Кто же вписывал от руки ключевые цифры и др.? Не машинистка же?
Как непросто и горько предполагать фальсификацию на таком уровне… Тем более что извлечения из следственных дел способны тронуть даже каменное сердце. Но и верить в то, что было написано в этом докладе, – не получается, начиная с того, что, по утверждению хрущевцев-поспеловцев, в 1937–1938 годах было выбито практически все руководство «партийных, советских органов, хозяйственных организаций».
Если бы это было так, то чем можно объяснить явный взлет во всех сферах жизни советского общества в конце 30-х годов?
В тексте доклада, к слову, упоминается о репрессиях «против многих десятков тысяч партийных, советских, хозяйственных, военных кадров». А в разделе «Судебный произвол Военной Коллегии Верховного Суда СССР» сообщается о предоставленных в 1937–1938 годах лично Сталину 383 списках «на 44 465 ответственных партийных, советских, комсомольских, военных и хозяйственных работников».
Десятки тысяч – это много. Но это все же не 1 980 635 человек «арестованных» и 688 503 «расстрелянных» за два года, вписанных в текст доклада рукой «неустановленного автора».
Да, прав был «партайгеноссе» Геббельс – поверить можно лишь в чудовищную ложь. А ведь даже ложь «доклада Поспелова» на фоне лжи Хрущева на XX съезде о Сталине и его эпохе выглядит детскими шалостями. Читатель это еще увидит!
Итак, подготовка к съезду шла своим чередом. Готовился отчетный доклад Первого секретаря ЦК КПСС, готовились Директивы XX съезда КПСС по шестому пятилетнему плану развития народного хозяйства на 1956–1960 годы. Готовился и «закрытый» доклад Хрущева «О культе личности и его последствиях»…
Порой его подают чуть ли не как личную инициативу Хрущева, но в действительности проект доклада был подписан Поспеловым и Аристовым. А уж каким «неустановленным» автором он был написан, сегодня можно только гадать.
9 февраля 1956 года Президиум ЦК принял и постановление об утверждении Хрущева докладчиком. И тогда же вновь возникли споры на те же темы, что и 1 февраля (я опять обращаюсь к протокольной записи):
«Хрущев, Первухин, Микоян.
Несостоятельность Сталина раскрывается как вождя. Что за вождь, если всех уничтожает…
<…>
Т. Молотов. – Но 30 лет мы жили под руководством Сталина – индустриализацию провели. После Сталина вышли великой партией.
<…>
Т. Булганин. – Считаю предложение т. Хрущева правильным. Члены партии видят, что мы изменили отношение к Сталину… То, что вскрылось, мы не знали…
<…>
Т. Первухин. – На съезде надо доложить. В этом докладе о положительной стороне не требуется говорить. Культ Сталина вреден… Узурпировал власть, ликвидировал ЦК, ПБ…
<…>
Т. Сабуров. – Молотов, Каганович, Ворошилов неправильную позицию занимают, фальшивят… Сказать правду о роли Сталина до конца.
Т. Хрущев. – <…> Все мы работали со Сталиным, но это нас не связывает… Когда выявились факты (это для Хрущева-то? – С.К.), сказать о нем… Не сбрасывать со счетов, что через 3 м[еся]ца после смерти Сталина арестовали Берия. И этим расчистили [путь] к действию. Мы можем полным голосом, можем сказать.
Нам не стыдно…»
Здесь приведена малая часть бурных запротоколированных споров, но прошу читателя обратить внимание на то, что Хрущев фактически признался в том, что Берию уничтожили не за то, что он был «агентом», «врагом народа», «палачом», а за то, что лишь Берия мог стать продолжателем дела Сталина.
А делом Сталина было построение могучей Советской Державы. И вот теперь главными антигероями закрытого доклада становились Сталин и «шайка Берии – Абакумова». И говорилось о них в докладе так, что сразу вспоминался, опять-таки, незабвенный Геббельс.
КОГДА говорят и пишут о XX съезде, кульминацией которого стал его финал, то на первый план выдвигают сам доклад Хрущева. Однако мне представляется ключом как к поведению самого Хрущева в то время, так и к пониманию сути тех дней некий документ, ныне хранящийся в архиве Президента РФ (фонд 52, опись 1, дело 169, листы 29–63). Он воспроизведен в сборнике документов «Реабилитация: как это было…» на страницах 365–379 под заголовком: «Продиктованные Н.С.Хрущевым дополнения к докладу «О культе личности и его последствиях».
Уже шел XX съезд, открывшийся 14 февраля 1956 года (закрылся он 25 февраля, избрав ЦК в количестве 133 членов и 122 кандидатов в члены ЦК). И вот в разгар съезда – 19 февраля Хрущев якобы диктует некие дополнения, записанные некой Захаровой.
Почему я уже который раз пишу «якобы»? Да потому, что стиль, манера построения фраз, лексикон и уровень мышления (пусть и подлого, но развитого) отрицают авторство Хрущева. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить февральскую якобы «диктовку» 1956 года с неправлеными стенограммами выступлений Хрущева на июльском антибериевском Пленуме ЦК в 1953 году.
Скорее всего, некий «неустановленный автор» подготовил для него сей текст, а уж косноязычный Никита «продиктовал» его стенографистке, кое-где кое-что от себя и прибавив.
Текст был составлен, повторяю, умно и подло, и он-то и стал основой той идеологической «бомбы», которая была подложена под фундамент Державы руками Хрущева, но отнюдь не его руками и не его умом была изготовлена.
Я приведу лишь несколько фраз из этого обширного текста, но зато каких!
«…говорим, что разгромили врага под руководством гениального Сталина. Нет, враг был разгромлен в результате сплочения партии, сплочения трудового народа вокруг партии… Мы пролили крови столько, сколько ни в одной войне не проливали… потому что глупо была подготовлена война… <…>
Это говорит о полной деморализации руководства Сталина. Он… боялся, как кролик боится удава, Гитлера… <…> В военных делах он ничего не смыслил, он чуть ли не с глобусом выходил, когда ему докладывали обстановку, он из-за голенища вытаскивал карту, на которой был помещен чуть ли не весь мир. И это называется военное руководство.
Или возьмите гибель наших войск под Харьковом в 1942 году. Маршал Баграмян сидит здесь, он подтвердит. Он был начальником оперативного отдела Юго-Западного фронта (вообще-то тогда он был начальником штаба фронта. – С.Х.), когда сложились тяжелые условия и было принято правильное решение. А что Сталин сделал? Он отменил это решение… сел за стол и начал пить, ведь он пьянствовал. Я звоню Василевскому и умоляю: возьмите карту (а почему не глобус? – С.Х.), покажите Сталину, какая обстановка… надо принять решение, которое мы разработали с Тимошенко (Хрущев был членом Военного совета фронта, то есть политработником. – С.К.)…» и т. д.
Вот здесь авторство (точнее, пожалуй, все же – соавторство) Хрущева усматривается. Причем из его слов следует, что сам Хрущев если и не был гениальным полководцем, подсказывающим «верные решения», отвергнутые Сталиным, то уж в военном деле смыслил побольше Верховного Главнокомандующего.
В прозвучавшем с трибуны XX съезда варианте это место несколько отличается от вышеприведенного, например:
«А надо сказать, что Сталин операции планировал по глобусу. Да, товарищи, возьмет глобус и показывает на нем линию фронта…» и т. д.
Но в целом все осталось… И когда Хрущев при гробовом молчании зала выплевывал в него подобные инсинуации, в зале, кроме маршала Баграмяна, сидело не менее двух десятков других маршалов и генералов (в том числе Василевский, Ворошилов, Жуков, Конев, Москаленко, Соколовский, Тимошенко), которые с особой остротой не могли не сознавать всего ужаса и гнусности хрущевской лжи. И все они молчали, не нарушая вот уж и впрямь гробовой тишины – ведь под славословия социализму в кремлевском зале начинались его похороны.
Лишь когда Хрущева отправили в политическое небытие,
Жуков, Василевский, Штеменко, Москаленко, касаясь неудачи наступления в районе Барвенковского выступа под Харьковом, сказали в своих мемуарах некую полуправду о том, что операция разрабатывалась и развивалась при нажиме Хрущева. Тимошенко не написал мемуаров – старый вояка, похоже, лгать не хотел, а правда для него была очень уж тяжела, потому что очень уж Семен Константинович (вместе с другими, конечно) был перед Сталиным виноват. Но имеется свидетельство бывшего ответственного работника ЦК КПСС Г. Шумейко. Он сообщает, что когда много позднее войны лично задал вопрос Тимошенко о причинах Харьковской трагедии, маршал ответил так:
«Политически необходимо было отвоевать именно в этот период хотя бы небольшую территорию Украины. Особенно важно было вернуть вторую ее столицу – Харьков. Хрущев был настойчив. Он буквально уговорил наш Генштаб, а через него и Сталина провести эту операцию».
Книгу Москаленко, где тот касается роковой роли Хрущева в стратегической неудаче весны 1942 года, Хрущев назвал гадкой, а самого маршала – приспособленцем, беспринципным человеком. Так-то оно так, но такая оценка полностью приложима также и к самому Хрущеву, и к хрущевцам как таковым.
В «продиктованном» 19 февраля 1956 года «дополнении Хрущева» сказано было и о Лаврентии Павловиче… Вот как:
«О Берия. Как могло получиться, что этот махровый враг нашей партии и агент иностранной разведки, который еще в момент оккупации английскими войсками Баку служил в контрразведке, которая была подчинена английской контрразведке…добился такого положения, что стал первым заместителем председателя Совета Министров и членом Политбюро, занял такое положение, когда все в то время говорили, что без совета с Лаврентием Павловичем нельзя проводить Политбюро и в Правительстве ни одного вопроса. <…>
Спрашивается, почему же этот враг народа Берия, который стоил народу десятки тысяч лучших жизней нашей партии и народа (в любом случае их надо записать на счет Ежова. – С.Х.), не был разоблачен при жизни нашего «гениального» вождя и учителя, «всеведающего» и т. д. и т. п. эпитеты, которыми мы все здесь сидящие награждали Сталина. Потому что сам Сталин был носителем этого порока.