могу перестать восхищаться ее галереей. Судя по тонам фото, она использует пленочный фотоаппарат. Я всегда хотела попробовать снимать на пленку, но у меня никогда не хватало смелости.
– Такая же, как у тебя, 5D Mark III.
– Правда? Вау. У меня никогда не получались такие пастельные тона на фото. Я сначала подумала, что у тебя 1D.
На мгновение воцаряется тишина, а затем Стафани хихикает:
– Так мило с твоей стороны. Нет, эти фото сделаны не на 1D.
– Что ж, я под впечатлением. Научишь меня потом, как сделать на 5D такую однородную картинку.
– Угу, конечно! – Она берет свиное ребрышко и кладет его мне на тарелку.
Если я не буду в ответ подкладывать ей еду или, скорее, «наносить ответный удар едой» – у нас ведь соревнования, кто лучше воспитан, – ма потом вставит мне по самые не хочу за то, что грубо себя вела.
– Перестань это делать. Ты выставляешь меня в плохом свете. – Я откладываю планшет и кладу ей на тарелку Хар Гоу.
Стафани усмехается.
– Как еще я могу показать всем, что моя ама хорошо меня воспитала? Кроме того, я действительно просто хотела съесть еще чего-нибудь, а если положу еду только себе, ама скажет, что я опозорила семью.
Я смеюсь, потому что все, о чем она говорит, очень мне знакомо, и я понимаю ее как никто.
– Ладно, ты будешь говорить мне, какие блюда хочешь, а я буду говорить тебе, какие хочу я.
– Договорились.
Пока наши семьи болтают друг с другом, мы со Стафани накладываем друг другу на тарелки всевозможные закуски. К концу встречи я понимаю, что, несмотря на прошлые ошибки и недопонимания, в первый раз мама и тети действительно сделали что-то правильно и выбрали идеальных организаторов для моей свадьбы.
3
– Господи, четвертая тетя, что у тебя здесь? – ворчу я, таща огромный чемодан.
– Труп. Ха-ха, шучу, – добавляет она, но шутку я не оцениваю. Тетя хватает свою ручную кладь – коричневый чемоданчик, весь покрытый инициалами LV.
– Ай, Мэдди, будь осторожна с ним, пожалуйста. Это Louis Vuitton!
Я бросаю на нее взгляд. Семейный бизнес приносил немалый доход в течение последнего года, и чисто технически они могут позволить себе любую вещь от Louis Vuitton, но я слишком хорошо знаю свою семью. Они точно не стали бы тратить десятки тысяч долларов на настоящие люксовые вещи.
– Это оригинальный Louis Vuitton, четвертая тетя?
Она долго не отвечает.
– Это копия класса люкс, ничем не хуже оригинала! Он обошелся мне в две тысячи долларов, ясно? Ты можешь поехать с ним в Париж, но даже сами французы не поймут, что это подделка.
В Индонезии подделки подразделяются на разные классы качества. Большинство вещей класса люкс привезены из Южной Кореи, изготовлены из натуральной кожи и сшиты настоящими кожевниками. Вещи премиум поставляются в основном из Китая, а эконом производится в Юго-Восточной Азии: Индонезии, Бангалоре, Вьетнаме и так далее. Эконом обойдется вам максимум в несколько долларов, но при этом вы, скорее всего, столкнетесь с кожзамом и кривыми логотипами Prata и Bluberry. Люкс стоит примерно в четыре раза дешевле оригинала. Все равно дорого, но тем не менее уже более доступный ценник, плюс вещи такого класса практически невозможно отличить от оригинальных. У них даже есть сертификаты подлинности.
Ма насмешливо фыркает, глядя на чемоданы четвертой тети.
– Вот почему ты никогда не сможешь разбогатеть, ты тратишь деньги на всякую ерунду типа этого. Старшая сестра учит нас другому, она учит нас экономить деньги.
Ну вот, опять двадцать пять. Я уже готовлюсь к какой-нибудь ехидной реплике от четвертой тети, но она молчит. Вместо этого просто ухмыляется маме и неторопливо уходит искать тележку.
Раздается сигнал автомобиля, и на такси подъезжают старшая и вторая тети. Я здороваюсь с ними, когда они выбираются, затем подхожу к багажнику, чтобы помочь с их багажом, и…
О нет.
Неудивительно, что четвертая тетя не огрызнулась на маму, потому что багажом старшей и второй тети служат такие же чемоданы Louis Vuitton. С тем же успехом они могли просто вонзить моей ма нож в сердце.
– Такие красивые, да? – спрашивает вторая тетя. – Это копии…
– Класса люкс, да, я знаю, – выдаю я, вытаскивая один из чемоданов. – Как так получилось, что у вас всех, кроме мамы, одинаковые чемоданы?
Вторая тетя моргает и замирает. Старшая тетя, вернувшись с тележкой, вдруг рявкает:
– Эй, ты чего там застыла, как статуя? Подойди помоги.
– У Натаси не такие чемоданы, как у нас, – наконец произносит вторая тетя. Вау, никаких язвительных реплик в адрес старшей тети. Вторая тетя, должно быть, действительно волнуется.
Старшая тетя замолкает, затем, тяжело вздохнув, произносит:
– Когда Мими попросила нас купить такие же чемоданы, мы должны были догадаться, что она не скажет об этом Нат. Ай, ай. Нат точно очень расстроится.
Вот черт. С моей стороны было наивно полагать, что спокойствие и мир, наступившие после всей этой чертовщины с А Гуаном, продлятся долго. Все было так хорошо, но теперь, похоже, вернулись старые обиды. Но, даже учитывая тот факт, что ма и четвертая тетя и раньше никогда идеально не ладили, это все же был удар ниже пояса.
Как только я об этом думаю, ма подбегает с другой тележкой.
– Иди клади свой багаж сюда… ох. – Она замирает и молча смотрит на чемоданы. – У вас у всех чемоданы Louis Vuitton? – Она произносит это так тихо, что мне хочется подбежать и крепко обнять ее.
Старшая и вторая тети пристально смотрят на четвертую тетю.
– Ты не сказала Натасе, что мы все купили одинаковые чемоданы?
Четвертая тетя избегает зрительного контакта с нами.
– Разве я не сказала? Должно быть, забыла.
– Как ты могла забыть такую важную вещь? – огрызается ма.
Тут я правда на стороне мамы, но мне все равно приходится приложить немалые усилия, чтобы не закатить глаза. Потому что по моей шкале важности покупка одинаковых чемоданов стоит на… да на нулевом уровне или вообще не входит в шкалу, потому что для меня это абсолютно не важно. Но, может быть, так потому, что я единственный ребенок в семье и не росла, постоянно воюя со своими сестрами.