Л. Берия. 30 марта 1949 г.».
Никаких угроз и разносов, никакой «лагерной пыли»! А главное, из резолюции Берии со всей очевидностью следует, что:
– до 30 марта 1949 года Берия с возникшими проблемами разработки радиодатчика не был знаком и после того, как 1 октября 1946 года подписал распоряжение Совмина о создании радиовысотомера, он к этому вопросу более не возвращался;
– до 30 марта 1949 года (как и, к слову, впоследствии) Берия лично с разработчиками радиодатчика не встречался, письменно поручив разобраться со всем руководству ПГУ и Алексеенко.
Надо прибавить, что того же 26 марта уполномоченный Совета Министров СССР по КБ-11 В.И. Детнев направил Берии свое собственное письмо «О неудовлетворительном ходе работ по разработке и изготовлению радиодатчика в ЦКБ-326» с сопроводительной запиской на имя помощника заместителя Председателя Совмина по руководству уполномоченными Совмина Н.С. Сазыкина. Однако к Берии это письмо уже не попало, о чем на «сопроводиловке» имеется помета Сазыкина: «В дело. По этому вопросу уже приняты необходимые меры. Материал т. Берия не доложен. Н. Сазыкин. 4.IV. 1949».
Меры принимались. 2 мая 1949 года вышло постановление Совмина СССР «Об отработке прибора «Вибратор»» № 1772-645сс/оп, где фигурировали фамилии Ванникова, Алексеенко и Скибарко (но – не Мамиконяна) со сроком окончания отработки 1 августа.
8 июня Завенягин и Алексеенко в докладной записке на имя Берии сообщали о ходе работ (10 мая первый неудачный сброс «изделия», 17 мая – неполное срабатывание).
30 июня уже Первухин и Алексеенко доложили Берии, что два сброса 16 и 18 июня на полигоне № 71 под Керчью были удовлетворительными.
А 24 августа 1949 года Первухин и Алексеенко в очередной докладной писали:
«За время с мая по июль с.г. на 71-м полигоне ВВС ВС были проведены летные испытания семи радиодатчиков в изделиях «501».
На первых двух изделиях «501…» были исследованы реальные условия работы датчика и установлены причины их отказа… На последующих пяти изделиях «501» испытаны радиодатчики, в которые были внесены конструктивные и схемные изменения… Все они показали удовлетворительное срабатывание…»
В завершение сообщу читателю, что отработка радиодатчиков велась и позднее, в параллель с дублирующим вариантом с баро-датчиком (то есть с датчиком, реагирующим на изменение давления с изменением высоты). А Скибарко, между прочим, так и остался главным конструктором в горьковском НИИ.
Вот и все об очередном «злодействе» Берии по стиранию в «лагерную пыль» своих «невинных» сограждан. А ведь и здесь мы имеем дело с, казалось бы, компетентными свидетелями! Тремасов – фигура в атомной отрасли известная…
Увы, когда мы сталкиваемся с «воспоминаниями» о Берии, «поведанными» нам через много лет после того, как Берию представили злодеем впервые на июльском Пленуме ЦК, то надо быть очень осторожным даже в случаях, когда мемуаристами оказываются доктора наук, а то и академики. Осторожным потому, что когда Берию выставляют «монстром» и «палачом», нам не о реальном историческом Берии рассказывают. Нам перепевают те слухи, которыми он оброс за много десятилетий хулы на него. И если уж недобросовестными по отношению к памяти и доброму имени Лаврентия Павловича оказываются инженеры и ученые, то что уж говорить о людях «творческих», которым вымыслы по роду деятельности положены!
И идут в ход «достоверные свидетельства жертв» о «пытках, руководимых лично Берией», о его руках «по локоть в крови…». Ну почему обязательно «по локоть»? Писали бы уж – «по плечо» или, хотя бы, «по предплечье»…
Вот еще один пример… Упомянутая мной книга о Завенягине издана при поддержке ОАО «Горно-металлургическая компания «Норильский никель», потому что Завенягин, окончив Горную академию, был одним из основателей Норильского комбината. По количеству цитат из злобствующих по адресу Берии источников ее можно отнести, повторяю, к классическим, и особенно часто там цитируется рукопись «воспоминаний И. И. Новикова» из архива автора-составителя М.Я. Важнова. В именном указателе к книге о мемуаристе сказано кратко: «академик РАН», и Важнов приводит такие его откровения:
«Завенягин лучше, чем кто-либо другой, осознавал, насколько важно в самые сжатые сроки создать атомную бомбу, и притом так, чтобы это был не единичный экземпляр… но чтобы одновременно было запущено производство, обеспечивающее выпуск нужного количества таких бомб.
Стратегическая задача, сформулированная Завенягиным, Ванниковым, Курчатовым (именно в такой последовательности. – С.К.), состояла в том, чтобы в кратчайший срок создать промышленное производство ядерного оружия…» и т. д. и т. п.
Завенягин в ПГУ был, вообще-то, заместителем Ванникова по общим вопросам, а в соответствии с распределением обязанностей руководящего состава ПГУ он непосредственно наблюдал за (цитирую по документам):
«1) вопросом металлургии,
2) вопросом аффинажа и горнорудных предприятий,
3) вопросами геологии,
4) строительством,
5) ГСПИ-11 (Государственный союзный проектный институт. – С.К.),
6) контрольной группой,
7) охраной труда,
8) снабжением общим,
9) транспортом».
Это все вопросы важные, однако – не ключевые. В стратегические проблемы Завенягина особо не вовлекали, хотя что-то приходилось решать и ему. Порой – и в стратегической сфере. Но кто сам-то академик Новиков? Какой он внес вклад в советский Атомный проект? Если судить по другому его пассажу, приводимому в книге, изданной «ПолиМЕдиа», то академик в оружейной проблеме поработал на славу и знал все до тонкости, например:
«Напряженная работа, проходившая к тому же в обстановке подозрительности и недоверия со стороны Берии, постоянных угроз и поощряемых Берией доносов, изматывала организм и подрывала здоровье Завенягина, Ванникова, Курчатова…»
Или:
«Накануне первого взрыва атомной бомбы Берия подготовил проскрипционные списки на Курчатова и его сотрудников, которых намеревался жестоко покарать в случае неудачи испытания» и т. д. и т. п.
Так кто же этот знаток «атомной» истории страны? В справочнике Минатома за 1995 год «Кто есть кто в атомной энергетике и промышленности» такового атомщика не отыскалось, зато в общероссийском справочнике значилось: «Новиков Иван Иванович, действительный член РАН, г.р. 1916, советник при дирекции Ин-та металлургии. Главные направления научной деятельности: фундаментальные исследования газообразного состояния, в особенности водяного пара…»
Вот так «оружейник»! Вот так «эксперт»! Отыскался след Иванов и в справочнике АН СССР за 1977 год. Тогда еще членкор, Новиков, состоя в отделении физико-технических проблем энергетики, работал в том же Институте металлургии имени А.А. Байкова. Как теплотехник он, похоже, имел отношение к работам по атомной энергетике, но в оружейных проблемах не ориентировался абсолютно. Однако гнусности о Берии под прикрытием академической тоги в общественный оборот запустил.
Возможно, кому-то из читателей покажется неуместным мой тон по отношению к вполне заслуженному человеку. Но за время работы над этой книгой я не раз просто-таки стервенел от подлой безответственности подобных «специалистов по водяному пару», на старости лет решивших приобрести еще и дополнительную квалификацию специалистов по «лагерной пыли». Так что за свою злую иронию в их адрес просить прощения ни у кого не намерен. А этот знаток «газообразного состояния» еще и Павла Судоплатова грязью облил:
«По видимому, в целях устрашения Берия вводит в аппарат Спецкомитета – на правах начальника технического отдела (это так у академика именуется Бюро № 2 по разведке. – С.К.) – политического киллера Судоплатова…»
Что тут можно сказать? Иногда не только по делам, как утверждал Христос, но и по словам их узнать можно их… Тем более что слово – это тоже дело.
ЛЮБИТЕЛИ пускать «лагерную пыль» в глаза доверчивых людей немало написали и о драконовских-де режимных мерах, о зловещих «уполномоченных» Берии, свинцово-де нависавших над душой атомщиков. Уполномоченные Совета Министров СССР на атомных объектах действительно были. Однако отбирались они из числа технически образованных чекистов. Аркадий Константинович Круглов, автор одной из первых серьезных и профессионально точных книг об атомной отрасли «Штаб Атомпрома», написал о них так:
«Естественно, стиль работы этих уполномоченных был разный и не мог нравиться всем в условиях той гонки работ по Атомному проекту, однако ярлык «доносчик» или «надсмотрщик», который с легкой руки журналистов, да и ряда специалистов, получил распространение, весьма примитивно и необъективно характеризует деятельность этих людей».
Берия, как мы помним, был опытным и разведчиком, и контрразведчиком (что в одном лице удачно сочетается не часто), и введение института уполномоченных Совмина в структуру атомных работ было удачной его идеей. Причем многое в нашем «режиме» было взято из опыта организации режимных мер безопасности, применявшихся в Манхэттенском проекте США – они ведь были первыми.
И «режим» в «демократических» Штатах был отнюдь не мягок. Читатель должен помнить имя Владимира Козьмича Зворыкина, эмигрировавшего в 1919 году в США. Зворыкин – изобретатель телевидения, крупнейший специалист в области электронной оптики, президент «Radio Corporation of America (RCA)». Его приборы ночного видения армия США использовала еще во время Второй мировой войны!
Не имеющий отношения к политике, Зворыкин в 1943 году возглавил, однако, Нью-Йоркское отделение Фонда помощи жертвам войны в России (в его работе участвовала даже жена президента Рузвельта). А в 1945 году Зворыкин был включен в группу специалистов, имеющих заданием поиск научно-технических секретов рейха на территории Германии. Но когда он появился с группой в Вашингтонском аэропорту, выяснилось, что покидать пределы США ему запрещено. Зворыкин вспоминал об этом так:
«Я узнал, что мой паспорт задержан госдепартаментом из-за того, что я являюсь членом Фонда помощи жертвам войны в России… Что и говорить, горькая пилюля после…стольких трудов, отданных моей новой стране. Я…почувствовал себя как в клетке. Пришлось… готовиться к увольнению из RCA, так как я лишился допуска к своей работе над секретными проектами. Здесь за меня вступился генерал Сарнов (глава исследовательской фирмы «David Sarnoff». –