Предположить, что вышеперечисленные деятели уцелели лишь потому, что воспевали хвалу новой власти и лично Сталину или Берии, будет более чем неверным. Каждый из них был носителем грузинского национального духа. Из перечисленных лиц достаточно привести в качестве примера Иванэ Джавахишвили, которого запросто можно было выселить, арестовать, расстрелять.
При этом возникает вопрос: если Берия, хотя бы впоследствии, смог помочь Ш. Нуцубидзе и С. Каухчишвили, почему он не поступил так в отношение тех же Сандро Ахметели, Михаила Джавахишвили или Тициана Табидзе?
Поставим тот же вопрос немного по-иному – если бы даже Берия желал, мог ли он помочь этим деятелям искусства?
Достаточно проанализировать лишь одно «преступление» перечисленных деятелей искусства, чтобы ответить на этот вопрос. Это «преступление» касается отношения к писателю Григолу Робакидзе. Великий грузинский писатель, один из основателей «голубых рог», который даже заслужил благоволение Сталина (на Сталина огромное впечатление оказала пьеса Г. Робакидзе «Ламара»), не выдержал условий, созданных советским правительством, и решил перебраться в Германию. Свое решение он осуществил в 1931 году, где и начал открытую критику советского правительства. В 1933 году (год пришествия к власти Гитлера), в Германии Робакидзе выпустил книгу «Убиенная душа», в которой демонизировал личность Сталина.
С первого взгляда это наглядный пример борьбы художника с деспотом, которую и олицетворяла борьба Сандро Баратели. Но дальнейшие действия Робакидзе не очень логичны. Писатель, который восстал против произвола Сталина, коммунистической и тиранической системы, легко понял идеи Гитлера, Муссолини и фашизма.
Трудно поверить, что в фашистской Германии и Италии не было гонений на интеллигенцию и искусство. Исходя из этого, и борьба Робакидзе не очень похожа на борьбу добра со злом.
Робакидзе был опасен не как национальный писатель, в чем нас собираются уверить сегодня, а как писатель, который ввязался в политическую борьбу между Сталиным и его врагом Гитлером на стороне последнего. Именно поэтому не удивительно, что гонениям подвергался не только Робакидзе, но и все те писатели, которые поддерживали с ним отношения и при этом не скрывали этого.
То, что борьба не была направлена против именно интеллигенции или определенной группы, видно хотя бы из того, что репрессии коснулись не всех представителей «голубых рог», а лишь нескольких его членов.
Существует еще одна городская легенда, в соответствии с которой на похороны Паоло Иашвили, покончившего с собой, из страха перед Берией не явился никто из его друзей, кроме Колау Надирадзе. Если даже это исторический факт, он указывает лишь на одно – никаких гонений со стороны Берии не было, поскольку Надирадзе никто не арестовывал и не расстреливал.
Как видно, имей даже желание, спасти перечисленных выше писателей и режиссеров для Берии было бы трудной задачей. Опять же повторюсь, что, несмотря на созданный стереотип, Берия был не таким всемогущим, чтобы вмешиваться в политику Сталина.
До того как останавливаться на смене поколений, вспомним об еще одном эпизоде фильма. Он касается Михаила Коришели, который был арестован по приказу Варлама Аравиде за поддержку Сандро Баратели. Как помним, Михаил Коришели выбрал довольно-таки трудный и своеобразный путь к установлению истины, который оказался неприемлем для Баратели. В частности, он решил «сознаться» в преступлениях и назвать как много больше «соучастников». Настолько много, чтобы цифры достигли маразма и чтобы «там наверху» обратили на этот маразм внимание и потребовали ответа у фальсификаторов.
Этот эпизод интересен постольку, поскольку является не только плодом фантазии сценариста, но и отображает реально имевший место факт. Где-то мы с этим уже встречались. Не знаю, насколько был знаком Абуладзе с воспоминаниями Шрейдера, но то, что судьба последнего перекликается с судьбой Михаила Коришели, ясно как день.
Тактика, избранная ими, была одинаковой. Правда, Шрейдер не сознавался в том, что получил задание прорыть тоннель от Лондона до Бомбея, но его «признания» носили не менее абсурдный характер и список его «соучастников» был не меньшим, чем у Коришели. Несмотря на идентичность эпизодов, дальнейшие судьбы реально существующего Шрейдера и персонажа фильма Коришели отличаются.
Попытка киногероя не увенчалась успехом и на Варлама Аравидзе или других лиц, которые сидели «там наверху», никакого впечатления не произвела. В отличие от киносценария в тот период, когда Шрейдер избрал такую своеобразную тактику, Лаврентий Берия был «там наверху», и в отличие от Варлама Аравидзе судьба Шрейдера его заинтересовала. После личного вмешательства были прекращены не только пытки Шрейдера, но были арестованы и те лица, которые использовали эти методы при допросах.
Как видим, еще один эпизод подтверждает тот факт, что у Лаврентия Берии нет ничего общего с Варламом Аравидзе, который якобы является его прототипом. Образно говоря, Михаилу Коришели не повезло в том, что во время его ареста «там наверху» не сидел Лаврентий Берия.
И в конце остановлюсь на самой сложной и неприятной теме, касающейся смены поколений. Несмотря на трагический конец, оканчивается фильм оптимистично. В соответствии с финалом, будущее поколение, которое в фильме олицетворяет внук Варлама Аравидзе, Торнике, осознало то зло, которое посеяли предки в лице деда и отца. Произошло примирение нового поколения с жертвами старого. Символически это выразилось в покаянии Торнике перед Кетеван Баратели и его самоубийстве.
Короче говоря, фильм оптимистичен постольку, поскольку в соответствии со сценарием происходит облагораживание поколений и остается надежда, что новое поколение – поколение Торник, по своим моральным качествам стоит выше, чем поколение Варлама и Абеля Аравидзе.
Для фильма, да и для искусства вообще, этот эпизод дает сильный эффект, но было бы нелишним разобраться, насколько соответствует действительности эта оптимистическая трагедия.
Фильм был снят на рубеже эпох, но известно это для Абуладзе быть не могло, поскольку о развале Советского Союза в 1984 году не могли думать не только интеллигенты, но и политики. Грубо говоря, Тенгиз Абуладзе фильм снимал при поколении Варлама и Абеля Аравидзе.
Данный факт в первую очередь указывает на мужество и талант режиссера. Но кроме положительной данный факт сыграл и отрицательную роль. Этим отрицательным качеством была неопытность. Никто не знал, как будут развиваться явления дальше. Коммунистическая идеология и цензура, ограничение свободы мысли и прославление принципа большого брата вызвало внутреннее противостояние нации, и потихоньку усиливалось так называемое национальное движение.
К сожалению, данное движение восприняло то правление, с которыми боролось, как абсолютное зло, и главной целью стала борьба против режима, что, в свою очередь, вызвало идеализацию борцов нового поколения, воспитанного на принципах справедливости. Национальное движение совершило такую же ошибку, что и большевики в свое время. Они поверили, что можно изменить человека и вывести новое поколение – поколение Торнике. Желание было хорошим, но невыполнимым.
Данному развитию событий также помогло и то, что произошло не только разрушение советского менталитета, но и идеализация идейного врага СССР США, которые предстали как основа свободы, борющаяся с «империей зла». К сожалению, новое поколение поверило в это, и произошла всего лишь смена рамок, идеологическая американизация. «Светлое будущее» коммунизма сменила «великая американская мечта».
Все это чувства, но жизнь государства зиждется на холодной политике, и после разрушения «империи зла» возник целый ряд государственных проблем, для решения которых не было достаточно лишь добрых пожеланий и красивых лозунгов. Страна должна была привыкнуть к независимой политике, а политика не так уж и чиста и красива, как идеология.
К власти пришла та прослойка общества, которую в фильме олицетворяет Кетеван Баратели, и рядом с ней стало «поколение Торнике».
К сожалению, все пошло не так гладко, как казалось издалека. Ни вчерашние диссиденты, ни новое поколение ничем не отличались от поколения Варлама Аравидзе.
Если в 1989 году диссиденты и новое поколение смогли сплотить народ и 9 апреля воспротивиться силам зла, через два года бывшие соратники противостояли уже друг другу. Неожиданно идеологическая битва переросла в политическую, и так же неожиданно в этом особую роль сыграла криминальная прослойка, для которой национальный окрас движения был не чем иным, как пустым словом.
Сделаем же вывод. Мечта Тенгиза Абуладзе так и осталась мечтой, Торнике очень быстро перерос в Варлама, и нужно набраться смелости и признать, что интеллигенция, на которую возлагал такие надежды режиссер, в этом деянии сыграла одну из главных ролей. И интеллигенция ничем не отличалась от Варлама Аравидзе.
Если оставим в стороне философскую подоплеку и посмотрим на фильм с чисто исторической стороны, можем сделать вывод, что у Варлама Аравидзе и Лаврентия Берии не было ничего общего.
Можем поставить вопрос и по-другому: может, стоит задуматься над тем, кто перед кем должен каяться?