Засим, собрав в Ногроде и Белегосте новые силы, со временем возвратились гномы и с помощью нескольких эльфов-предателей, коими тоже овладело вожделение к проклятому сокровищу, тайно пробрались в Дориат.
Там подкараулили они Тингола, что выехал на охоту лишь с небольшим вооруженным отрядом, и напали на него нежданно-негаданно, и убили его; и крепость Тысячи Пещер захватили врасплох и разграбили; и так едва не сгинула навеки слава Дориата. Лишь одна-единственная эльфийская цитадель [Гондолин] держалась еще как оплот против Моргота, и время эльфов клонилось к закату.
Королеву Мелиан гномы не смогли захватить в плен, равно как и повредить ей ничем тоже не смогли; и ушла она искать Берена и Лутиэн. А надо сказать, что Гномий тракт до Ногрода и Белегоста в Синих горах проходил через Восточный Белерианд и через леса вокруг реки Гелион, где встарь были охотничьи угодья Дамрода и Дириэля, сынов Феанора. К югу от тех краев, между рекой Гелион и горами лежала земля Оссирианд, и там по сей день жили и странствовали в блаженстве и мире Берен и Лутиэн, радуясь краткой отсрочке, отвоеванной Лутиэн, прежде чем обоим им умереть; и поддаными их стали Зеленые эльфы юга. Но Берен не ходил более на войну, и земля его исполнилась несказанного очарования, и в изобилии цвели там цветы; и люди часто называли этот край Куильвартиэн, Земля Мертвых, что Живы.
К северу от этой области есть брод через реку Аскар; и брод этот зовется Сарн Атрад, Каменный Брод. Через этот брод и предстояло пройти гномам, прежде чем доберутся они до горных перевалов, уводящих к их поселениям; здесь Берен сразился в последней своей битве, ибо Мелиан загодя предупредила его о приближении врагов. В том бою Зеленые эльфы захватили гномов врасплох, едва те оказались на середине переправы, нагруженные награбленной добычей; и погибли там гномьи вожди и почитай что все их воинство. Берен же забрал Наугламир, Ожерелье Гномов, в коем подвеской крепился Сильмариль; и говорится и поется в песнях, что Лутиэн, носившая это ожерелье и бессмертный камень на белой своей груди, явилась воплощением несравненной красоты и величия, подобных коим не знал мир за пределами Валинора; и на краткий срок Земля Мертвых, что Живы, уподобилась земле Богов, и не бывало с тех пор края настолько прекрасного и плодородного, и столь изобильного светом.
Однако неизменно упреждала Мелиан Берена и Лутиэн о проклятии, что лежало на сокровище и на Сильмариле. Сокровище они утопили в реке Аскар и дали ей новое имя: Ратлорион, Золотое Русло, но Сильмариль сохранили. И со временем краткий час расцвета земли Ратлорион пришел к концу. Ибо Лутиэн истаяла, как и предрек Мандос, – точно так же, как истаяли эльфы позднейших времен; и исчезла она из мира[21]; умер и Берен, и никому не ведомо, где встретятся они снова.
После того королем лесов стал Диор, наследник Тингола, сын Берена и Лутиэн, и был он прекраснейшим из всех детей мира, ибо происхождение свое вел от трех народов: от красивейших и благороднейших людей, и от эльфов, и от божественных духов Валинора; однако ж и это не защитило его от рока, заключенного в клятве сынов Феанора. Ибо Диор возвратился в Дориат, и до поры древнее его величие отчасти возродилось заново, хотя Мелиан уже не жила в тех местах: она ушла в землю Богов за западное море, размышлять о своих горестях в садах, откуда встарь явилась она.
Диор же носил на груди Сильмариль, и слава об этом камне разнеслась далеко и близко, и вновь пробудилась ото сна бессмертная клятва.
Ибо, пока сей несравненный самоцвет носила Лутиэн, никто из эльфов не посмел бы напасть на нее, и даже Майдрос не дерзнул о том помыслить. Однако теперь, услышав о возрождении Дориата и гордости Диора, семеро скитальцев вновь собрались воедино и послали к Диору гонцов, требуя свое достояние. Но Диор отказался уступить им камень; и пошли они на него со всем своим воинством; так во второй раз эльф поднял меч на эльфа в смертоубийстве, самом прискорбном из всех. Там пали Келегорм и Куруфин, и темный Крантир, но погиб и Диор, и Дориат был уничтожен и не возродился более.
Однако ж Сильмариля сыны Феанора не получили; ибо верные слуги бежали от них, забрав с собою Эльвинг, дочь Диора; и спаслась она, и унесли они Науглафринг, и со временем вышли к устью реки Сирион у моря.
[В тексте несколько более позднем, нежели «Квента Нолдоринва», – в самом раннем варианте «Анналов Белерианда», – сюжет был несколько изменен: Диор возвратился в Дориат в то время, как Берен и Лутиэн еще жили в Оссирианде; а что случилось с ним там, я перескажу словами «Сильмариллиона»:
И вот однажды осенней ночью, в поздний час, явился некто и ударил в ворота Менегрота, требуя, чтобы провели его к королю. То был эльф знатного рода из числа Зеленых эльфов, спешное дело привело его из Оссирианда; и стражи врат проводили его в покои Диора, где король пребывал в одиночестве. Там, не говоря ни слова, посланец вручил королю ларец и отбыл. В ларце же лежало Ожерелье Гномов с оправленным в него Сильмарилем, и Диор, взглянув на сокровище, понял: сие – знак того, что Берен Эрхамион и Лутиэн Тинувиэль воистину умерли и ушли туда, куда уходит род людской, к назначенной им судьбе вне пределов мира.
Долго глядел Диор на Сильмариль, добытый, вопреки всему, отцом его и матерью из жуткой крепости Моргота, и горько скорбел о том, что смерть настигла их столь скоро.]
Отрывок из «Утраченного сказания о Науглафринге»
Здесь я отступлю от хронологии создания легенды и вернусь к «Утраченному сказанию о Науглафринге». Причина же такого отступления в том, что приведенный здесь отрывок – характерный образчик той пространной манеры изложения, исполненной наглядной и порою драматичной выразительности, что была присуща моему отцу на ранней стадии создания «Сильмариллиона»; но «Утраченное сказание» в целом изобилует ответвлениями сюжета, в контексте данной книги ненужными. Потому в тексте «Квенты» на стр. 254–255 вкратце рассказывается о битве при Сарн Атраде, Каменном Броде, а ниже приводится описание гораздо более подробное, заимствованное из «Утраченного сказания», включая поединок между Береном и Наугладуром, владыкой гномов Ногрода из Синих гор.
Фрагмент начинается с приближения гномов, во главе с Наугладуром, к броду Сарн Атрад, по возвращении из разграбленных Тысячи Пещер.
И вот добралось все это воинство [до реки Аскар], а построено оно было вот в каком порядке: первыми шли гномы, ношею не обремененные, зато во всеоружии, а посередь – многочисленный отряд тех, что несли сокровище Гломунда и сверх того немало прекрасных вещей, исхищенных ими из чертогов Тинвелинта; а за ними ехал Наугладур верхом на Тинвелинтовом коне: странное зрелище являл он собою, ибо у гномов ноги короткие и кривые. Двое гномов вели коня под уздцы, ибо шел он неохотно и нагружен был добычей. А за ними следовало налегке множество оружных воинов, и в таком порядке думали они перейти через Сарн Атрад в тот роковой день.
К утру достигли они ближнего берега, а в полдень все еще переправлялись длинными вереницами, медленно пробираясь вброд по мелководью стремительного потока. Здесь река расширялась и бежала по узким рукавам, загроможденным валунами промеж протяженных галечных отмелей и камней не столь крупных. И вот слез Наугладур со своего навьюченного коня и изготовился к переправе, ибо вооруженный авангард уже вскарабкался на противоположный берег – широкий, крутой, густо заросший деревьями; а из тех, кто тащил золото, одни уже ступили на твердую землю, а другие еще находились на середине реки; но оружные воины, прикрывавшие тыл, расположились ненадолго на отдых.
Внезапно отовсюду трубят эльфийские рога, а один [? выпевает] звончее всех прочих – то рог Берена, лесного охотника. И вот уж в воздухе мелькают тонкие стрелы эльдар, что бьют без промаха, и ветер не относит их в сторону, и ло! – из-за каждого дерева и валуна выпрыгивают внезапно бурые эльфы и зеленые и стреляют без устали из полных колчанов. Тут в воинстве Наугладура поднялись переполох и шум, и те, что уже переходили вброд, побросали свою золотую ношу в реку и в испуге бросились к ближнему и дальнему берегам, однако ж многих сразили безжалостные острия, и попа́дали гномы вместе со своим золотом в поток Ароса, пятная его прозрачные воды темной кровью.
И вот воины на дальнем берегу, [? втянутые] в бой, сплотив ряды, ринулись на врагов, но те проворно бежали пред ними, а меж тем [? прочие] по-прежнему осыпа́ли их градом стрел; так все новые гномы падали мертвыми, эльдар же почти не пострадали. И кипела та великая битва при Каменном Броде <…> поблизости от Наугладура, ибо хотя Наугладур и полководцы его отважно вели в бой своих воинов, им так и не удавалось схватиться с врагом, а смерть обрушивалась на их ряды точно ливень, пока те в большинстве своем не дрогнули и не разбежались, и звонкий смех эльфов эхом разнесся из конца в конец, и перестали эльфы стрелять, ибо развеселились, глядя, как удирают неуклюжие гномы и белые их бороды треплет ветер. Но не стронулся с места Наугладур в окружении нескольких сподвижников, и вспомнились ему слова Гвенделин[22], ибо, глядь, подступил к нему Берен, и отбросил свой лук, и извлек блистающий меч; а Берен среди эльдар отличался могучей статью, хотя в обхвате и уступал дородному Наугладуру из народа гномов.
И молвил Берен: «Защищай свою жизнь, коли сможешь, о кривоногий убийца, не то отниму я ее», – и даже Науглафринг, дивное ожерелье, предложил ему Наугладур, лишь бы позволили ему уйти невредимым, но ответствовал Берен: «Нет, его все равно заберу я, как падешь ты мертвым»; и с этими словами один ринулся он на Наугладура и его соратников и сразил стоящего впереди, а прочие разбежались под эльфийский хохот, и так Берен оказался лицом к лицу с Наугладуром, убийцей Тинвелинта. Сей престарелый гном защищался весьма доблестно, и закипела жестокая битва, и многие наблюдающие за нею эльфы из любви к своему предводителю и из страха за него теребили тетивы луков, но Берен, сражаясь, крикнул им не вмешиваться.