— Мы предполагали, что нечто подобное может случиться, исходя из отчётов и сведений, получаемых…
Аристов нахмурился, и уже открыл было рот, но Илья выкрикнул:
— Обсадная колонна смята, часть секций трубы рухнула в скважину.
— Твою ж мать, — Аристов со всей силы впечатал телефонную трубку в рычаг и нахмурился ещё сильнее. — Пострадавшие?
— Четверо в больнице, жертв нет.
— Хотя бы так, — выдохнул и продолжил смотреть исподлобья на посетителей, постукивая пальцами по столу. Спустя несколько секунд повернулся к рыжему. — Собери команду инженеров и геологов. Вылетаем в Мурманск ближайшим рейсом. Больше ждать нельзя. Нам и так сказочно повезло, что никто не пострадал.
Рыжий кивнул, развернулся и быстро вышел прочь. Илья спросил:
— Я лечу с вами?
— Да, — Аристов резко встал, засунул руки в карманы и отошёл к окну. Он хмурился и всматривался в вечерние сумерки, напряжённо размышляя о чём-то.
Значит, начальник уезжает на Север и забирает с собой несколько столичных белых воротничков. Воображение в ярких красках нарисовало мне Аристова и всю его команду в шубах и валенках в собачьих упряжках. Я едва не прыснула со смеху — картина вышла презабавная. Вот и пускай проваливают, а я тут буду одна хозяйничать в приёмной!
У Ильи был такой потухший взгляд, что мне захотелось подбодрить парня:
— Ладно тебе, не расстраивайся, — подмигнула ему, — подумаешь, Мурманск. Забронируй там чумы поприличней, чтобы медведи не сожрали, и постарайся не сдохнуть от тоски в этой дыре. А уж я тут за нас двоих, в тепле и цивилизации, поработаю, так и быть.
Илья уже двинулся было к двери, но тихо ответил мне:
— Какие ещё чумы, Виктория?
Ответила снисходительным тоном, рассматривая свои ногти:
— Ну, как же? Не знаешь поговорку: чукча в чуме! Кстати! У тебя хоть валенки есть? Если увидишь пингвина, сфоткай и отправь мне, идёт?
— Виктория, — Илья с опаской посмотрел на молчаливую спину Аристова и прошипел. — У нас на севере не водятся пингвины! А Мурманск не в Чукотском автономном округе! Ни там, ни в Териберке чукчей нет!
— Ой, ладно, ну, с оленем-то хоть сфоткаешься? — рассмеялась беззаботно. Так обрадовалась, что начальник свалит, что даже начало казаться, что его уже нет.
Илья покачал головой и вышел из кабинета. Закатила глаза, решив, что у парня нет чувства юмора, как вдруг заметила, что Аристов больше не смотрит в окно.
Он смотрит на меня. Вернее, на резинку чулок, вульгарно торчащую из разреза юбки. Казалось бы — цель достигнута, заметил, ура! Я же за этим и шла сюда! Но почему-то в самый ответственный момент я вдруг растерялась и смутилась. Судорожно дёрнула вниз молнию на юбке, пытаясь уменьшить разрез. Зараза! Сраная молния заела! Зажевала ткань, и ни туда, ни сюда.
Облизнула губы и почувствовала себя кроликом под тяжёлым взглядом удава-Аристова. Слишком пристальным и тёмным. Он начал приближаться ко мне, ступая бесшумно и очень медленно:
— Находишь всё это смешным?
Самое время вскочить и встать за стулом или столом, да хоть за чем-нибудь, что создало бы преграду и хотя бы как-то защитило, иначе… иначе кролика вот-вот сожрут! Но вместо этого я сижу и не могу пошевелиться, совсем как в ночном кошмаре, когда тело не слушается, отказываясь подчиняться, а опасность всё ближе и ближе…
Денис.
Болтовня Карамзиной вырвала из мрачного настроения.
— Подумаешь, Мурманск. Забронируй там чумы поприличней, чтобы медведи не сожрали, и постарайся не сдохнуть от тоски в этой дыре. А уж я тут за нас двоих, в тепле и цивилизации, поработаю, так и быть.
И в этой фразе вся Карамзина. Только двоечница с эмоциональным развитием зубочистки может так запросто называть город-герой и крупнейший порт страны «дырой». Её насмехающийся развязный тон в адрес Ильи окончательно выбесил.
Её циничная болтовня напрочь смела всю неуместную нежность, которую почувствовал к ней вчера, когда она хлопнулась в обморок. Вчера она была другой. Беззащитной, ранимой. Решил вот даже оставить её в покое, сделать, как хотела — отправить работать к тётке. Но вчерашняя Карамзина лишь лживая маска.
Настоящая она сейчас. Пустая скорлупка без души, без понятий о добре и зле, сопереживании, сочувствии. Авария в Териберке едва не стала трагедией, а ей и дела нет, считает уместным сидеть и глумиться над теми, кто едет туда разгребать всё это дерьмо.
— Находишь всё это смешным? — не вынимая рук из карманов, двинулся в её сторону.
Что у неё в голове? Хотелось сжать её плечи до хруста и встряхнуть, как следует. Взгляд зацепился за чулки в разрезе юбки и прозрачную тряпку, которая не скрывала ни хрена. Прищурился сильнее: это ещё что? Какого чёрта эта стерва так вырядилась?
Видел, как пытается поправить юбку. Не вышло. Что такое, Карамзина? Взгляд оленёнка Бэмби тебе не к лицу. Не верю!
Скрестила руки на груди и встала. Вскинула подбородок и подняла бровь:
— А в чём проблема? Разве кто-то умер? Нет.
И снова этот её надменный вид!
Остановился в полуметре, глядя на неё исподлобья. Стерва подняла подбородок ещё выше, отвечая мне вызывающим взглядом. Всем своим видом эта дрянь показывала: вертела я вашу субординацию.
Прищурился, скользя по ней глазами сверху вниз и обратно. Уголок рта дёрнулся наверх. Будто со стороны услышал свой голос:
— Чумы поприличней, говоришь, забронировать? В этой дыре? Так?
— Ой, всё! — Карамзина махнула рукой и попыталась шагнуть назад.
— Стоять! — Моим голосом сейчас можно лёд морозить. С удовлетворением заметил, как Вика замерла и растерянно оглянулась. — Вот ты этим и займёшься.
— Что?
Какой же кайф — суметь выбить почву из-под ног этой стервы.
— Что слышала. Топай бронировать авиабилеты и гостиницу в Териберке. По слогам повторить? Или постараешься напрячь мозги и запомнить название посёлка?
Цокнула и закатила глаза раздражённо. Отвратительная привычка, Карамзина.
— Запомню, — процедила сквозь зубы, явно мечтая в этот момент открутить мне башку.
Но нельзя. Так что молчи и кивай.
— Свободна, — бросил небрежно и пошёл к рабочему столу, слыша спиной раздражённое стуканье шпилек.
Крутанулся в кресле, намеренно выдерживая паузу, пока она не взялась за дверную ручку:
— Да, кстати, Карамзина, — застыла на выходе, не оборачиваясь, — подыщи чумы, как ты говоришь, поприличней. — Как вкусно пахнет её злость, намного вкуснее, чем надменность и спесь. Усмехнулся и продолжил, смакуя каждое слово. — Как для себя. Даже не так. Не «как для себя», а «в том числе для себя». Уверен, тебе понравится в «дыре» за полярным кругом.
Обернулась резко. Заметил, как её нижняя губа дёрнулась. Что такое? Уже не так весело тебе? Теперь контрольный в голову:
— Прости, забыл, что до тебя туго доходит. Объясняю для тормозов: ты тоже летишь в Мурманск. Организуй перелёт, трансфер из аэропорта в Териберку и проживание для всей группы. Имена вышлю в течение часа.
— Зачем? Зачем я тебе там?
— Ничего не перепутала? С каких это пор я должен тебе отчитываться? Я начальник, ты подчинённая. Я говорю, ты делаешь. Выполняй.
Поморщился от звука хлопнувшей двери. Вот, дрянь. Как же бесит! Ну, ничего, север тебя охладит, обещаю.
10. Дорога на север
Вика.
Пришлось задержаться на работе допоздна, и всё из-за этого козла Аристова!
Пока искала гостиницу в этой Териберке, забытой Богом дыре, пока дозванивалась до службы такси и объясняла, что нам нужен микроавтобус, пока бронировала авиабилеты — уже ночь пришла!
А вылет завтра днём! Пусть даже не думают, что с утра я потащусь на работу! Фиг!
Дома выспалась, как следует, и только после этого начала собирать чемодан. Пока копалась с этим, уже приехало такси и пришлось потратиться на платное ожидание.
Вид аэропорта раздосадовал, вызывая в памяти печальные ассоциации, связанные отнюдь не с отпуском. Поморщилась и решительно зашагала в сторону нужного терминала. Как раз в этот момент зазвонил телефон. Илья. Заметила его почти сразу в окружении кучки мужчин в огромных одинаковых пуховиках.
— Привет, — улыбнулась кисло, окидывая всех взглядом и выслушивая нестройный хор ответных приветствий.
Аристов обернулся и нахмурился:
— Это что? — показал на меня рукой.
— Это — я.
Что опять ему надо, а?
— Я вижу, что это ты! Во что ты одета?
— Что не так? — посмотрела вниз на свои джинсы и модную укороченную дублёнку.
Взгляды десятка мужчин сошлись на мне. Аристов раздражённо выдохнул, шагнул ко мне, схватил за локоть и оттащил в сторону. Затем наклонился к самому лицу и прошипел:
— Там минус тридцать, Карамзина, а ты вырядилась, будто на курорт.
— Нормально я вырядилась! И вообще, какое твоё дело?
— Такое! Простудишься — и возись там с тобой!
— Не простужусь! — упёрла руки в бока и шагнула к нему ближе. Не всё ему надо мной нависать! — Станет холодно — переоденусь в горнолыжку!
— Она у тебя с собой? — Начальник заглянул за спину, пытаясь рассмотреть мой огромный чемодан.
— Да!
— Тогда переодевайся сейчас.
— Хватит мне указывать! Задрало уже, ясно?
Аристов посмотрел на часы и вздохнул:
— Вика, я просто знаю точно, что там, куда мы летим, очень холодно. И не уверен, что местные туалеты устроят тебя для переодевания. К тому же сейчас у нас есть время, потому что я жду ещё одного человека. — Он снова посмотрел на часы и вдруг коснулся рукой моей щеки. Мимолётно и быстро, так что я даже не уверена была потом, а не показалось ли мне. — У тебя есть минут семь. Давай. Будь умницей. Просто сделай, как я прошу, и не спорь.
Если бы он наорал и снова начал грубить, было бы много легче послать его куда подальше и упрямо настоять на своём. Но его спокойная просьба и кажущееся искренним беспокойство заставили растеряться. Продолжать спорить вдруг показалось глупым. Чёрт с тобой, Аристов. Переоденусь, только отстань! Молча подхватила свой чемодан, и покатила его в сторону женского туалета.