Берен и Лутиэн — страница 26 из 37

Как беспощадные клинки,

Что режут души на куски,

Звучал нестройный, хриплый хор

Из мрака; длинный коридор

Вел вдоль распахнутых дверей.

Багровый свет печных огней

Мерцал на бронзовом полу.

Под своды арок, ввысь, во мглу,

Тянулся душный темный дым.

Вверху, где облаком густым

Он купол облекал, клубясь,

Свет молний вспыхивал и гас.

Вступили гости в пышный зал,

Где Моргот часто пировал

За чашей страшного питья —

В ней жизнь людей и кровь зверья.

Огонь и дым слепили взор;

Колонны, словно ряд опор

Для многоярусных основ,

Виденьями нечистых снов

Вздымались – как деревьев ряд:

Ручьи отчаянья поят

Их корни, гибельны – плоды,

Тень лютой злобы и вражды

Дарят сплетения ветвей —

Клубки свивающихся змей.

В доспехах черных у стены —

Рать Моргота; обнажены

Мечи; в них алый отблеск скрыт,

Как кровь, пятнающая щит.

Под самой главной из колонн —

Трон Моргота; предсмертный стон

И обреченных плач слышны

Вкруг страшного столпа войны.

Пред троном – танов злобный ряд:

Строй балрогов. Огнем горят

Их гривы; блещет сталь клыков;

Поодаль – свора злых волков.

А над проклятой ратью бед

Струился ясный, чистый свет:

Свет Сильмарилей: их сковал

Короны Зла стальной оскал.

    Се! Сквозь портал, одетый в ночь,

Тень, закружась, рванулась прочь,

И Берен вздрогнул: он – один,

Затерян, брошен средь глубин.

Крылатый призрак в тишине

Взмыл к сводам, рея наравне

С клубами дымных облаков.

И, как на грани темных снов

Вдруг возникает, неясна,

Тень – явь ли, порожденье ль сна,

Бесформенный, размытый мрак,

Что душу подчиняет – так

Замолкли голоса и смех,

Безмолвие накрыло всех.

Неясный, зыбкий страх объял

Угрюмый пиршественный зал

И рос, и подчинял себе,

Подобно боевой трубе

Тревожа в проклятых сердцах

Мысль об отвергнутых богах.

Но голос Моргота, как гром,

Пронзил безмолвье: «Вниз, фантом!

Сюда! И души, и умы

Открыты Властелину Тьмы, —

Мой взор тебе не обмануть!

Не жди – закрыт к спасенью путь!

Вступившие под своды врат

Не возвращаются назад!

Сюда! Пока не опалил

Мой гнев твоих невзрачных крыл —

Нелепая ночная мышь,

Что под личиною таишь

Иную суть! Спускайся вниз!»

    И крылья дрогнули, сдались,

Поникли. Видит Берен: вот,

Затрепетав, прервав полет,

Тень пала вниз, в кромешный мрак,

К подножью трона; злобный враг

Вперил в нее горящий взор.

Тут Берен, скрытый до сих пор,

Ощерил пасть, припал к земле,

Пополз вперед, таясь во мгле,

Заполз под трон, как страж немой,

И замер, слившись с темнотой.

    И молвила Тинувиэль —

Пронзительно и резко трель

Звучала в полной тишине:

«Из залов Ту велели мне

Сквозь ночь и Таур-на-Фуина тьму

Лететь к престолу твоему».

    «Кто ж, кто ты, жалкий мотылек?

Ту сообщил мне все, что мог,

Не так давно. Зачем опять

Ко мне таких посланцев слать?»

    «Я – та, чьи темные крыла

Свет лунный застят, чтобы мгла

Сошла в Белерианд ночной:

Турингветиль перед тобой».

    «Ты лжешь, обманывая взгляд —

Отнюдь не мысль. Так сбрось наряд,

Что чужд тебе. Предстань иной —

В своем обличье предо мной!»

    И призрак сник, затрепетал,

Наряд летучей мыши пал

К ногам; обличием иным

Предстала дева перед ним.

Волос туманный водопад

Струился по плечам; наряд,

Подобный сумеркам, таил

Мерцание ночных светил.

Сон, сладостное забытье

Струились зыбко вкруг нее,

Сплетаясь с ароматом трав

Эльфийских вековых дубрав

В искристом серебре лучей,

Где переливами дождей

Вечерний воздух напоен.

К ней двинулся со всех сторон

Подземных тварей алчный ряд.

    Воздев персты, потупив взгляд,

Запела в тишине она

Мотив забвения и сна,

Волшбы исполненный – сродни

Тем чарам, что в былые дни

В безмолвном сумраке полян

Вплетала в песни Мелиан.

    И Ангбанд стих. В последний раз

Огонь взметнулся и погас,

И в залы медленно вползла

Глубинных подземелий мгла,

Заполнив своды галерей

Игрою призрачных теней.

Все замерло: движенье, звук.

Во тьме, сгустившейся вокруг,

Застыла тишина: не глох

Лишь спящих чудищ смрадный вздох.

Один огонь во тьме не гас:

Взгляд Моргота горящих глаз.

И в тишине уснувших зал

Холодный голос прозвучал:

    «Ну что ж, о Лутиэн, ну что ж —

И ты, как эльф и смертный, лжешь?

Входи ж, входи: в моих дворцах

Нужда и в слугах, и в рабах.

Что нового в земле отца?

Что Тингол? Верно, ждет конца

В своем краю, где гладь да тишь,

Забившись в нору, словно мышь?

Иль он безумен, раз не смог

Свое дитя от сих дорог

Держать подальше? Или он

Лазутчиками обделен?»

    И смолкла песня, сжалась грудь:

«Был долог и тяжел мой путь,

Но не король послал меня —

Отец до нынешнего дня

Не знает, что за тропы прочь

Ослушную уводят дочь.

Но все дороги и пути

Ведут на север: я прийти

Сюда решилась в час нужды;

В смирении – не для вражды.

Дан Лутиэн дар колдовской

Великих услаждать покой».

    «И здесь – ты рада, нет ли, – плен

Твой путь венчает, Лутиэн.

И боль – заслуженный удел

Тех, кто противиться мне смел:

Смутьяна, вора и раба.

Тебя ждет сходная судьба!

Иль пытка – не для нежных рук

И хрупких плеч? К чему же вдруг

Ты песнь не к месту завела?

Я менестрелей без числа

Сзываю в эти залы. Все ж

Ты здесь так скоро не умрешь.

Оставлю жизнь еще на день

Прекрасной, нежной Лутиэн —

Игрушке прихоти моей.

В садах разнеженных царей

Не счесть цветов, подобных той,

Что вижу: властною рукой

Срывают их, чтобы устам

Припасть к медвяным лепесткам, —

И, смятые, отбросить прочь.

Кто ж до услады не охоч?

Но здесь, в обители тревог,

Нечасто встретится цветок

Столь дивный. Кто бы не припал

К нектару; кто б не растоптал

Тех бледных, нежных лепестков —

Так, по обычаю богов,

Свой коротая день? Богам —

Проклятье! Ненависти к вам

Мне не избыть! О, как меня

Жжет жажда! Языков огня

Испепеляющая власть!

Я знаю, что вам бросить в пасть!»

    Во взгляде тлеющий костер

Вновь вспыхнул пламенем. Простер

К ней руку дерзкий. Лутиэн

Отпрянула под своды стен,

И молвила, ступив во мрак:

«О нет, не так, король! Не так!

Не так властители земли

Встречают тех, что к ним пришли

С мольбой о милости. Дана

Песнь каждому певцу. Одна

Звонка, другая же – нежней;

Но каждый песней горд своей,

И должно выслушать певца —

Пусть фальшь в напеве – до конца.

Дан Лутиэн дар колдовской

Великих услаждать покой.

Так слушай!» – И, схватив крыла,

Быстрее мысли вверх взмыла,

Прочь от протянутой руки.

И, трепеща, под потолки

Пред взором Моргота взвилась,

И, в вихре танца закружась,

Тенёта морока свила

Вкруг венценосного чела.

И песня заструилась вновь —

Как летний дождь в листве садов,

Звеня под сенью мрачных зал;

И голос колдовской звучал

Как говор водопадов, с гор

Спадающих на дно озер.

    Вихрь всколыхнувшихся одежд

Был полон чар для сонных вежд.

Кружась во тьме, пленяя взор,

Она сплетала свой узор

Заклятий в пляске; равных ей

Не знал ни эльфов род, ни фей

Ни встарь, ни впредь; где мрак глубок,

Как ласточка, как мотылек,

Легка, скользила: дивный вид! —

Прекрасней девушек-сильфид

В чертогах Варды: их крыла

Как будто греза соткала.

    Уснули орк и балрог; зал

Застыл в безмолвьи; сон сковал

Все взоры, пасти, стук сердец.

Она же, из конца в конец

Проклятых стен, объятых сном,

Кружилась в танце колдовском.

    Все взоры сон сковал; один

Сверкал: то Темный Властелин,

Нахмурив брови, изумлен,

Следил, как мир объемлет сон.

Но и его горящий взгляд

Померк, утратил волю; ад

Пронзили звездные лучи:

То ярче засиял в ночи

Свет Сильмариллов, устремясь

Ввысь из глубин, где тьма и грязь.

    Вдруг камни, вспыхнув, как маяк,

Вниз, вниз, в кромешный пали мрак.

Глава склонилась; как утес,

Что к облакам свой пик вознес,

Поникли плечи; мощный стан

Согнулся – буйный ураган

Так сокрушает крепость скал;

Так Моргот, побежденный, пал

И распростерся, недвижим.

Корона с грохотом пред ним

Обрушилась на камни; звон

Затих. Безмолвие и сон

Зал неподвижный погребли,

Как в сердце дремлющей Земли.

    Узором каменных аркад

Сплелись гадюки; волки в ряд

Пред троном зла, что опустел,

Простерлись грудой мертвых тел.

И рядом – Берен, погружен

В беспамятство, в глубокий сон:

Застыв, не расступалась тьма

Безмолвствующего ума.

    «Вставай, вставай! Час возвещен!

Властитель Ангбанда сражен!

Проснись, проснись! Судьба свела

Нас вместе вновь пред троном зла!»

Так голос звал его в края