Хмыкнула про себя. Нисколько не сомневалась в его раздутом эго.
Интересно, сам Ладомирский выходец из бедной семьи? К слову сказать, о его детстве и родителях не было никаких данных.
Водитель вышел из машины и открыл сначала дверь Ладомирскому, а потом и мне.
Руслан даже не потрудился подождать меня, а сразу же направился по идеальной каменной дорожке ко входу в дом. Я не спеша пошла за ним.
Резную и очень красивую дверь открыл высокий и худощавый мужчина в чёрном костюме и белых перчатках. Личный швейцар?
Кивнула ему и удостоилась вежливого и благодарного кивка в ответ.
Когда я оказалась внутри особняка, то на мгновение замерла и забыла, как дышать. Красота дома была необыкновенной, но холодной. Всё было таким белым, ужасно дорогим, сверкающим, но здесь не было «тепла». Этот дом не знал руки хозяйки, которая только своим присутствием уже бы сделала его уютным, а ещё этот дом явно не знал любви.
Содрогнулась. Мне уже здесь не нравилось.
Подняла лицо к высокому потолку и скользнула взглядом по длинной мерцающей хрустальной люстре, которая каскадом спускалась от самой высокой точки вниз.
Мне вдруг показалось, что этот дом похож на огромный ледник — холодный, безжизненный и равнодушный. И на этом леднике оказалась я в обществе Ладомирского. Нам предстоит плыть на нём чужими и далёкими людьми. Но ведь всё в моих руках…
К нам вдруг вышла женщина в фиолетовом платье и белом фартуке.
Она всплеснула руками и заговорила:
— Руслан Германович, ну что ж вы не предупредили о гостье. Я бы заранее приготовила для девушки комнату.
— Не утруждай себя, Валя. Эта женщина не гостья. Тамара Юрьевна, моя невеста. Посели её в комнату на втором этаже и распорядись насчёт ужина. Нам не удалось поесть.
Если эта Валентина и удивилась новости о невесте, то виду не подала, а лишь кивнула и попросила меня идти за ней.
Оставив Руслана, который даже и не взглянул на меня, а развалился в кресле у камина, я последовала за женщиной по невероятной стеклянной лестнице, которая, по словам Валентины, была изготовлена из горного хрусталя. Лестница была ужасной. Но не в плане внешнего вида, как раз нет. Внешне — это был шедевр! Но вот ступать по этим ступеням было страшно. Перила были холодные. И вообще, казалось, что эта лестница вырезана из куска льда, и должна вскоре растаять. Определённо, ребёнок в таком доме жить не должен. Да тут одних острых углов было больше, чем в городе! И это я только увидела холл и примыкающую к нему гостиную.
Войдя в предложенную мне комнату, Валентина произнесла:
— Я очень рада, что Руслан Германович, наконец-то решил обзавестись женой. Эти его постоянные любовницы — временные игрушки очень надоели. Ни одна не смогла похитить сердце нашего дорогого хозяина. А вы… вы очень красивая, Тамара Юрьевна. И вы не похожи на других женщин — у вас глаза другие.
Её слова «обзавестись женой» были похожи на то, как будто Ладомирский решил завести собаку особо редкой породы.
— Глаза? — грустно улыбнулась ей. Если бы только Валентина знала всю правду моего положения. — У меня самые обычные глаза.
— О, нет, Тамара Юрьевна, у вас взгляд не такой, как у других. Вы не смотрите с жадностью на обстановку дома, не ахнули при виде лестницы, будь она неладна. И придя в дом, не стали при слугах вешаться на Руслана Германовича.
Скривилась при её словах, представив на секунду эту картину.
Обвела взглядом предоставленную мне комнату и да, без особого восхищения отметила её роскошь. Тут же была ванная комната, отделанная мрамором. Кроме того, здесь же находились гардеробная и балкон. Комната была обставлена дорогой и изысканной мебелью, но интерьер совершенно не соответствовал моему вкусу — такой же холодной и неуютной была комната как и первый этаж дома.
— А ещё, эту спальню Руслан Германович никогда не предлагал своим любовницам. Они всегда жили в гостевых комнатах на третьем этаже, — добавила Валентина. — В эту комнату он ещё никого не селил. Вы первая.
Сомнительная честь. Я бы предпочла жить и дальше в своей небольшой, но очень уютной квартире.
— Спасибо, что проводили, — поблагодарила её, намекая, что хочу остаться одна.
Женщина меня поняла, кивнула и на выходе сказала:
— Я приду за вами через тридцать минут, Тамара Юрьевна, чтобы проводить вас в столовую.
— Хорошо, — ответила ей и с облегчением вздохнула, когда наконец-то осталась одна.
Распустила волосы, скинула с себя туфли и пошла в ванную.
В спальне могли находиться прослушка и видеокамеры. Кто знает, чем напичкан дом Ладомирского? А мне нужно было позвонить.
Включила воду в раковине, села на бортик шикарной ванны и только тогда позвонила маме.
— Тома? — вместо приветствия произнесла мама. — Ну как ты, дочка? Как всё прошло, милая?
Грустно улыбнулась, не сдержала всхлипа и сдавленно произнесла:
— Всё прошло, как было задумано, мам. Он купился, даже в мою истерику поверил. Думаю, за такую игру я бы получила Оскара. Мам, я скоро стану его женой… Боже… Мне от себя самой противно…
— Он тебя обидел? — напряжённым тоном поинтересовалась она.
Мотнула головой.
— Нет, нет… Но… конечно же он не обещал мне райской семейной жизни после того цирка, что я устроила. Но главное, что мой ребёнок останется со мной…
— Дорогая моя… — вздохнула мама. — Может, всё-таки бросишь всю эту сомнительную затею, и уедешь к нам? Мы с отцом сможем тебя и ребёнка защитить.
— Нет, мам. Этот человек не остановится. Он вбил себе в голову, что должен любым способом отобрать у меня ребёнка. Это стало его навязчивой идеей, а я не позволю этому случиться, ты же меня знаешь. Выйти за него замуж — единственный верный выход. По крайней мере, другого я не увидела и не придумала.
— Знаю, дорогая. Знаю. Но разве можно начинать семью со лжи? — произнесла она тоже грустно. — Я понимаю, что сама одобрила твою идею, и сейчас одобряю… Томочка, но я так переживаю за тебя и за своего внука или внучку.
— Всё будет хорошо, — улыбнулась в трубку, изо всех сил стараясь удержать рвущиеся наружу рыдания. — Мне пора, мам. Я тебе ещё позвоню.
— Береги себя, доченька, — сказала она. — И будь предельно осторожна. А я буду молиться за тебя и за нашу кровиночку. И если вдруг что пойдёт не так — уезжай, слышишь?
— Да, мама. Я слышу. Пока, — попрощалась с ней и убрала телефон обратно в сумочку.
Слёзы душили… Создавалось ощущение, что меня размазали по стенке. Странное чувство, однако. Только никак не могла понять, за что мне это испытание? За то, что я хотела ребёнка? Зачем Господь допустил мою встречу с Ладомирским?
Меня он не бил, но было чувство, что моя душа истерзана и избита.
Смыла с лица косметику и посмотрела на своё отражение.
Руслан Ладомирский решил, что поймал меня, но он даже и не догадывался, какую партию я затеяла.
Я загляну к нему в сердце и обязательно оставлю в нём свой след. Сейчас он похож на замёрзлую льдину, но я растоплю её своей нежностью, которую испытываю отнюдь не к нему, а к своему маленькому чуду…
Я буду влюблять Руслана в себя. Я стану для него ВСЕМ. Приручу его внутреннего зверя, и когда он станет ручным и готовым на любые поступки ради меня — вот тогда я стану свободной.
Я тебя укрощу, Руслан Ладомирский.
Только прошу, сердце моё, не вздумай в него влюбиться.
Глава 11
Атмосфера за ужином царила довольно напряжённая. Я изо всех сил старалась игнорировать Руслана, который как раз и не обращал на меня никакого внимания. Мужчина ел со здоровым аппетитом. Кстати, он-то сам переоделся, а я сидела за столом в своём вечернем платье и новых бежевых тапочках для гостей.
Какого чёрта, спрашивается, он привёз меня в свой дом?
Собравшись с мыслями и уняв раздражение, я нацепила лёгкую полуулыбку и произнесла:
— Прости.
Руслан поднял на меня недоумённый взгляд и спросил:
— За что конкретно простить?
Сжала в руках серебряные приборы и, сдержав свой порыв нагрубить, вежливо пояснила:
— За истерику, что устроила в машине, — провела пальцем по своей щеке и подбородку. — За царапины… и за тот цирк, что я устроила на приёме. Прости. Пожалуйста… Такое поведение обычно мне не свойственно.
Это было правдой. Но сказать по честности, я получила истинное удовольствие, когда говорила перед камерами, что я его невеста, и было просто круто наблюдать за его реакцией на мои слова. Но особенно мне пришлось по нраву расцарапывать Ладомирскому лицо.
Меня радовали припухшие алые полоски на его щеке и подбородке. Определённо, глядя на дело рук своих я испытывала удовлетворение.
— А какое поведение тебе свойственно? — спросил он ехидно. — Кто ты? Снежная королева? Или обычная пресная женщина? Нет, думаю, не первое и не второе. Скорее всего, Тамара, ты из тех женщин, которые решили, что они тоже мужчины и пытаются делать вещи им не свойственные. Ты на себя слишком много берёшь.
Ох, с каким удовольствием я бы сейчас добавила ему новых царапин!
Руслан отправил в рот очередной кусок кровавого мяса, прожевал его и сказал:
— Прощаю.
Я ослышалась?
— Правда? — спросила с долей иронии.
— Правда, — кивнул он на полном серьёзе. — Я подумал и пришёл к выводу, что ты сделала верный ход, Тамара.
Та-а-ак… Этот стратег уже что-то задумал.
Я напряглась и сделала небольшой глоток воды, внутренне готовясь к очередной гадости от Ладомирского.
— Брак с тобой поможет мне избавиться от статуса вечного холостяка и разрушит иллюзии многих женщин, которые в своих мечтах давно меня на себе женили. В бизнесе тот же статус женатого мужчины имеет немаловажное значение. Да и ты перестанешь пить мою кровь.
Кто? Я пью его кровь? Ну и наглость.
— Это значит, мир? — с надеждой спросила его.
— Если ты не будешь вести себя как раньше, то мир. И вот ещё — прости, что не вернул сразу.
Он положил на стол между блюд снимок с УЗИ.