Но разгневался Тингол и с презрением отказал Берену, хотя и не казнил его, поскольку загодя дал дочери клятву. Однако ж все равно желал король послать чужака на верную смерть. И измыслил он в сердце своем подвиг, свершить каковой невозможно, и молвил: «Если принесешь ты мне Сильмариль из короны Моргота, я дозволю Лутиэн стать твоей женой, буде сама она того пожелает». И Берен дал обет исполнить назначенное, и отправился из Дориата в Нарготронд с кольцом Барахира. Там поход за Сильмарилем пробудил ото сна клятву, принесенную сынами Феанора, и произошло от того великое зло. Фелагунд, хотя и знал он, что этот подвиг ему не по силам, был готов помочь Берену всем, чем сможет, поскольку сам некогда дал клятву Барахиру. Но Келегорм и Куруфин отговорили его подданных и подняли против него мятеж. Недобрые мысли пробудились в их душах, и задумали они захватить трон Нарготронда как сыны старшей ветви. И предпочли бы они погубить могущество Дориата и Нарготронда, нежели допустить, чтобы отвоеван был Сильмариль и отдан Тинголу.
Засим Фелагунд передал корону Ородрету и ушел от своего народа вместе с Береном и десятью преданными соратниками из числа своих домочадцев. Они подстерегли в засаде банду орков, перебили их и при помощи магии Фелагунда приняли орочье обличье. Однако Ту заметил их со своей сторожевой башни, что некогда принадлежала самому Фелагунду, и допросил их, и в поединке между Ту и Фелагундом магия их развеялась. Так были разоблачены эльфы, однако силой заклятий Фелагунда имена их и цель похода остались сокрыты. Долго пытали их в подземельях Ту, но ни один не выдал другого.
Клятву, о которой идет речь в конце данного отрывка, принесли Феанор и его семеро сыновей: «преследовать своей ненавистью и местью вплоть до границ мира любого, будь то Вала, демон, эльф, человек или орк, – кто завладеет Сильмарилем, или захватит его, или сохранит против их воли» (цитата из «Квенты»). См. стр. 129.
Второй отрывок из «Лэ о Лейтиан»
Ниже я привожу еще один отрывок из «Лэ о Лейтиан» (см. стр. 96, 98), где пересказывается эпизод, только что приведенный в крайне сжатом изложении «Квенты». Фрагмент начинается с того момента, когда была прорвана Осада Ангбанда – позже эти события назвали Битвой Внезапного Пламени. Судя по датам, вписанным моим отцом в рукопись, весь этот отрывок был создан в марте-апреле 1928 года. На строке 246 заканчивается Песнь VI «Лэ» и начинается Песнь VII.
Пришел конец, свершился рок:
Огня бурлящего поток
Равнину Жажды затопил.
Вся мощь, что втайне Враг копил,
Исторглась пламени вдогон.
Несметных полчищ легион
Осаду Ангбанда прорвал.
Палящий жар и дыма шквал
Врагов рассеял; кровь, ала,
С кривых клинков росой текла,
Ярилась орочья орда.
Был ранен Фелагунд; тогда
Вождь Барахир, могуч и смел,
Ему на помощь подоспел
С людьми, с копьем и со щитом.
Среди болот, в лесу густом
Скреплен был дружества обет:
Поклялся Фелагунд в ответ
И дом соратника, и род
Дарить поддержкой в час невзгод.
Так были Финрода сыны
Все четверо побеждены —
Плачевный номов ждал финал:
Пал Ангрод, гордый Эгнор пал;
Но славный Фелагунд вдвоем
С Ородретом тем страшным днем
Собрали под руку свою
Всех тех, кто уцелел в бою,
И всех детей, и нежных дев,
Ушли на юг, войну презрев,
И тайный возвели оплот
Над Нарогом в пещерах; вход
Таился под завесой крон.
Несокрушимых врат заслон,
Гигантский каменный портал,
В дни Турина, не раньше, пал.
Келегорм с Куруфином тут
На годы обрели приют,
И креп и множился народ
В чертогах близ текучих вод.
В пределах нарогских земель
Средь нарготрондских зал досель
Царил сокрытый властелин.
И ныне Барахира сын
В лесах скитался, одинок:
Где сумрачный Эсгалдуин[18] тек,
Он брел сквозь лес по-над водой,
Покуда в Сирион седой
Поток не влился и, вольна,
Вдаль, к морю понеслась волна.
Вот Берен заводей достиг —
Там, где мерцает звездный блик,
Разлившись, стынет Сирион,
И, стиснут и разъединен
Наносами и тростником,
Питает топи – а потом
Ныряет в глубь земли, в провал,
На много миль – под своды скал.
Затоны сумеречных вод
Нарек от века эльфов род
Умбот-Муилин. Сквозь дожди
Завидел Берен впереди
Холмы Охотников – предел
Земли Хранимой; разглядел
Кряж, гол, иззубрен и суров,
Во власти западных ветров, —
Под ним густа туманов вязь
И морось сыплется, искрясь,
В затоны; под хребтом пролег
Путь Нарога – там скрыт чертог
Владыки Фелагунда, близ
Нагорья, где с обрыва вниз
Низвергся Ингвиля каскад.
Там стражи днем и ночью бдят.
Быстр Нарог, светел Сирион —
Края меж ними испокон
Хранит нарготрондский дозор.
Взгляд метких лучников остер,
Не знает промаха рука,
Смерть поджидает чужака,
Проникшего туда тайком.
По башне – на холме любом.
Но Берен, вторгшись в тот предел,
Кольцо блестящее надел —
Дар Фелагунда – и твердил:
«Не орк идет и не подсыл,
Но Берен, Барахира сын,
С вождем людей ваш властелин
Был дружен». На восточный брег
Он вышел: бурный Нарог бег
Стремил по черным валунам,
Бурля и вспениваясь, – там
Стрелки в зеленом гостя вдруг,
Нацелив луки, взяли в круг.
Они – им перстень был знаком —
Склонились перед чужаком,
Пусть он оборван и в пыли;
Его на север повели,
Ведь нет ни брода, ни моста,
Где Нарготрондские врата
Минует Нарог по пути —
Врагу и другу не пройти.
Но севернее, где река
Не так бурна и широка,
Туман из пенных брызг повис, —
Где Гинглит огибает мыс
И золотой ее поток
Впадает в Нарог – там лишь смог
Вброд переправиться отряд,
И поспешил к порогу врат,
Туда, где различает глаз
Уступы каменных террас.
Пришел отряд в лучах луны
К вратам, что грозны и темны;
Прочны, массивны и крепки
Их каменные косяки.
Так храбрый Берен был введен
Туда, где Фелагунда трон.
Учтивый гостя ждал прием:
Он, с глазу на глаз с королем,
Поведал о своей беде,
Скитаньях, мести и вражде;
Сбиваясь, вспоминал, смятен,
Как танцевала Лутиэн
В венке из диких белых роз
И пела; и в сетях волос
Искрился звездный ореол.
Про Дориат он речь повел,
Про дивный Тинголов чертог —
Подсвечен чарами, глубок, —
Где бьют фонтанные струи,
И распевают соловьи
Для Мелиан и короля,
Напевом душу веселя.
Пересказал, не пряча глаз,
Надменный Тингола наказ:
Во имя девы, что светлей
Прекрасных смертных дочерей,
Для Лутиэн Тинувиэль
В пределы выжженных земель
Ему назначено идти, —
Чтоб смерть и боль познать в пути.
Дослушал Фелагунд, и вот
Печально молвил в свой черед:
«Увы, король, всего верней,
Взыскует гибели твоей.
Трех самоцветов огнь живой
Затронут клятвой роковой;
Лишь Феаноровы сыны
Владеть и обладать вольны
Их светом. Тингол тот кристалл
Присвоить вряд ли б возмечтал:
Не всей эльфийскою страной
Он правит. Но ценой иной
Ты не вернешься в Дориат?
Немало страшных бед сулят
Тебе дороги в никуда.
А после Моргота – вражда
Помчится по твоим следам
С небес – и к адовым вратам.
Ведь Феанора сыновья
Тебя убьют, уверен я,
Допрежде, чем успеешь ты
Достигнуть сладостной мечты
И Тинголу вложить в ладонь
Неугасимый тот огонь.
Ло! Келегорм и Куруфин,
С остатками своих дружин
Придя в предел моей земли,
Немало власти обрели,
Притом что королем здесь – я,
Сын Финрода. Пусть как друзья
Они до нынешнего дня
Поддержкой были для меня.
Но я боюсь не без причин,
Что Берен, Барахира сын,
В них состраданья не найдет,
Отправившись в такой поход».
Был прав король. Воссев на трон,
К народу обратился он,
О клятве Барахиру рёк,
О том, как смертного клинок
Спас короля в дни старины
На северных полях войны.
Взыграв, сердца рвались на бой;
Но вот разнесся над толпой
Глас, королю наперекор:
Встал Келегорм: надменный взор
Пылал огнем, лучился меч,
Сияли кудри. Вел он речь,
И гневом лик его пылал,
И тишина объяла зал.
«Будь враг он, друг, иль демон злой,
Эльф, смертный или кто иной,
Живущий в мире испокон,
Ни состраданье, ни закон,
Ни мощь Богов, ни даже ад,
Ни сила чар не защитят
От Феаноровых сынов
Того, кто посягнуть готов
На камень – выкрасть, вырвать иль,
Найдя, присвоить Сильмариль.
Заклятым трижды трем камням
Дано принадлежать лишь нам».
Как прежде в Туне речь отца
Воспламенила все сердца,
Так сын, слова сплести сумев,
Будил испуг и темный гнев;
Грозил он смутой и войной,
Живописал, как кровь волной
Затопит Нарготронд, ала,
Пятная мертвые тела,
Коль войско Нарога пойдет
За Береном; как тьма невзгод
Падет на Дориат лесной —
И Тингол страшною ценой
Оплатит роковой кристалл.
И самый преданный вассал
Был клятве короля не рад:
Любой, отчаяньем объят,
И думать не желал о том
Чтоб переведаться с Врагом
В его норе. Чуть смолк один
Из братьев, начал Куруфин:
Имел он убежденья дар —
Такие сплел он сети чар,