«На днях в Астрахани… была создана гнусная провокация против… т. Кирова… поддержанная группой ответственных советских работников. Создав легенду о том, что т. Киров – Илио-дор (иеромонах-реакционер Илиодор был вначале ярым приверженцем, а затем еще более ярым противником Григория Распутина. – С.Х.), губвоенком Чугунов и другие ночью, дав приказ гарнизону быть в полной боевой готовности, подвергли обыску и временному аресту т. Кирова… Дабы пресечь провокацию… Ревтрибунал армии решил немедленно арестовать всех участников этой авантюры: командира бригады войск внутренней охраны Кротова… политкомиссара полка Пашкова, секретаря губисполкома Иванова, членов коллегии губсовнархоза Рокаты, сестру милосердия В ассерман…»
Эта идиотская история выглядит дурным анекдотом: Киров – Илиодор! Но это ведь было. Потому что твердый большевик Киров уже тогда мешал многим…
Так ведь и твердый большевик Берия мешал не меньшему числу чиновных и самовлюбленных честолюбцев и глупцов, не говоря уже о скрытых врагах Советской власти! Мешал при жизни. Мешает и через десятилетия после гибели.
ГЕББЕЛЬС… Раз за разом, сталкиваясь с «обвинениями» против Берии, я вспоминал этого умного мастера «черной» и «серой» пропаганды с его принципом: правдивой выглядит лишь чудовищная ложь. А ложь о Берии – чудовищна. И потому она так убедительна для некритического восприятия.
Вот в книге А.Сухомлинова я читаю об участии в декабрьском судебном заседании по делу Берии в качестве свидетеля разведчика Александра Короткова, которому – если верить протоколу – Берия даже задавал вопросы. Так что – рушится моя версия о бессудном убийстве Берии задолго до декабря? Да никоим образом, потому что и тут мы имеем дело с подтасовкой, начиная с того, что высокий профессионал Коротков в «своих» «показаниях» о событиях 1940 года говорит о НКГБ, впервые появившемся в СССР лишь 3 февраля 1941 года. Реальный Коротков так оговориться не мог бы – у профессионала точность к реквизитам заложена на уровне рефлекса.
Иногда, уважаемый читатель, у меня просто опускались руки. Обнаружив очередную очевидную, подлую ложь, я думал: «Ну, ладно! Я в этом разобрался. Но чтобы в этом могли разобраться другие, мне надо вначале привести эту ложь, затем дать опровергающую ее достоверную информацию, да еще и свой комментарий… А ведь это – время, силы, нервы… Разрастание объема книги, наконец!..»
Да, порой опускались руки.
Ведь лжи вокруг имени и эпохи Лаврентия Берии так много! Вот книга уже известного читателю полковника в отставке Сувенирова «Трагедия РККА. 1937–1938» издания 1998 года. Книга издана по решению Ученого совета Института военной истории Минобороны РФ, рецензент – доцент А.И. Барсуков, научный (!) редактор – доктор наук А.С. Орлов. В аннотации написано, что книга «предназначена для офицеров и генералов Российской армии, для всех граждан Содружества Независимых Государств…» и т. д.
Вообще-то, это – вполне капитальный труд, содержащий столько бесспорной архивной информации, что нередко эта информация сама по себе опровергает утверждения Сувенирова. И все же это, пожалуй, изделие с фабрики Геббельса…
Открываю страницу 211 и читаю:
«И надо со всей определенностью сказать, что следователи НКВД зверствовали всласть. Как справедливо пишет изучивший ряд следственных дел Л.Э. Разгон, «…выбор средств для уничтожения личности был совершенно беспредельный. Можно было бить по наиболее чувствительным местам тела, зажимать пальцы дверью, срывать ногти, бить по половым органам, никаких не было ограничений, кроме возбужденной фантазии нелюдей в мундирах»…
Били действительно, по любимому выражению будущего министра госбезопасности СССР В.С. Абакумова, «смертным боем»359. Комдиву (будущему маршалу) К.К. Рокоссовскому во время пыток выбили девять зубов, сломали три ребра, отбили молотком пальцы ног360.
Одному из первостроителей РККА бывшему командующему войсками МВ О Н.И. Муралову отпилили сначала одну ногу, а потом и другую. На допросы его возили в коляске»361.
Смотрю примечания 359,360 и 361 к главе третьей. Оказывается, это – ссылки на источники. Но какие! У Сувенирова имеются тысячи ссылок на архивные данные. Однако при описании «зверств НКВД» он ссылается на такие «достоверные» источники, как: «359 Новый мир. 1993, № 10»; «360 Соловьев В., Клепикова Е. Заговорщики в Кремле: от Андропова до Горбачева»; «361 Николай Муралов. (составитель Н.С. Полещук). 1990 г.»!
Собственно, я не поверил бы в данном случае ссылкам даже на фонды, архивные дела, описи и листы. И вот почему… Николай Муралов был одним из главных обвиняемых на открытом январском процессе 1937 года по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра». О его полном и явно чистосердечном признании вины писал в книге «Москва. 1937» Лион Фейхтвангер, слышавший это признание лично. Так что – Муралова и на процесс в коляске возили? Чтобы весь мир видел, до каких зверств опускаются большевики?
А много ли правды в «откровениях» «страдальца за правду» Льва Разгона, дожившего после всех «зверств» «нелюдей в мундирах» до глубокой «постперестроечной» старости? Он-де, «изучив ряд следственных дел», пришел к выводу, что «пытки в НКВД» не были ограничены ничем, «кроме возбужденной фантазии».
Разгон что – в следственных делах этакое прочитал? Отбил, скажем, следователь подследственному (его ведь и освободить могут, прецеденты были) половые органы или там ноготь сорвал, а потом деловито делает запись в протоколе – мол, сорваны ногти с указательного и безымянного пальцев левой руки. И просит подследственного подтвердить это подписью.
Абсурд?
Да, черт побери!
Но ведь «напечатано»! И люди верят! Потому что чудовищной лжи почему-то слишком часто верят больше, чем правде.
Клише о «Большом терроре» 1937 года, о «палаче в пенсне» Берии, сменившем-де «палача-карлика» Ежова в «ведомстве пыточных дел», за последние двадцать лет стали привычными и устойчивыми. И, упоминая ту эпоху по любому поводу, политкорректному гражданину требуется также сказать пару-тройку дежурных фраз о «массовых репрессиях кровавого Берии», как ранее ему же требовалось сказать пару-тройку фраз о решениях очередного «исторического» съезда КПСС. И этому поветрию поддаются вполне, казалось бы, серьезные люди.
Читатель должен помнить генерала КГБ Виталия Павлова и его книгу «Операция «Снег»… Там, в начале главы 2-й, он сообщает:
«Заканчивался 1937 год. Теперь мы вспоминаем его как недоброе время страданий и жестоких испытаний для многих в нашем отечестве…
Но тогда, памятным для меня ранним декабрьским утром, мы – дружная студенческая ватага – бодро шагали на занятия в Сибирский автодорожный институт, коротко: СибАДИ. Оживленно о чем-то болтали, не задумываясь над прошедшим и не слишком беспокоясь о предстоящем…» и т. д.
Прочтя это, я лишь головой покачал… Это же надо! Человек сампишет о том, что он и его товарищи в конце того якобы «страшного» 1937 года были беззаботны, веселы и смотрели в будущее с оптимизмом, и сам жеутверждает, что теперь-де он вспоминает то время как недоброе.
А вот другое «воспоминание» престарелого генерала Павлова
«К началу 1941 года внешняя разведка сумела в значительной мере оправиться от страшных ударов, нанесенных ей ежовско-бериевской чисткой».
Но простите!
Во-первых, зачем объединять в одно два очень различающихся процесса – чистки Ежова (во внешней разведке до него было много троцкистов) и чистки Берии, по сути и масштабам бывшие иными.
А во-вторых, с 25 ноября 1938 года по 3 февраля 1941 года работой НКВД, в том числе и разведки, руководил Берия. И если к началу 1941 года дела с внешней разведкой наладились, то это ведь и заслуга наркома, как и его «выдвиженца» – начальника ГУГБ Меркулова.
Не так ли?
Конечно, так!
А тогда стоит ли Павлову в 1996 году клеветать на своего бывшего шефа? И не пойму я, уважаемый читатель, – уж таким-то людям, как генерал Павлов, зачем было бить поклоны перед «демократическими» «ценностями»?
Разгона боялись, что ли?
ДА, ГЕББЕЛЬС был прав – лишь чудовищной лжи можно поверить как правде. В 1994 году некое московское издательство «Грегори Пэйдж» выпустило очередное издание книги Антонова-Овсеенко о Сталине «Портрет тирана». И на странице ее 376-й читаем:
«В 1968 году в Кунцевской больнице умирал от рака маршал Рокоссовский. Перед смертью он успел кое-что рассказать о Сталине-полководце: «Этот недоучившийся поп только мешал всем. Мы его обманывали: какое бы несуразное распоряжение он ни отдавал, мы поддакивали, а действовали по-своему»…»
А вот фрагмент выступления вернувшегося из Польши, где он был министром обороны, маршала Рокоссовского на Октябрьском (1957 г.) Пленуме ЦК КПСС. Я привожу его по изданному Фондом «Демократия» в 2001 году сборнику «Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) Пленума ЦК КПСС и другие документы»:
«…Совершенно иной разговор у меня был с товарищем Сталиным. Тяжелый момент под Москвой, меня вызвали к ВЧ для разговора со Сталиным. Я предполагал, что меня, как командующего 16 армией, будут ругать, и считал, что со стороны Сталина будет такая же брань (до этого Рокоссовский выслушал от Жукова: «сплошной мат с угрозой расстрела». – С.К.), немедленно снимут с работы и расстреляют. Но до сих пор у меня сохранилось теплое, хорошее воспоминание об этом разговоре. Товарищ Сталин спокойно, не торопясь, просил доложить обстановку. Я начал рассказывать детально, но он меня оборвал и сказал – не нужно, вы командующий… и я вам верю. Тяжело вам, мы поможем. Это был разговор полководца, человека, который сам учитывает обстановку, в которой мы находились…»
Рокоссовский говорил это в годы, когда доброе слово о Сталине было слушавшей это слово верхушке КПСС во главе с Хрущевым хуже горькой редьки! Сразу после пленума заместитель министра обороны СССР Рокоссовский был снят со всех постов и отправлен командовать Закавказским военным округом – явно в отместку и с издевкой: любишь, мол, Сталина – так катись на его родину, где его и сейчас любят…