В руках у мужчины был листок. Скорей всего, тот самый, который приволок рыжий стукач, ябеда-говядина, чёрт бы его побрал!
Вспомнила совет Ильи давить на жалость. Сцепила пальцы перед собой и скромно потупила глаза, делая вид, что мне очень интересны носки моих чёрных лодочек.
В кабинете сделалось неестественно тихо. Слышно было, как за окном просигналила машина. Дзинькнуло входящее сообщение в компьютере шефа. Я чуть прикусила нижнюю губу и продолжала сопеть, усердно рассматривая пол. Аристов заговорил первым:
— Ну, и?
— Что? — прошептала хрипло, всё ещё пряча глаза.
— Как ты объяснишь ЭТО? — потряс листком бумаги. — Никита всё красочно описал. Но вдруг, ты хочешь что-то добавить?
«Не перечь и не спорь», — вспомнила напутствие Ильи.
— Мне жаль, что так вышло. Денис Александрович.
— Да ну? — хмыкнул Аристов и поднялся из-за стола.
Я опустила голову ещё ниже, краем глаза заметив, что он начал движение по кабинету.
— Значит, сейчас тебе жаль.
Звук шагов стих где-то за спиной. Вздрогнула, когда тихий злой голос раздался позади меня над самым ухом:
— А когда ты швырялась в коллегу супом и топтала его мобильник за сотку — тогда тебе не было жаль? Так, получается?
Было немного не по себе от того, что он стоит за спиной и видит меня, а я его нет, только слышу голос, презрительный и холодный.
— Отвечай! — резко выкрикнул Аристов, а я вздрогнула.
И снова перед глазами встал сочувствующий взгляд Ильи и его слова: «Не перечь и не спорь».
— Дда, получается, так.
Сердце подпрыгнуло к горлу. Я вынуждена была дышать часто-часто, потому что воздуха вдруг стало не хватать. Выдохнула с облегчением, когда мужские шаги снова начали удаляться, затем услышала:
— А что по поводу бездарного цирка сегодня на совещании?
Бросила на него недоумённый взгляд. Он что, решил, что я всё это исполнила нарочно?! Но вместо того, чтобы возражать, я снова уткнулась в пол, испугавшись неприкрытой ярости в его тёмных глазах. Он продолжал:
— Стою вот и думаю, по-твоему, это смешно? Выставить идиотами всю рабочую группу по Териберке? Меня? М?
— Я же высылала тебе… вам эту презентацию, — промямлила, двигая кончиком носка какую-то соринку на полу.
— А, так это я виноват? — всплеснул руками Аристов. — Не перепроверил задание уровня сложности «седьмой класс»! Может, мне и сделать его надо было самому? Вот только на хрена мне тогда ты? А?
Вжала голову в плечи и зажмурилась. Закусила до боли нижнюю губу, чтобы та не дрожала. На меня давно так не орали, и это было унизительно и обидно.
Аристов вздохнул, затем отвернулся и отошёл к окну. Снова повисло молчание, словно мужчина о чём-то думал, а потом я услышала то, о чём давно мечтала. Когда мужчина снова заговорил, его голос и тон изменились, сделались какими-то печальными и спокойными. После недавней ярости контраст чересчур бросался в глаза.
— Я пытался, Вик, честно пытался, — он вздохнул и устало потёр переносицу, а я нахмурилась. Неожиданно его новый тон мне не понравился, уж лучше бы продолжал орать! — Я ведь сразу понял, что тебе нужна эта работа. Да, из вредности хотел подоставать немного, щёлкнуть по носу пару раз, слегка сбить спесь, но главное — я же реально просто хотел помочь однокласснице. Я старался, правда, но, похоже, ни черта не выходит у нас. Ты очень меня разочаровала, Карамзина. Я угомоню Смирнова и не дам ход его жалобе на тебя, дисциплинарки к тебе тоже не будет. Это последнее, что я могу для тебя сделать. Но ты должна написать по собственному желанию. Остальное меня не волнует: уйдёшь ли ты к тётке в кадры, или в другое место, но у меня ты больше не работаешь.
Боже, как же я хотела услышать эти слова! Как старательно их добивалась! Как жаждала! Кажется, они мне даже снились! Но вот сейчас, когда они, наконец-то, прозвучали, ожидаемой радости не случилось. Внутри вдруг сделалось горько и пусто.
«Всё было на высшем уровне, ты молодец», — после поездки на север, которую я организовала.
«Ты очень меня разочаровала, Карамзина», — сейчас.
Мысли вертелись в голове в безумном смерче, и кажется, что мозг взорвётся сейчас. В груди неприятно кольнуло, а в носу защипало. Ну, а что? Ведь это то, чего я хотела! К чему теперь хныкать и сожалеть?
Порадовалась тому, что Аристов стоит спиной и не видит, как вскидываю глаза к потолку и быстро вытираю кончиками пальцев сырость под ресницами.
— Хорошо. Денис Александрович, — надо же, как я, оказывается, владею собой, и голос почти не дрожит, только хриплый немного. — Я всё напишу.
— Сделай это прямо сейчас, — сказал, по-прежнему глядя в окно. — Пусть Илья проверит. Хватит с меня уже твоих косяков.
Последние слова догнали меня уже на пороге. Тихо прикрыла за собой дверь.
— Ну, что? — Илья привстал со стула и выпучил глаза.
— Уволил меня.
— Нет! — огорчился сосед, падая обратно на стул. — Давай, я к нему пойду?
— Не надо, Илья, — покачала головой, опускаясь на свой стул и доставая чистый листок бумаги из ящика и ручку, — не поможет. Да и плевать. Я же сама не хотела у него работать.
«Заявление. Прошу уволить меня по собственному желанию…»
Завибрировал сотовый. Тётя Света, как вовремя, сейчас обрадую её!
— Алло, тёть Свет, — устало потёрла рукой лоб, — а у меня новости.
— Вика, ты сообщение моё видела?
— Эээ… нет, а что?
— То! Отбой по всем фронтам!
— Чего?
Сморщила нос и услышала, как крёстная раздражённо вздохнула.
— Тяжко с тобой, Вика, ох, тяжко! Вакансия секретаря у Ксении Тарасовны закрыта! Зак-ры-та! Всё! Сегодня взяли девочку, два высших и пачка курсов повышения квалификации, я ничего не могла сделать. Так что сиди уже спокойно там, где сидишь! Уж не знаю, как тебе это удаётся, но продолжай в том же духе, так сказать.
— Нооо…
— Всё, не могу говорить, заеду к вам в выходные, поболтаем. Пока, Викуся, маме привет.
В трубке пошли короткие гудки. Я облизнула пересохшие губы, вытерла о платье вспотевшие ладони и уставилась в заявление, лежащее на столе. Это что же получается? Я без работы, без денег, с кредитом за сумку, ещё и беременная? Что за чёртов джекпот неудачницы, а? Как так-то?
Илья разговаривал с кем-то по телефону. Вздохнула, дрожащей рукой скомкала недописанное заявление и швырнула его в корзину для мусора. Есть только один человек, который может отвести от меня весь этот кошмар и всё исправить.
Тот, кто только что уволил меня. Вот только теперь я намерена сделать всё, и даже больше, чтобы заставить его передумать.
Шпильки вмиг сделались неустойчивыми. Слегка покачиваясь на них, я прошла через приёмную. Взялась за ручку двери директорского кабинета, оглянулась на Илью и прошептала:
— Никого к нам не пускай.
Илья удивлённо кивнул, продолжая что-то отвечать в телефонную трубку, а я нажала ручку и переступила порог кабинета начальника. Наконец-то он уволил меня, вот только всё изменилось, и теперь я должна заставить его передумать, любой ценой!
20. Заставить передумать
Вика.
Денис с кем-то разговаривал по телефону. Едва взглянул на меня и махнул рукой на кресло для посетителей, но я не стала в него садиться.
Вместо этого подошла к окну и обхватила себя руками за плечи, краем уха слушая его голос. Что-то про оборудование, поставки и сроки.
— Да, это твоя приоритетная задача. Да, всё верно, держи меня в курсе, — трубка опустилась на рычаг. — Написала? Давай сюда, я завизирую, и сразу неси в кадры, заодно переговоришь с Артёмовной.
— Я…
Повернулась к нему и слова застряли в горле. Я так и не придумала, что буду делать. Валить всё на Смирнова? Оправдываться? Умолять? Что сработает? С ним никогда не знаешь наверняка!
Заметив, что у меня в руках пусто, Денис нахмурился:
— Вика, где заявление? Ты его принесла?
Он бросил быстрый взгляд на рабочий стол, убеждаясь, что на нём тоже ничего нет, затем снова посмотрел на меня. Опять этот строгий голос и чужой взгляд, которые вгоняют в дрожь, но я должна добиться своего, должна! Вот только как? Пауза затянулась, очевидно, Денис подумал о том же:
— Слушай, Карамзина, что происходит? Я занят сейчас, поэтому или давай заявление, или выйди вон, ты мне мешаешь.
Сейчас он снова повернётся к компьютеру и всё — момент упущен. Да пошло оно! Мне нужна эта работа, во что бы то ни стало! Он мужчина, прежде всего! А я — красивая женщина, вот в чём моё преимущество перед рыжим стукачом, и надо быть полной дурой, чтобы им не воспользоваться, когда терять уже нечего!
В пару шагов оказалась рядом с ним, дёрнула ручку кресла, разворачивая его на себя, и рухнула вниз на колени, оказываясь у Дениса между ног. Он отпрянул назад, вжимаясь в спинку стула, и вытаращил на меня глаза.
— Вика? Ты чего? Встань сейчас же!
Но я наоборот подалась вперёд всем телом, скользнула ладонями от его коленей вверх, подбираясь к ремню. Облизнула губы и зашептала сбивчиво:
— Прости меня, Денис, прости, пожалуйста. Я сглупила с этой презентацией, накосячила, мне стыдно и очень, очень жаль! Никогда больше такого не повторится. Умоляю, прости, я всё поняла, всё осознала!
Уголок его рта дёрнулся, но вслух мужчина ничего не сказал, лишь нервно сглотнул и рванул узел галстука. Не встретив явного сопротивления, я осмелела. Не дав ему опомниться, поднялась и оказалась у него на коленях. Взяла его лицо в ладони, чувствуя кончиками пальцев лёгкую шероховатость отросшей за день щетины.
Его руки сомкнулись у меня на талии, пытаясь удержать на расстоянии, но глаза потемнели, остановившись на моих губах. И я поняла: прямо в этот момент он борется с собой.
Одна его часть, бессознательная и тёмная, хочет меня, я знаю это, чувствую. Вторая, разумная и правильная, не может допустить нравственного падения. Безупречный финансовый директор не должен нарушить правила, ярым защитником которых всегда являлся. Аристов тряхнул головой, сильнее сжал руки у меня на талии, пытаясь оттолкнуть, и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, когда прижалась к нему всем телом и поцеловала первая.