С.К.), категорически утверждавшему: «Его (Аракчеева. – С.К.) бешеные выходки и удары палки стоили жизни не одному несчастному солдату, даже на глазах самого Павла». Жестокость Аракчеева по отношению к нижним чинам…» и т. д.
Ну как же, как же! Можно ли не доверять самому Массону?! Тем более – в разоблачении «палачества» Вер…, пардон, Аракчеева!
А если бы этот Чиж, для которого герои его монографии Аракчеев и Павел всего лишь «злодеи», жил в наше время? Что ж, он бы вполне мог написать еще один «научный труд» – о «злодее» Берии. И аплодисменты у «демократов» Чиж, несомненно, сорвал бы.
Хотя…
Хотя даже «историки» В. Наумов и Ю. Сигачев из Фонда «Демократия» сквозь зубы иногда говорят что-то вроде правды и признают, что «образ кровавого палача… карьериста, интригана и властолюбца, хама и законченного развратника» Берии создан «коллективными усилиями на июльском (1953 г.) Пленуме ЦК». При этом они утверждают, что такой образ «не претерпел с тех пор каких-либо существенных изменений».
К счастью, у здравомыслящей части нашего общества постепенно формируется прямо противоположный образ, несмотря на то что пасквильный образ Берии коллективными усилиями на июльском пленуме лишь начал создаваться, а затем эти усилия умножились стараниями «референтов», «историков» и «творческой интеллигенции».
Один из типичных примеров: 29 июля 2007 года по НТВ идет передача о Нино Берии-Гегечкори. И как же называется эта передача? Правильно: «Нина Берия. Жена дьявола». А кто в ней участвует? Тоже правильно: лучшая подруга всех «кремлевских жен» Лариса Васильева и непременный член всех «демократических» процессов Рой Медведев. И Медведев рассказывает согражданам что-то вроде того, что, мол, пропуском в Политбюро было количество-де подписанных «расстрельных» листов…
13 ноября 2007 года в передаче «Пусть говорят» некоего Андрея Малахова престарелые старушки рассказывают, что насиловавший их-де Берия был таким извергом, которого свет не видел.
А вот писатель Владимир Карпов в своей книге «Расстрелянные маршалы» сообщает о том, что под контролем Берии во время войны были «все заводы, производившие вооружение для армии – самолеты, танки, орудия и прочее», и далее пишет:
«Вот в этой работе Берия был очень своеобразным маршалом, у него была не обычная армия, какой командуют полководцы, а совсем иная армия, как описал ее Солженицын в своей книге «Архипелаг ГУЛАГ». Это была огромная, многомиллионная, гораздо большая по численности, чем регулярная Красная Армия (численность РККА во время войны превышала 10 миллионов человек. – С.К.). Вот этой своей армией маршал (он тогда был Генеральным комиссаром ГБ. – С.К.) Берия распоряжался единолично и как хотел. Многие тысячи (это после эпитета «многомиллионный? – С.К.) заключенных были привлечены для строительства новых объектов, восстановления эвакуированных заводов и для работы в самых различных областях народного хозяйства».
Ослепленный злобой Владимир Карпов не понял, что, написав это, он оклеветал всех тех, кто в тылу обеспечивал фронт! Оклеветал коллективы Уралмаша и сталинградского завода «Баррикады», оружейников Ижевского завода и сибирских самолето-и авиадвигателестроителей, тружеников сотен больших и малых оборонных предприятий, КБ, НИИ…
Это ведь и Аню Лопатинскую, «на цыпочках» стоявшую за станком во имя Победы, Карпов низводит до положения трясущейся, запуганной «сатрапом Берией» «рабыни», более всего боящейся не угодить всесильному «тирану»!
Причем Карпов сам же, в своих «Вечерних беседах с Викторией Брежневой», возмутился слухами насчет того, что Брежнев якобы имел сказочные апартаменты с бассейном на шестом этаже. А Брежнев жил в доме № 26 на Кутузовском проспекте «в квартире, – как сообщает Карпов, – едва ли соответствующей рангу главы государства: столовая, кабинет, спальная, спальная, небольшая гостиная, где жила дочь Галя, маленькая комната около кухни, где жила прислуга».
Вот вся цена сплетням о Брежневе! Брежнев-то, хотя и был партократом, «демократом»-ренегатом не был. Он был духовно слаб и некомпетентен, но не подл и жаден. Но сплетни Карпова о Берии стоят не дороже разоблачаемых Карповым же сплетен о Брежневе!
ЭТО – антибериевская возня людей «творческих». А уж за ними следуют менее творческие слои общества, и уже знакомый нам бывший замнаркома вооружений Владимир Новиков пишет о Берии:
«Сейчас часто вспоминают эту зловещую фигуру, казалось, вечно сопровождавшую Сталина (Берия что, в телохранителях служил, на пару с Новиковым? – С.К.). Но подходят к его оценке упрощенно, не идя дальше «мрачной личности» и «кровавого палача». А был он, нарком НКВД Лаврентий Павлович Берия (Новиков самым недостойным образом выпячивает эту обязанность Берии, в то время как во время войны главной были его обязанности по ГКО. – С.К.), далеко не прост и не так примитивен, каким кажется большинству писателей и других творческих людей, а с их легкой руки (выделение мое. – С.К.) и миллионам читателей и зрителей».
Вот так – простодушно и откровенно, генерал Новиков тоже признает, что образ «палача» Берии лепили в массовом сознании «писатели и другие творческие люди», для которых написать «тысячи и миллионы безвинных жертв» – раз плюнуть! И как же Новиков здесь прав!
Возьмем знаменитую (во всяком случае – в свое время) трилогию Юрия Германа о докторе Владимире Устименко. Один из глубоко привлекательных персонажей этого произведения – тетка Владимира Аглая Петровна Устименко. Красавица, вдова чекиста, партийный работник и честнейшей души человек, она во время войны была в подполье, попала в гестапо и пала жертвой провокации – Аглаю заподозрили в предательстве. В итоге еще до окончания войны она оказалась в лагере.
Однако ее почти невероятным образом удалось освободить – без реабилитации… И Устименко, лишь чуть оправившись от лагерных лишений в родном Унчанске, решает ехать в Москву – разоблачать «врагов, пробравшихся в органы»…
На дворе – не ранее чем весна 1946 года, потому что в романе упоминается МВД, а 15 марта 1946 года НКВД СССР был преобразован в МВД СССР. И вот такой происходит диалог:
«– Останься в Унчанске, – тупо сказал Владимир Афанасьевич. – Не знаю, не понимаю, но варится какая-то чертова каша… И если есть возможность…
– Нету, – оборвала она, – для меня нету. Я добьюсь самого Берии, лично Лаврентия Павловича…»
С тем она и уехала… И, естественно, «от Берии» не вернулась… Ее опять, уже до 1953 года, поглотил ГУЛАГ.
И тут я вынужден заметить: «Ох уж эти «инженеры человеческих душ»!» Герман хотел обвинить Берию, а фактически его обелил, хотя сам этого не понял, как не поняли этого и «миллионы читателей и зрителей»… Да я и сам долгое время ничего не понимал – такова уж «волшебная сила искусства». А ведь что следует из описанной Германом коллизии? А вот что…
Если Аглая рвется «лично к Берии», то это означает, что уж ему-то она, кристально чистая партийка, в 1946 году доверяет безгранично. А это значит, что в глазах активной части советского общества и в 1946 году Лаврентий Павлович выглядел не «палачом», а образцом коммуниста и человека. И Аглая не только не боится его, но видит именно в нем эталон справедливости.
А с чего бы это честной коммунистке Устименко бояться Берии? Придя в 1939 году к руководству НКВД, освободил сотни тысяч несправедливо репрессированных и навел в НКВД порядок. С начала войны – неутомимый член ГКО, а потом – и заместитель Председателя ГКО товарища Сталина.
Художник – если он талантлив, нередко показывает и доказывает не то, что ему хотелось бы, а то, что он «подсмотрел» в той реальной жизни, которая служит ему канвой для работы его творческого воображения. Герман был талантлив, и поэтому, повторяю, как писатель он Берию против своей воли обелил, потому что убедительно показал – в глазах честных советских людей Берия до 10 июля 1953 года монстром не выглядел… И его имя с несправедливыми репрессиями в массовом сознании не связывалось!
Но Герман подкачал как хронист… Даже в 1946 году он отправляет Аглаю к Берии на Лубянку, в МВД. Но с января 1946 года Лаврентий Павлович ни к МВД Круглова, ни к МГБ Меркулова и Абакумова отношения не имел. И, будучи заместителем Председателя Совета Министров СССР и председателем Спецкомитета, он сидел в Кремле. В Кремле, а не на Лубянке!
А вот другой «инженер человеческих душ» – Константин Симонов:
«Он хотел приобрести дополнительную популярность, показав себя… человеком, отодвинутым в сторону в последние месяцы жизни Сталина, человеком, которому Сталин не доверял или перестал доверять…
Вот он вам, ваш Сталин, как бы говорил Берия, не знаю, как вы, а я от него отрекаюсь».
Симонов лгал уже потому, что подлинное отношение Берии к Сталину было прямо противоположным тому, которое приписал ему Симонов. Это видно даже из бериевских «писем из бункера»… Если бы то, что написал Симонов, было правдой, то в этих письмах было бы примерно следующее: я же вместе с вами, дорогие товарищи Молотов, Маленков, Хрущев, Микоян и прочие, начал работать по разгребанию наследства тирана, который нас всех бы скоро уничтожил, а вы меня арестовываете… Но ничего подобного Берия, как мы знаем, не писал… Он, напротив, писал так, что видно было его неподдельное уважение к гению Сталина и сознание его исторического масштаба.
Симонов лгал и потому, что о каком недоверии Сталина можно говорить, если Сталин в октябре 1952 года ввел Берию в узкую комиссию по переработке программы КПСС и в еще более узкую «руководящую пятерку», а в конце января 1953 года в совсем уж избранный орган – «Тройку»!
Причем Симонов тоже проваливается как хронист, утверждая, например, что в «последние месяцы» перед смертью Сталин назначил министром государственной безопасности «старого партийного работника» Игнатьева. Хороши, во-первых, «месяцы» – с 9 августа 1951-го по 5 марта 1953 года… Да и какой там, во-вторых, Игнатьев старый партиец!