И вот скитается безутешная Тинувиэль по нижней террасе, в ужасе посматривая в сторону темного замка на холме; как вдруг, глядь! – завернув за скалу, набрела она на кота, что в одиночку грелся на солнце и, казалось, дремал. Едва приблизилась Тинувиэль, кот открыл желтый глаз и сощурился на нее; и поднялся и, потягиваясь, шагнул к ней, и молвил: «Куда это направляешься ты, крошка, – или не знаешь ты, что преступаешь границу той земли, где греются на солнце его высочество Тевильдо и его таны?»
Весьма испугалась Тинувиэль, но отвечала смело, как смогла, говоря: «Мне о том неведомо, владыка, – и тем немало польстила старому коту, ибо на самом-то деле он был всего лишь привратником Тевильдо, – но прошу тебя о милости, проводи меня немедленно к Тевильдо, даже если спит он», – так сказала она, ибо изумленный привратник хлестнул хвостом в знак отказа.
«Срочные вести великой важности несу я, и сообщить их могу лишь одному Тевильдо. Отведи меня к нему, владыка», – взмолилась Тинувиэль, и кот при этом замурлыкал столь громко, что девушка осмелилась погладить его безобразную голову, которая была гораздо огромнее, нежели ее собственная; больше, чем у любой собаки, что водятся ныне на Земле. На эти просьбы Умуийан, ибо так его звали, ответствовал: «Тогда идем со мною», – и, подхватив вдруг Тинувиэль за одежды у плеча, он перебросил девушку на спину, к великому ее ужасу, и прыгнул на вторую террасу. Там кот остановился и, пока Тинувиэль кое-как слезала с его спины, сказал: «Повезло тебе, что нынче повелитель мой Тевильдо отдыхает на этой нижней террасе, далеко от замка, ибо великая усталость и сонливость овладели мною, потому опасаюсь я, не было бы у меня большой охоты нести тебя дальше», – Тинувиэль же облачена была в одежды темного тумана.
Выговорив это, Умуийан широко зевнул и потянулся прежде, чем повел гостью по террасе на открытое место, туда, где на широком ложе из нагретых камней покоилась отвратительная туша самого Тевильдо, злобные же глаза его были закрыты. Подойдя к нему, кот-привратник Умуийан тихо зашептал владыке на ухо, говоря: «Некая девица ожидает вашей воли, повелитель; важные вести принесла она тебе и не желает слушать моих отказов». Тогда Тевильдо гневно хлестнул хвостом, приоткрыв один глаз. «В чем дело, говори живее, – отозвался он, – ибо не тот ныне час, чтобы искать аудиенции у Тевильдо, Князя Котов».
«Нет же, повелитель, – молвила Тинувиэль, вся дрожа, – не гневайся, да и не думаю я, что станешь ты гневаться, когда выслушаешь; однако дело таково, что лучше даже шепотом не говорить о нем здесь, где веют ветерки», – и она опасливо оглянулась в сторону леса, словно боясь чего-то.
«Нет, убирайся, – отвечал Тевильдо, – от тебя пахнет псом, а бывало ли когда-нибудь, чтобы кот выслушивал хорошие новости от фэйри, которая якшается с псами?»
«О сир, неудивительно, что пахнет от меня псами – только что едва спаслась я от одного такого; воистину, о некоем могучем псе, чье имя тебе хорошо известно, хочу я говорить». Тогда Тевильдо уселся и открыл глаза, огляделся, потянулся трижды и, наконец, повелел коту-привратнику доставить Тинувиэль в замок, и Умуийан перебросил ее на спину, как прежде. А Тинувиэль охватил сильнейший ужас, ибо, добившись желаемого, то есть возможности попасть в крепость Тевильдо и, вероятно, вызнать, там ли Берен, она не представляла, что делать дальше, и не ведала, что станется с нею; воистину, она бы бежала прочь, кабы могла; но коты уже начинают подниматься по террасам к замку. Один прыжок делает Умуийан, неся Тинувиэль вверх, и еще один, а на третьем споткнулся он – так, что Тинувиэль в страхе вскрикнула, и Тевильдо молвил: «Что стряслось с тобою, неуклюжий ты Умуийан? Пора тебе оставить мою службу, ежели старость подкрадывается к тебе столь стремительно».
Умуийан же ответствовал: «Нет, повелитель, не знаю я, что со мною; туман застилает мне взор, и голова тяжела», – и он зашатался, словно пьяный, так, что Тинувиэль соскользнула с его спины, и улегся, словно бы погрузившись в глубокий сон. Тевильдо же разгневался и, довольно грубо подхватив Тинувиэль, сам донес ее до ворот. Одним гигантским прыжком оказался кот внутри и, повелев девушке спуститься, издал пронзительный вой, и жуткое эхо отозвалось в темных переходах и коридорах. Тотчас же поспешили к Тевильдо его слуги, и одним приказал он спуститься к Умуийану, связать его и сбросить с утесов «на северной стороне, где скалы наиболее отвесны, ибо более от него мне нет пользы, – молвил Князь Котов, – от старости он нетвердо держится на ногах», – и Тинувиэль содрогнулась от жестоких слов зверя. Но едва вымолвил это Тевильдо, как и сам зевнул и споткнулся, словно сонливость внезапно овладела им; и повелел прочим увести Тинувиэль в один из внутренних покоев, туда, где Тевильдо обычно сиживал за трапезой со своими знатнейшими танами. Там повсюду валялись кости и стоял мерзкий запах; окон там не было, одна лишь дверь; однако люк вел оттуда в просторные кухни, откуда пробивался алый отблеск, слабо освещавший покои.
Столь страшно стало Тинувиэли, когда коты оставили ее там, что минуту постояла она неподвижно, не в состоянии пошевелиться; но, очень скоро привыкнув к темноте, она огляделась и заприметила люк с широким наружным уступом, и вспрыгнула на него, ибо высота была небольшой, а эльфийская дева отличалась ловкостью и проворством. Заглянув внутрь, ибо люк был открыт настежь, она разглядела кухни с высокими сводами, и огромные очаги, где пылал огонь, и тех, что изо дня в день трудились там – по большей части то были коты, но, се! – у одного из огромных очагов склонился перепачканный сажей Берен; и Тинувиэль сидела и рыдала, но до поры не осмелилась ни на что. А тем временем в зале раздался вдруг резкий голос Тевильдо: «Нет, куда, во имя Мелько, запропастилась эта сумасбродная эльфийка?» – и Тинувиэль, заслышав это, прижалась к стене, но Тевильдо, заприметив ее там, где угнездилась она, воскликнул: «Вот пташка и перестала петь; слезай, или я сам достану тебя; ибо смотри мне, я не позволю эльфам просить у меня аудиенции смеха ради».
Тогда отчасти в страхе, а отчасти в надежде, что звонкий ее голос донесется даже до Берена, Тинувиэль заговорила вдруг очень громко, рассказывая свою историю так, что эхо зазвенело в залах; но: «Тише, милая девушка, – молвил Тевильдо, – если дело это являлось тайной снаружи, незачем кричать о нем внутри». Тогда воскликнула Тинувиэль: «Не говори так со мною, о кот, будь ты даже могущественнейшим Князем Котов, ибо разве я – не Тинувиэль, Принцесса Фэйри, что свернула с пути, дабы доставить тебе удовольствие?» При этих словах, а она прокричала их еще громче прежнего, в кухне послышался страшный грохот, словно внезапно уронили гору металлической и глиняной посуды, и Тевильдо зарычал: «Не иначе как опять споткнулся этот бестолковый эльф Берен, избави меня Мелько от такого народа», – но Тинувиэль, догадавшись, что Берен услышал ее и сражен изумлением, позабыла о страхах и более не жалела о своей дерзости. Тевильдо, однако же, весьма разгневался на ее заносчивые слова, и, не будь он расположен сперва узнать, что пользы сможет извлечь из ее рассказа, плохо пришлось бы Тинувиэли. Воистину с этой самой минуты подвергалась она великой опасности, ибо Мелько и все его вассалы почитали Тинвелинта и его народ вне закона и весьма радовались, если удавалось поймать кого-то из лесных эльфов и в полной мере явить свою жестокость; потому великую милость заслужил бы Тевильдо, если бы доставил Тинувиэль к своему повелителю. В самом деле, едва назвала она себя, именно так и вознамерился Тевильдо поступить, как только покончит со своим собственным делом; но воистину рассудок его был усыплен в тот день, и кот забыл подивиться, почему это Тинувиэль устроилась наверху, взобравшись на приступку люка: да и о Берене больше не вспоминал, ибо мысли его заняты были только рассказом Тинувиэли. Потому молвил Тевильдо, скрывая свой злобный замысел: «Нет же, госпожа, не гневайся; промедление разжигает мое нетерпение; ну начинай же рассказ, что приготовила ты для моих ушей – ибо я уже насторожил их».
И отвечала Тинувиэль: «Есть тут огромный зверь, злобный и дикий, имя же ему Хуан», – при этом имени Тевильдо выгнул спину, шерсть его поднялась дыбом, по ней пробежали искры, а в глазах вспыхнуло алое пламя, – «и, – продолжала девушка, – кажется мне неладным, что такому чудищу дозволено осквернять присутствием своим лес столь близко к обители могущественного Князя Котов, владыки Тевильдо»; но Тевильдо отвечал: «Не дозволено ему это, и является пес сюда не иначе как украдкой».
«Как бы то ни было, – молвила Тинувиэль, – сейчас он здесь, однако сдается мне, что, наконец, с ним можно покончить; ибо ло! – шла я тут через леса и увидела огромного зверя, что, стеная, лежал на земле, словно сраженный болезнью; и глядь! – то был Хуан, во власти злобных чар либо недуга; и сейчас пребывает он, беспомощный, в долине, менее чем в миле к западу через лес от твоих чертогов. Может быть, и не стала бы я тревожить этим известием твой слух, если бы чудовище, едва приблизилась я, дабы помочь ему, не зарычало на меня и не попыталось укусить; сдается мне, что подобное существо вполне заслуживает своей участи».
Все, что рассказала Тинувиэль, являлось великой ложью, подсказанной ей Хуаном, ибо девы эльдар во лжи неискушенны; однако не слыхала я, чтобы впоследствии кто-либо из эльдар ставил сей обман в вину ей либо Берену; не виню и я их, ибо Тевильдо был злобным зверем, а Мелько превосходил гнусностью всех живущих на земле; и Тинувиэль, оказавшись в их власти, подвергалась страшной опасности. Тевильдо, однако, сам опытный и искусный лжец, столь глубоко постиг изворотливость и коварство всех зверей и прочих живых существ, что зачастую не знал, верить ли тому, что слышит, или нет: и склонен был не верить ничему, кроме того, во что поверить хотелось, – так случалось ему бывать обманутым и более правдивыми. Рассказ же о Хуане и его беспомощном состоянии столь порадовал Тевильдо, что кот не склонен был усомниться в его истинности и твердо вознамерился по крайней мере проверить слова гостьи; однако поначалу он изобразил безразличие, заявив, что незачем было окружать такой тайной дело столь пустячное; вполне можно было говорить о нем и снаружи, без особых церемоний. На это отвечала Тинувиэль, что не подозревала прежде, будто Тевильдо, Князь Котов, не ведает о том, насколько тонок слух Хуана: уши пса улавливают самый слабый шум на расстоянии лиги, а уж голос кота различают дальше любого другого звука.