<…>
Вот что такое Берия. Сам по себе он оказался ничтожеством, дело не в Берия, а в Сталине. Берия жил поддержкой Сталина…»
Итак, если в 1953 году Берии приписывали попытки развенчать Сталина, то теперь обвинения имели противоположный смысл. Но удар, как я понимаю, наносила одна и та же рука.
Та, которая вписывала в «доклад Поспелова» подложные цифры и «факты»…
Та, которая готовила «доклад Хрущева» о «культе личности» и писала «надиктованные» Хрущевым дополнения к этому докладу.
Агенты влияния обретали в Кремле все большее влияние, и «корабль» Державы постепенно ложился на курс гибели.
ДОКЛАД Хрущева был прочитан им в последний день работы съезда – 25 февраля. А 21 февраля 1956 года Корней Чуковский записал в дневник:
«Замечателен, мажорен, оптимистичен, очень умен XX съезд, – хотя говорят на нем большей частью длинно, банально и нудно. Впервые всякому стало отчетливо ясно, что воля истории – за нас».
Подлинное же ликование литературных «инженеров человеческих душ» было еще впереди. Съезд закончился. Приближалась очередная годовщина со дня смерти теперь уже не вождя, а «тирана». И 4 марта 1956 года Чуковский записал:
«Сейчас был у меня Казакевич. Пришел Оксман… Казакевич весь вечер бурлил шутками, остротами, буффонил, изобретал комические ситуации… Среди них такая: вдруг в «Правде» печатается крупным шрифтом на третьей странице: «В Совете Министров СССР». Вчера в 12 часов 11 минут считавшийся умершим И.В.Сталин – усилиями советских ученых ВОСКРЕШЕН и приступил к исполнению своих обязанностей. Вместе с ним воскрешен и заместитель председателя Совета Министров Лаврентий Павлович Берия».
И никто даже не удивился бы.
Сегодня я впервые заметил, какой щедрый у Казакевича высокий думающий лоб – и какой добрый щедрый смех» и т. д…
Да, интеллигентов прорвало.
И не только их. Чуковский с явным удовольствием записывал, что из академии имени Фрунзе не могли вынести бюст Сталина и тогда его раздробили и вынесли по кускам… Что Всеволод Иванов сообщает, что Фрунзе был убит Сталиным… Что фото, где Сталин снят на одной скамье в Горках с Лениным, это жульнический монтаж…
И так далее, и тому подобное.
Казакевич заявил Чуковскому, что «Тараканище» написано о Сталине. И напрасно Чуковский разубеждал лауреата Сталинской премии Казакевича, объясняя, что «Тараканище» писал в 1921 году.
Чуковский же тогда отметил, что на заседании редколлегии журнала «Вопросы философии» редактор сказал: «Вот письмо мерзавца Сталина к товарищу Троцкому». И эта мелкая вроде бы деталь, зафиксированная Чуковским, позволяет понять, кто поставлял Хрущеву идеи, чем дышало его окружение и что представляли собой «неустановленные» «серые кардиналы» серого хрущевского руководства.
Эти «кардиналы», позаботившиеся о создании облика «палача Берии» в июле 1953 года, теперь, зимой 1956 года, высасывали из перьев «ужасы» уже «сталинизма». Не забывая при этом, конечно, о черной краске и для Берии.
И еще одну цитату из записей Чуковского от 9 марта 1956 года я не могу не привести:
«Все «простые люди» потрясены разоблачениями Сталина как бездарного полководца, свирепого администратора, нарушившего все пункты своей же Конституции. «Значит, газета «Правда» была газетой «Ложь», – сказал мне сегодня школьник 7 класса».
Через шесть лет этот школьник станет студентом времен гнилой хрушевской «оттепели». Через сорок лет ему будет уже за пятьдесят, и он – если судьба и далее будет вести его курсом XX съезда – взахлеб поддержит Горбачева и Ельцина. Так в 1956 году закладывалась база будущей «катастройки».
А Чуковский все записывал:
«13 мая.
Застрелился Фадеев… Мне очень жаль милого А.А. – в нем – под всеми наслоениями – чувствовался русский самородок, большой человек, но боже, что это были за наслоения! Вся брехня Сталинской эпохи, все ее идиотские зверства, весь ее страшный бюрократизм, вся ее растленность и казенность находили в нем свое послушное орудие».
Н-да…
Удивительный все же народ – литераторы. Как и вообще удивителен – порой – великий русский народ.
В считаные часы, ушедшие на «разоблачения» «культа личности» Сталина, Хрущев достиг такого разрушительного для будущего России эффекта, что если его оценить в сопоставлении с расходами тогдашней западной антисоветской и антикоммунистической пропаганды против СССР и социализма, то итог составил бы, как я понимаю, десятки тогдашних миллиардов долларов.
Даже враги пожимали плечами. Черчилль высказался в том смысле, что живой осел лягнул мертвого льва. И с точностью этой оценки может соперничать точность лишь другой оценки того же Черчилля: «Сталин принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой».
Возмутился даже Черчилль… А «сталинские» маршалы, «сталинские» наркомы, «сталинские» соколы и «верные ученики товарища Сталина» или сами лягали его память, или позволяли лягать ее другим.
РАЗМЫШЛЯЯ сегодня о XX съезде, уместно задаться вопросом: «А зачем вообще все это затевалось? Что – в таком всеобщем «битье посуды» имелась настоятельная необходимость?» Со времени репрессий прошло двадцать лет, многое уже отболело даже у невинно пострадавших, многое отрицательное перекрылось положительным… Можно было провести амнистию и частичную реабилитацию без шельмования эпохи Сталина и самого Сталина.
Ведь ход XX съезда был во всем его течении достаточно спокойным: деловой отчетный доклад, прения, директивы на новую пятилетку… И вдруг под самый конец (да, собственно, даже после официального закрытия съезда!) – бух! Нате вам: Сталин не великий лидер, а «мерзавец»…
Почему же случилось подобное недержание? Ведь 9 февраля 1956 года на заседании Президиума ЦК Каганович резонно призывал подойти к вопросу хладнокровно, «чтобы 30-летний период не смазать», а Ворошилов предупреждал: «Всякая промашка влечь будет последствия…» И Молотов говорил о том же, и даже Шепилов предлагал «продумать о формах, чтобы не было вреда»…
И вдруг – такой вред!
Однако без причины и прыщик на носу не выскочит, а уж тем более не могло не быть причин появления на свет доклада о «культе» и его зачтения в Москве 25 февраля 1956 года. И некие предположения на сей счет я выскажу, напомнив, что Поспелов и Аристов представили Хрущеву проект его доклада «о культе» лишь 18 февраля, когда съезд уже шел. На следующий день Хрущев «надиктовывает» «свои» дополнения, а 23 февраля направляет сводный текст доклада на 83 листах членам и кандидатам в члены Президиума ЦК и секретарям ЦК. К этому проекту члены Президиума сделали поправки и пометы непринципиального характера, и окончательный вариант доклада на 82 листах был сформирован с учетом этих замечаний. И произнесен 25 февраля.
Но что же это получается?! Вопрос о необходимости доклада члены Президиума ЦК мусолили 1 февраля, 9 февраля, однако до начала съезда не получили даже тезисов доклада. Сам Первый секретарь ЦК Хрущев увидел «свой» доклад в разгар работы съезда, а члены Президиума получили возможность ознакомиться с ним лишь за день, по сути, до обнародования доклада.
В чем дело? Кто и почему ситуацию с докладом вначале замедлял, потом ускорял, но все время – запутывал?
В «дополнениях» Хрущева от 19 февраля имелся и следующий, по стилю и словарю явно не хрущевский, пассаж:
«Возьмем троцкистов. Сейчас мы об этом можем говорить спокойно и довольно объективно разобраться, потому что прошел достаточный исторический срок. Ведь вокруг Троцкого были люди, которые не являлись выходцами из буржуазии и помещиков, часть из них была партийной интеллигенцией, часть из рабочих. И можно назвать целый ряд людей, которые принимали активное участие и до победы революции, и в укреплении завоеваний этой революции…
<…>
Видимо, люди будут много работать и изучать архивные материалы, они увидят, что материалы были оторваны от действительности, глаза беспристрастных историков не поверят печатному слову, они будут искать факты, сопоставлять эти факты (в подобном стиле профессору впору изъясняться, а не автору резолюций «Азнакомица!». – С.К.) и будут делать свои анализы, свои выводы.
<…>
Люди будут изучать решения XX съезда, будут изучать наш доклад на этом съезде, будут делать свои выводы, и мы не должны допустить, чтобы наши потомки плохо думали о нас…»
Занятные рассуждения, не так ли? Хотя и явно не хрущевские! И, на мой взгляд, эти строки (как и дневниковое свидетельство Чуковского насчет реплики о «товарище Троцком») кое-что проясняют по части причин и истоков странной и запутанной спешки с «разоблачением культа».
Во-первых, скрытые троцкисты, к которым относился и сам Хрущев, спешили взять политический реванш хотя бы у памяти Сталина.
Во-вторых, широкая и шумная кампания по реабилитации в считаные годы обеспечивала массовый приток на высокие этажи власти и средств массовой информации таких кадров, которые могли бы начать демонтаж на первый взгляд «сталинизма», а на самом деле – социализма. Причем эти кадры составили бы как сами «реабилитированные», так и их дети, пока что на первые роли не допускаемые.
В-третьих, Хрущеву хотелось и попросту отомстить Сталину. А подогревать подобные его настроения в Москве было кому.
В-четвертых же, кроме скрытых троцкистов в окружении Хрущева и вообще в Москве имелись и другие скрытые силы. И к подрыву социализма (вначале – в общественном сознании) подталкивали также агенты влияния. Ведь контрольные цифры экономического развития СССР в директивах XX съезда были вполне реалистичными. Несмотря на нарастающую некомпетентность партократии, несмотря на ее загнивание, Советская Россия была все еще на подъеме и могла уйти очень далеко и высоко. А «развенчание» «культа личности» по троцкистско-хрущевской схеме в перспективе закладывало базу тотального краха. Как, собственно, и произошло.
Вначале, в 1956 году, было «Слово», а к 1985 году сформировались условия для «Дела». В 1991 году это дело системного убийства Державы мировые политические «мокрушники» успешно и безнаказанно (пока) обстряпали.