— Тридцать пять, вообще-то, — против воли голос стал тихим и хриплым. Это уже личное, не для посторонних.
Но Марте было срать. Она продолжала вещать:
— О том и речь. Бывает, ждёшь и ждёшь, пока богатый дед сыграет в ящик, а они, гады, живучие попадаются. Девки мучаются, пока сами не превратятся в старух. Жизнь-то быстро летит, и не заметишь! Тебе повезло больше! Уже отмучилась, деньги достались и время есть молодостью насладиться и пожить в своё удовольствие. Респект!
Почувствовала, как вилка дрожит в пальцах. Аппетит пропал окончательно, и даже стало подташнивать. Голос прозвучал, будто чужой:
— Вообще-то, я любила его.
— Да, брось, мы всё понимаем, правда, девочки? И не станем осуждать. Каждая крутится, как может…
— Я. Любила. Своего мужа! — голос сорвался на крик.
Никто не смеет так говорить о нём! Никто, тем более эти девки, которых впервые вижу. Вилка с громким звоном полетела на тарелку. В ушах шумело. Лицо жгло. С соседних столиков начали оборачиваться любопытные.
— Ладно, ладно, — испуганно прошептала Марта, — как скажешь. Пожалуй, нам пора, ещё увидимся.
Они поднялись с подносами в руках. Я осталась сидеть, обняв себя за плечи и глядя прямо перед собой. Спустя минуту Марта вернулась одна и без подноса, наклонилась ко мне и сказала:
— Прости, если обидела. Я ведь не думала, что ты…
Подняла на неё глаза и отчеканила:
— Впредь думай. А лучше — вообще не говори со мной об этом.
— Океей, — протянула Марта, широко улыбаясь, — ну, всё, до завтра! Кстати, — сделав пару шагов, Марта обернулась, — твой шеф не любит, когда опаздывают. Ты знаешь, да?
— Да. Знаю.
Обед закончился. В столовой стало пусто, а я продолжала сидеть на месте, гипнотизируя остатки еды в тарелке. Наконец, бросила взгляд на часы. Полчаса прошло. Теперь пора. Можно идти увольняться. Аристов с утра был не в духе, поэтому в том, что всё закончится именно этим, я не сомневалась ни капли. А зря.
Открыла дверь в приёмную и одновременно с этим Аристов вышел из своего кабинета. Наши взгляды встретились, и я не смогла сдержать торжествующей улыбки. Да, я опоздала! Как ты там писал: слишком долго ела! Да! Можешь наорать на меня прямо здесь, при толстяке, я его не стесняюсь! Ну же, давай, ни в чём себе не отказывай!
Аристов недобро прищурился, и уже открыл было рот, как вдруг мой сосед по кабинету подскочил на месте и зачастил:
— Виктория, спасибо, что отнесли договоры в снабжение! Вы меня выручили, очень выручили! Теперь мы всё точно успеем!
Чееего? Аристов хмыкнул и молча прошёл мимо. Когда за ним закрылась дверь, я подлетела к толстяку и зашипела, нависая над ним:
— Это что сейчас было, а?
Тот вздрогнул и откатился на кресле назад, испуганно моргая:
— Я… я вас выручил, но больше так не делайте! Лучше вернуться с обеда чуть раньше, а опаздывать нельзя, никак нельзя…
— Я не просила меня выручать!
— Но как же иначе, ведь мы коллеги, — толстяк растерянно хлопал глазами за толстыми линзами очков.
Махнула рукой и шлёпнулась на своё кресло. На столе лежала стопка печатных листов.
— Это ещё что?
— Это старые повестки совещаний. Денис Александрович поручил вам подготовить новую.
Я старательно морщила лоб, пытаясь прочесть едва ли не по слогам незнакомые слова: анализ перспектив освоения новых месторождений, экологический мониторинг, финансовая отчётность, оптимизация нефтедобывающих процессов в…
— Иии… когда это нужно? К концу недели?
— К пяти часам.
— Что? Он псих! Как это можно успеть?
Принялась судорожно шарить по экрану монитора. Эй, а где здесь кнопка включить выключить? Тут всё не так, как на ноутбуке у меня дома!
— Для начала можно включить компьютер, — осторожно сказал толстяк.
— Без тебя знаю! Тут нет кнопки!
— Она же не на экране, а внизу.
— Чего? Где внизу?
— На системном блоке.
— Чёрт тебя дери, говори понятным языком!
— На большой чёрной коробке у вас под столом.
Сползла со стула на корточки и принялась в упор рассматривать большой чёрный прямоугольник. О, реально, вот кнопка. Коробка зашумела, на мониторе появился значок. С чувством победительницы я села обратно в кресло, краем глаза заметив, что толстяк уткнулся в свой экран и с опозданием поняла — почему.
За спиной раздались издевательские аплодисменты. Аристов вернулся, и как давно он здесь?
— Браво, Виктория! — усмехнулся этот гад. — Если так же быстро вы освоите Ворд, то сможете гордиться собой. В семнадцать ноль-ноль жду документ на почту.
Когда за ним закрылась дверь кабинета, я повернулась к толстяку и шёпотом спросила:
— Какой ещё, нафиг, ворд? Ты понял, о чём он?
Толстяк вздохнул, поднялся с кресла, подошёл ко мне и щёлкнул мышкой.
Оставалось пятнадцать минут, а я не сделала ещё даже половины! Таблицы ехали, шрифт скакал, что-то вставлялось вечно не туда или исчезало. Что за убогая программа, просто офигеть не встать!
Я вздыхала, злилась, кусала губы, морщила лоб, вспотела от усилий, даже пиджак сняла, оставшись в блузке и чёрной юбке-карандаш. Всё это мало помогало, но гордость не позволяла просить о помощи. Чёрт, похоже, придётся снова терпеть издёвки козла-начальника.
Когда оставалось пять минут, а левый столбец таблицы вдруг взял и исчез на хрен, я готова была расплакаться. Толстяк поднялся со своего места, встал за спиной и забрал у меня мышку. Я подпёрла щёки ладонями и смотрела на экран потухшим взглядом. Что он хочет делать? Всё равно уже ничего не успеть. Без трёх минут пять.
Толстяк закрыл мой горе-документ. Мышка принялась летать по экрану. Ловко щёлкали клавиши. Открыть. Копировать. Вставить. Ого! Готовая повестка, уже напечатанная! Исправил число, несколько фамилий и предложений, сверяясь с заметками Аристова. Сохранить. Шестнадцать пятьдесят девять. Отправить.
Я не могла поверить своим глазам! Я билась несколько часов, а у него получилось за пару минут! Взглянула на него с восхищением:
— Как… как ты это сделал?
— Прости, — парень отвёл глаза, — Денис Александрович запретил тебе помогать. Хотел, чтобы сама печатала.
— Да чёрт бы с ним! — горячо прошептала я. — Фантастика просто, что так быстро! Спасибо тебе.
Мы смотрели с ним друг на друга, и я вдруг подумала, что его очки не так уж и ужасны. Оба вздрогнули, когда у меня зазвонил телефон на столе. На экране высветилось «Аристов». Дрожащими руками взяла трубку:
— Алло.
— Зайди. — И гудки.
Привычным движением поправила волосы и подошла к двери. Фу, блин, чего я так нервничаю, я же всё сделала, всё успела — и нажала ручку.
За окном темнело, а большой свет Аристов не включил, и в кабинете царил полумрак.
Звонко щёлкая шпильками, подошла к столу и встала, сцепив ладони за спиной.
Аристов даже головы не повернул. Смотрел в монитор, что-то в нём прокручивая. Возможно, всё дело в полутьме, которая делала обстановку интимной, как тогда в клубе, или просто у меня дефицит нормальных мужиков в окружении. Чем ещё можно объяснить то, что я откровенно пялюсь на его задумчивое лицо и заворожённо слежу за уверенными движениями руки, двигающей компьютерную мышку. В свете настольной лампы сверкнула запонка на манжете. Я моргнула, с усилием оторвала взгляд, подняла подбородок повыше и заставила себя смотреть в окно за его спиной, где в домах массово загорались огоньки.
— Сядь, — сказал экрану.
— Не хочу. Насиделась, — оскорблённо поджала губы, вспомнив, как он угрожал мне здесь совсем недавно, на этом самом стуле. Фигушки. Если останусь стоять, то успею отойти, когда снова попытается приблизиться.
— Кто готовил повестку? — его ровный голос не выражал ничего.
— Я! — ответила тем же тоном.
Что значит эта усмешка, чёрт его дери? Откинулся на спинку кресла и впервые посмотрел на меня:
— Завтра разошлёшь всем участникам совещания. Можешь спросить у Ильи, как это делается.
— Илья, — на автомате пробормотала себе под нос, подумав, что надо запомнить, как зовут парня.
— Да, Илья, — Аристов изящно повертел в пальцах металлическую ручку. Наклонил голову, разглядывая меня, словно насекомое какое-то. — Тот самый толстяк, который дважды за день спас твою высокомерную задницу.
«Трижды», — подумала про себя, вспомнив случай в столовке и заливаясь краской.
— Не понимаю, о чём вы. Денис Александрович, — держу голову высоко поднятой и продолжаю смотреть в окно.
— Видишь ли, Виктория. Илья добрый малый, но, рано или поздно, даже он поймёт, кто ты такая: себялюбивая снобка с манией величия. И с отвращением отвернётся. Что будешь делать тогда?
«К тому времени я уже не буду работать у начальника-козла, а буду у тёти Светы!»
«В открытую конфронтацию с начальством нельзя вступать ни в коем случае, и ты больше никогда так не делай!»
Нельзя! Нельзя!
— Тогда это будет уже не ваша забота, не так ли? Денис Александрович.
— Так. И я уверен — ждать осталось недолго.
Пожала плечами и спросила:
— Я могу идти?
— Иди.
Вытирая руки бумажными полотенцами перед идеально чистым зеркалом женского туалета, смотрела на своё отражение в нём. Я поняла, какую игру затеял этот гад. Он играет со мной, словно кошка с мышкой. Для него развлечение — загнать меня в ловушку, уничтожить, унизить. Тогда, насладившись собственным триумфом, он вышвырнет меня прочь.
Вот только я ждать не могу, ведь к тому времени вакансия у тёти Светы может быть занята, и я останусь ни с чем. А потому должна успеть вывести его из себя быстрее, чем опозориться, подарив ему радость отмщения за школьные издёвки.
Нащупала в кармане смятый листок и прочла, за что уволили вторую секретаршу.
6. Провоняла всю приёмную
Вика.
«Провоняла всю приёмную»?!
Что за дичь, Аристов? Это ж надо быть таким… таким… И ещё что-то про меня говорит?! Это я-то себялюбивая снобка с манией величия?! А сам-то?