С.К.), Ефрему Эшбе, Нестору Лакобе…»
А чуть позднее написали коллективную «монографию» и о Лаврентии Берии – не раз цитировавшийся мной сборник «Политиздата» под названием «Берия: конец карьеры», пропитанный патологической, близкой к паранойе, ненавистью к «ЛП».
И сразу же выявился некий парадокс! Заключался он в том, что внимательный анализ информации (не оценок) даже этого сборника, где был помещен ряд достоверных документов, приводил к мысли скорее о положительном облике его антигероя… И поэтому «политиздатовскими» данными не раз пользовались те, кто обелял Берию: Юрий Мухин, Елена Прудникова. Пользовался ими и я.
В некотором смысле стала сенсацией – по мнению научного редактора журнала Горбачев-фонда «Свободная мысль» Олега Хлевнюка – публикация в 1991 году в журнале «Известия ЦК КПСС» стенограммы июльского Пленума ЦК КПСС 1953 года. Причем в редактируемом уже им журнале Хлевнюк в статье «Берия: пределы исторической реабилитации» (№ 2, 1995 г.) признал весьма занятные вещи:
«Поднимавшиеся на трибуну пленума ораторы клеймили Берия и одновременно создавали портрет реформатора (выделение мое. – С.К.), пытавшегося в те немногие месяцы, что отпустила ему судьба, радикально демонтировать сталинский социализм. Сами же противники Берия, включая Хрущева, выглядели на пленуме ярыми сталинистами, отстаивающими каждую крупицу наследия своего великого учителя».
Хлевнюк написал так в 1995 году, а за два года до этого, в 1993 году, в издательстве «Princeton University Press» вышла книга историка из США Эми Найт «Beria: Stalin’s First Lieutenant». Заключая ее, американка утверждала нечто иное (перевод здесь и ниже мой):
«Даже если Берия перехитрил бы Хрущева и, обойдя его ловким маневром, сумел бы сохранить свою ведущую позицию в руководстве, он добился бы еще меньших успехов, чем Хрущев, в создании жизнеспособной и эффективной системы, потому что был насквозь пропитан сталинскими традициями».
Итак, по «демократу» Хлевнюку ярый сталинист – Хрущев. А по «демократке» Эми Найт, напротив, – Берия. Кто же прав?
Увы, оба не правы, хотя и различным образом. Хлевнюк явно намекал, что сталинский социализм был настолько ужасен и непригляден, что даже такой-де «сатрап» и «палач», как Берия, пытался его демонтировать. Эми Найт намекала на то, что любой-де социализм ужасен и непригляден, и поэтому Берия заранее был обречен на провал.
Тем не менее за вышеприведенной констатацией у Найт следует вот что:
«Однако историки должны, вероятно, дать ему более сбалансированную оценку, уходя от легенды о Берии как о сверхзлодее сталинской эпохи и оценивая его карьеру в широком историческом аспекте…»
Найт собрала весьма богатый фактический материал о жизни и деятельности Берии. Но, увы, ничего не поняла ни в эпохе Сталина, ни в судьбе Берии, напирая на все те же репрессии и массовые депортации….
Однако даже она, попытавшись хоть в какой-то мере быть объективной, обнаружила, что образ «палача Берии» при таком подходе рушится. И – по словам того же Хлевнюка – Найт «вынуждена» была «признать в своем герое реформатора» и «подозревать в Берия прагматика, «полицейского, обратившегося в либерала» на манер Ю. Андропова…»
БЕРИЯ никогда не был либералом, но и аттестовать его «полицейским» нельзя никак, даже с учетом его работы в ЧК и ОГПУ. Смешно сравнивать его и с Андроповым. А вот стать продолжателем всего лучшего, что дал России Сталин, Берия мог бы!
Приняв Россию от Сталина с той атомной Бомбой, в создание которой внес выдающийся вклад, Берия мог бы оставить Россию потомкам государством с надежно упрочившейся социалистической демократией, развивающей в человеке свободного творца и сознательного коллективиста.
Что же до статьи Хлевнюка, то я предполагаю, что она, имеющая в немалой своей части вид некой рецензии на книгу Найт, появилась в журнале Горбачев-фонда не случайно. И не случайно она появилась после выхода в свет книги Найт. Ведь тогда эта книга была, пожалуй, первой, где говорилось о необходимости «более сбалансированной оценки» личности и деятельности Берии, и просто отмахнуться от этого факта хлевнюки уже не могли. Ведь можно было ожидать появления уже отечественных более-менее объективных, основанных на документах, исследований о «ЛП», и даже (!!!) исследований, полностью объективных!
А ведь про себя все эти хлевнюки, Наумовы и прочие волко-гоновы и радзинские не могли не знать истинную цену Хрущеву и хрущевцам, включая сюда всю их «когорту»: от самого Никиты Сергеевича до Брежнева, Андропова, Горбачева, Ельцина и Путина.
Не могли подобные «историки» не знать и истинную цену Сталину, Берии и той эпохе, наиболее крупными фигурами которой они были.
А зная это, россиянские «демократические» «историки» не могли не понимать, что полностью объективное рассмотрение роли и деятельности Лаврентия Павловича Берии станет реальной базой для его полной исторической, политической и нравственной реабилитации. Причем в этом случае Берия предстанет перед потомками не просто как несбывшийся реформатор, а как реформатор именно социализма в интересах развития социализма, а не его «демонтажа»!
Надо было срочно упреждать угрозу формирования верного исторического облика Берии, надо было представить его несбывшиеся реформы как некий прообраз горбачевской «перестройки». Мол, Берия – прямо-таки Горбачев прошлого времени. Только по части репрессий подкачал.
Ну уж – нет!
Горбачев в историческом плане – мелкая дрянь, которой волею судьбы были предоставлены неограниченные возможности созидать, а он направил эти возможности на разрушение Державы.
А Берия в том же историческом плане – выдающийся государственный деятель, созидатель, который мог обеспечить Державе реальный шанс на величие, свободу и процветание! Берия, в некотором роде, – несбывшийся шанс Державы!
Признать это для современных «историков» страшно.
Да и невыгодно.
Хотя и представлять его только «палачом» тоже уже невозможно – не рискуя профессиональным реноме.
ДОКТОР исторических наук Борис Старков свою статью, опубликованную в № 11 журнала «Родина» за 1993 год, назвал «Сто дней «лубянского маршала». Взошедший на отечественном «информационном поле» в январе 1989 года, журнал «Родина» стал одним из рупоров той мелкобуржуазной интеллигенции, которая, по точному определению Ленина, мечется от крайней «революционности» к крайней реакционности. Но, при всем при том, учредителем этого «российского историко-публицистического» журнала был Совет Министров – Правительство РФ.
Начинает Старков со смерти «величайшего диктатора XX столетия Сталина», а затем переходит к рассказу о Берии. Заканчивалась статья так:
«В архивах сохранился…один интересный документ, подготовленный секретариатом Берии. Это список решений ЦК партии и Совнаркома или Совета Министров, подлежащих отмене или пересмотру, как устаревшие или ошибочные. Так что можно предполагать, что реформаторские намерения у «лубянского маршала» были, и весьма серьезные. Но реализовали их другие.
И потому Берия был обречен».
Старков, хотя и называл Берию «палачом», тоже выставлял его кем-то вроде предтечи горбачевской перестройки. То есть Лаврентия Павловича вроде бы лобызали. Однако лобызали его поцелуем Иуды, ибо лобызали те, кто отрекся от Державы, созданной партией большевиков. Но тем ценнее фактические сведения, которые сообщает тот же Старков и которые я ниже частично приведу:
«В Государственном архиве Российской Федерации, где хранятся документы и материалы секретариата Берии, – это наиболее бедный в документальном отношении период (имеется в виду период с 5 марта по 26 июня 1953 года. – С.К.)…
<…>
Перечитывая воспоминания Никиты Сергеевича, невольно думаешь, что все-таки он лукавил… Основная борьба за власть разворачивалась между Н.С.Хрущевым и Г.М. Маленковым. Л.П. Берия оказался между ними…
<…>
Профессор… А.С. Норинский, работавший в структурах МВД, вспоминает, что возвращение Берии к руководству объединенным МВД СССР в 1953 году было воспринято многими сотрудниками как «большой праздник» (видно, очень уж надоела некомпетентность Игнатьева. – С.К.)…
<…>
Министерство внутренних дел СССР подготовило и направило на имя Г.М. Маленкова и Н.С. Хрущева представление с предложением амнистировать (не реабилитировать! – С.К.) всех осужденных внесудебными органами, прежде всего «тройками»…
Все радикальные предложения Министерства внутренних дел относительно амнистии репрессированным в 30—40-е годы были отклонены (выделение здесь и ниже Б. Старкова, – С.К.). Берии… указали на то, что он проводит эти мероприятия «с излишней торопливостью».
<…>
Берия впервые поставил вопрос о ликвидации и выводе из системы МВД целых структурных подразделений.
<…>
«Лубянский маршал» осознал, что… принципы коллективности в работе были отброшены, что критика и самокритика в высшем звене руководства вовсе отсутствовала… (Б. Старков здесь бросает камешек в огород Сталина, но забавно, что его «демократические» коллеги ставят Сталину же в вину «уничтожающую» критику Микояна и Молотова на Пленуме ЦК после XIX съезда партии. – С. К.)
<…>
Берия считал необходимым создать специальную комиссию из представителей партийных, советских и административных органов для изучения условий труда, быта и отдыха спецпереселенцев…»
И наконец, последняя цитата из статьи Старкова… Конец ее, как легко заметит читатель, может быть прямо противопоставлен «фантасмагориям» Леонида Млечина:
«Мастера политической интриги уже активно плели нити заговора. Для него же (т. е. для Л.П. Берии. – С.К.) продолжались обычные дни, заполненные повседневной работой: совещания, заседания коллегии, подготовка новых предложений Совету Министров СССР и Президиуму ЦК КПСС. Одно из них, датированное 16 июня, предлагало решить судьбу Архипелага Гулаг («демократы» почему-то пишут эту аббревиатуру – ГУЛАГ (Главное Управление ЛАГерей) неверно. –