Берен и Лутиэн — страница 24 из 37

Не поздно ль я тебя нашла?

О воин, чья душа смела,

Дух стоек и рука крепка, —

Не расстаемся мы пока!

Нет, Берен, знай: эльфийский род

Свою любовь не предает!

Моя любовь – твоей под стать —

С твердыней смерти воевать

Способна, сколько хватит сил;

Чего бы рок ей ни судил,

Все сможет выдержать она,

Пусть даже будет сметена

В провал предвечной темноты.

Глупец любимый! Тщишься ты

Бежать меня; в мощь чар почти

Не веря, от любви спасти

Свою любимую, – но ей

Смерть и страдания милей,

Чем чахнуть в клетке золотой

Бескрылой пленницей, – судьбой

Назначено, чтоб я, любя,

Подмогой стала для тебя!»

    Так Лутиэн к нему пришла:

Меж степью, выжженной дотла,

И чащей, вне путей людских

Судьба соединила их.

И Берен девушку привлек

К груди, и с поцелуем рёк,

Не размыкая рук кольцо

И глядя в нежное лицо:

«Я трижды свой кляну обет,

Тебя увлекший мне вослед!

Но где же Хуан-волкодав?

Я с ним простился, наказав,

Чтоб он, кто так тебя любил,

Тебе во всем защитой был

И удержать тебя помог

От здешних гибельных дорог!»

    «Не знаю! Только пес добрей

Сурового вождя людей,

И просьбам больше склонен внять!

Однако ж снова и опять

Я умоляла, чтобы пес

Меня к тебе скорей отнес.

Не сыщешь лучше скакуна, —

Шаг легок, широка спина, —

Да ты бы рассмеялся сам —

Мы по болотам и лесам

Как орк – на волке, во всю мочь

Неслись вперед за ночью ночь.

Когда же в сумрачном краю

Я услыхала песнь твою,

(И каждым словом – Лутиэн

Ты громко славил, дерзновен,

Злых тварей словно бы дразня), —

Тогда на землю пес меня

Ссадил – и тут же без следа

Исчез не ведаю куда».

    Но вскоре пес пришел назад,

Дыша с трудом, как пламя – взгляд,

Тревожась – как бы хищный зверь

На деву не напал. Теперь

Сложил он к их ногам в траве

Два подношенья – шкуры две

С развалин башни: волчий мех —

Косматый, с множеством прорех

Плащ Драуглуина – шерсть его

Встарь напитало колдовство;

И с ним – нетопыря наряд

С крылами мощными: торчат

На сочленениях шипы

Как заостренные серпы:

Как гряды облаков, темны,

Такие крылья свет луны

Порою застят на лету,

Когда спешат посланцы Ту

Из Смертной Мглы.

                         «Что ты принес,

О Хуан? – задает вопрос

Псу Берен. – Памятный трофей

Победы доблестной твоей?

Что от него за прок в глуши?»

И пес заговорил в тиши,

И слышался в звучанье слов

Звон Валмарских колоколов:

    «Ты должен, хочешь или нет,

Украсть бесценный самоцвет, —

Сокровище, каким богат

Иль Ангбанд – или Дориат.

Любовь иль клятва – выбирай!

Но если выбрал клятву – знай,

Что или Лутиэн умрет

Одна – или с тобой в поход

Пойдет, ведомая судьбой,

Чтоб вместе вызвать смерть на бой.

Надежды ваш поход лишен,

Но не вполне безумен он,

Коль Берен переменит вид,

А не бездумно поспешит

На гибель: смертного наряд

От смерти защитит навряд.

План Фелагунда был хорош,

Но станет лучше, коль дерзнешь,

Внять моему совету ты:

Вам должно изменить черты.

Сокройте вашу красоту

Личиной волколака Ту

И гнусного нетопыря,

Что призраком в ночи паря,

Роняет тень когтистых крыл.

Вы любы мне, я вам служил, —

Увы! Ваш путь завел в беду,

Я ж с вами дальше не пойду —

Кто видел, чтоб, друзьями став,

Шли с волколаком волкодав

К ужасным Ангбандским вратам?

Но я провижу: то, что там

Вы встретите, пройдя порог,

Судил и мне увидеть рок,

Пусть мне заказан путь до врат.

Темна надежда, мстится взгляд,

И в будущее заглянуть

Не в силах я. Быть может, путь

Вас, паче чаянья, ведет

Назад, под Дориатский свод,

И может статься, мы втроем

Там встретимся перед концом».

    Внимали путники, дивясь,

Как речь чеканная лилась;

Вдруг пес исчез, умчался прочь,

И над землей сгустилась ночь.

    И пса послушались они:

Чтоб стать чудовищам сродни,

Личина жуткая ждала —

Мех волчий, черные крыла.

    Соткала чары Лутиэн,

Чтоб в ходе страшных перемен

Безумье в души не вошло;

Заклятьями смиряя зло,

Сплетала вязь волшебных пут,

И в полночь был закончен труд.

    В обличье волчьем, видом – дик,

Ждал Берен, вывалив язык

И скалясь, но на дне зрачка

Плескались мука и тоска;

Глядит он в ужасе сквозь тьму,

Как нетопырь подполз к нему,

Влача тугие складки крыл.

Волк встрепенулся, прянул, взвыл:

От камня к камню мчится он

По склону вниз – летит вдогон

Оставив позади холмы,

Крылатый морок, сгусток тьмы.

    Зыбучей серой пеленой

Равнина Жажды под луной

Легла, уныла и гола:

Сплошь шлак, и пепел, и зола,

Осколки пористых камней,

Песок да крошево костей.

По ней, пыля, бредет теперь

Исчадье ада, жуткий зверь.

    Забрезжил утра бледный блик,

Но впереди – немало лиг;

Сгустилась ночь, осела пыль,

Но впереди – немало миль.

Трепещут тени; тишина

Зловещих шорохов полна.

    И вновь рассвет встает в чаду.

Волк, изнурен, в полубреду,

Добрел, шатаясь, слеп и хром,

К предгорьям Севера. На нём

Свернулась, подобрав крыла,

Тварь, чьи угодья – ночи мгла.

    Воздвиглись скалы, как клыки,

Как когти, остры и крепки,

И хищно сжали с двух сторон

Злосчастный путь: вел дальше он

К чертогам в глубине Горы,

В туннели, залы и дворы.

    Прокрались в сумрачную тень

И там, пережидая день,

Вервольф с нетопырем в пыли

Вблизи дороги залегли.

Им снились сны про Дориат,

Про песни, смех и аромат,

Разлитый в воздухе вокруг,

И трели птиц, и дуб, и бук.

    Они проснулись. Всколыхнул

Глухое эхо тяжкий гул

Подземных кузен, и, взбурля,

Под ними дрогнула земля.

Раздался топот о песок

Подкованных железом ног:

Шла банда орков на разбой —

Вели их балроги с собой.

    Под вечер волк с нетопырем

По склону начали подъем

Сквозь чад, и тучи, и дымы, —

Как и пристало тварям тьмы.

Кричали коршуны со скал,

И тут и там зиял провал,

Над трещинами меж камней

Вились дымы, как клубы змей;

Мрак, неподвижен и глубок,

Навис как беспощадный рок

Под Тангородримской стеной

И душной затопил волной

Рокочущие недра гор.

Вступили двое, как во двор

В кольце утесов и твердынь,

В предел последней из пустынь,

Что, неприветна и тускла,

Мертвящей лентой пролегла

К последней крепостной стене

Чертогов Бауглира. Извне,

Под сенью каменных громад,

Густела тень гигантских врат.

* * *

    Здесь встарь, глубокой мглой укрыт,

Стоял Финголфин; синий щит

Хрустальным отблеском, горда,

Венчала яркая звезда.

Тоской и гневом ослеплен,

В ворота зла ударил он —

Бесстрашный номов властелин.

Средь мрачных башен и вершин

Звенел, теряясь, одинок,

С зеленой перевязью рог.

Финголфин от подножья скал

Свой безнадежный вызов слал:

«Приди, врата открыть вели,

Проклятье неба и земли!

Приди, тиран, сразись со мной

Своим мечом, своей рукой!

Ты, трус из крепости-тюрьмы,

Ты, злобное исчадье тьмы,

Ты, недруг эльфов и Богов,

Кто в битву посылать рабов

Из-под защиты стен привык!

Я жду. Приди! Яви свой лик!»

    И Враг пришел. Глубинный трон

За годы битв покинул он

В последний раз; тяжелый шаг

Будил, тревожа сонный мрак,

Рокочущий подземный гул.

Железом венчан, он шагнул

Вслед тени, за пределы врат —

Закованный в сталь черных лат,

И с черным, без герба, щитом.

Над лучезарным королем

Навис он тучей и подъял

Гронд, молот преисподней. Пал

Вниз молот смерчем огневым,

Сминая скалы. Взвился дым,

И, камень гор разъединя,

Взметнулись языки огня.

    Финголфин, словно светлый луч,

Слепящий блик под сенью туч,

Отпрянул вспять, успев извлечь

Разящий смертным хладом меч —

Эльфийский Рингиль: край стальной

Искрился льда голубизной.

Семь раз врага он поражал,

Семь раз крик боли сотрясал

Земную твердь, звеня в горах,

Рать Ангбанда ввергая в страх.

    Со смехом орки говорят

О битве у проклятых врат, —

Однако эльфы в старину

Помимо этой – лишь одну

Сложили песнь, – когда земля

Прияла тело короля,

Как рек Торондор, Князь небес, —

И скорбь объяла Эльфинесс.

Три раза на колени был

Финголфин брошен что есть сил, —

И трижды вновь вставал с колен,

И поднимал, непокорен,

Свой иссеченный шлем и щит,

Где звездный свет с металлом слит.

Ни тьма, ни сила одолеть

Их не смогли – покуда твердь

Не испещрили тут и там

Пробоины глубоких ям.

Финголфин, обессилев, пал,

Споткнувшись. Тяжелее скал

Ступня лежащему во мгле

Пригнула голову к земле.

Повержен – но не побежден,

Отчаянный, последний он

Нанес удар – ступню рассек

Лучистый Рингиль. Черный ток

Из алой раны вверх, дымясь,