Вот как на самом деле относился к Сталину его самый талантливый и самый человечески привлекательный полководец! А типы типа Антонова-Овсеенко не только из Берии делали и делают «исчадие ада», но и из рыцарственного Константина Константиновича, как видим, пытались сделать гаденького лицемера, трусливо показывающего Сталину кукиш в кармане.
И чтобы уж закончить с Александром Владимировичем Антоновым-Овсеенко, я сообщу читателю, что у Владимира Антонова-Овсеенко, старого большевика, в начале своего пути шедшего за Лениным рядом со Сталиным, но затем пошедшего по ложному пути Троцкого против Сталина, был не только сын Александр, но и другой сын – старший, Владимир. И вот что в той же книге издания «Грегори Пэйдж» написал младший брат о старшем:
«В 1983 году исполнилось сто лет со дня рождения моего отца Владимира Александровича Антонова-Овсеенко… Московская киностудия документальных фильмов выпустила короткометражную ленту о… трагической гибели героя Октября… Отсняв… материал в моем кабинете, режиссер Екатерина Андриканис решила посетить старшего сына революционера. Я не советовал ехать к нему: в тридцать седьмом, когда арестовали отца и я сказал, что он не может быть врагом народа, Володя усмехнулся: «Много ты понимаешь…»…»
«Ага, – может сказать читатель, – вот как! Младший от отца не отрекся, а старший проявил малодушие и сподличал!» Но не спеши выносить свое суждение, уважаемый читатель, я еще не закончил цитирование! Младший брат написал о старшем далее следующее:
«Мой брат вступил в партию в 1924 году и постоянно кичился (а может – гордился? – С.К.) тем, что ни разу не примкнул к оппозиции и голосовал неизменно за «генеральную линию». А вот отец… Отец был отступником.
XX съезд и последовавшая за ним реабилитация Антонова-Овсеенко не сбили его старшего сына с этой позиции. Режиссеру фильма Владимир Владимирович заявил: «И правильно сделали, что отца расстреляли: он был троцкистом».
Но вот кинофильм об Антонове-Овсеенко вышел на экран, и мой старший брат послал на киностудию письмо: «Кто позволил популяризировать на всю страну врага народа?!»
Что убедительнее может доказать государственную вину и политическую неправоту Овсеенко-отца, чем убежденность в них его собственного сына, сохранившего ее и через десятилетия после всех конъюнктурных «реабилитаций»? Что – сын не хотел видеть имя отца очищенным от неправедных обвинений? Что – он, коммунист, не хотел без оговорок гордиться отцом, арестовавшим Временное правительство?
Конечно, хотел!
Но не мог.
Не мог потому, что его отец вкупе с Троцким, Зиновьевым, Каменевым, Раковским и прочими Мдивани, Орахелашвили и т. д. были перед народом и Державой ви-нов-ны! А правда была за Иосифом Сталиным. И – за его ближайшим, начиная с предвоенных лет, соратником по построению новой России Лаврентием Берией!
Вот почему цена жизни старшего сына Антонова-Овсеенко: право на прямой, хотя и горький взгляд в глаза Эпохе и Истории. А цена жизни младшего сына Антонова-Овсеенко: левацкие заблуждения в молодости, а как итог – злостный пасквиль на Эпоху, на тех, кто ее делал и сделал. Пасквиль на Сталина, на Берию. И – на Россию.
Что ж – каждый выбирает свое. Младший брат выбрал ложь. А старший брат еще в 1924 году выбрал правду, то есть – путь Сталина. Это был непростой и жесткий, а порой – жестокий путь. Но это был исторически верный и честный путь.
А ЗАОДНО уж сообщу читателю и еще об одном казусе из серии «Отцы и дети», рассказать о котором в своем месте обещал. Братья-«демократы», близнецы Рой и Жорес Медведевы всегда выставляют своего отца неким чистым рыцарем, боевым комиссаром РККА, павшим «жертвой сталинщины». Однако вот что пишет даже «демократ» Сувениров:
«…известный историк сталинщины Р.А. Медведев… неоднократно печатно обвинял как доносчика и прямо-таки смешивал с грязью Б.А. Чагина, одного из тогдашних преподавателей кафедры философии Военно-политической академии им. Н.Г. Толмачева…
Сразу же возникает целый ряд вопросов. Откуда Медведев знает, как относились к Чагину на кафедре? Ведь юный Рой тогда еще только в школу ходил… Он не сомневается, что Чагин сексот НКВД, а где доказательства, где документы?… А дело в том, что на этой же кафедре философии ВПАТ старшим преподавателем работал отец Роя – полковой комиссар А.Р. Медведев. И вот он-то, судя по протесту Главной военной прокуратуры, как раз являлся одним из негласных сотрудников НКВД… Установлено… что Чагин и Пручанский недолюбливали Медведева за его высокомерие…»
Вот такой вот отец… Вот такие вот сыновья.
И еще, пожалуй, не мешает вспомнить об одних братьях – футболистах-«спартаковцах» Старостиных, точнее, о старшем из братьев, Николае. В антибериевском сборнике 1991 года есть и его «воспоминания». Наполненные явными выдумками, они, тем не менее, интересны некоторыми деталями. Так, Старостин вспоминает, как однажды до войны к нему на катке на Патриарших прудах подошел Берия поговорить на спортивные темы, и потом было вот что:
«Потом он (Берия. – С.К.) сказал: «Идите, Николай, играйте. Вы все объяснили, мы посмотрим без вас, спасибо за информацию» (обращаю внимание читателя на предельную вежливость Берии. – С.К.). В тот раз он представил меня своей свите: «Это тот самый Старостин, который однажды убежал от меня в Тифлисе».
…Берия был явно доволен произведенным эффектом. Он напомнил мне о давно забытом всеми матче. В начале двадцатых годов сборная Москвы играла в Тбилиси. В рядах наших противников играл грузный, не очень техничный, грубоватый левый полузащитник. Это был Берия… во втором тайме я действительно убежал от него и забил гол».
«Грузный…» – это уже от неприязни, в те годы Берия был легок и строен. Но момент для обрисовки общего облика «ЛП» занятный… Не отличаясь крепким здоровьем, он, тем не менее, значение спорта понимал прекрасно, всегда уделяя внимание этой стороне дела как руководитель. Сам отлично стрелял. Ветераны НКВД рассказывают, что крепких напитков Лаврентий Павлович не пил, не курил, на охоту не ездил, зато любил рыбалку и особенно увлекался ею во время работы в Закавказье.
И еще о братьях Старостиных. В 1942 году Николай, Александр, Андрей и Петр были арестованы. Их подают тоже как «жертв режима» и Берии (хотя до них ли было Берии в 1942 году). Но вот что надо сказать… Миллионы простых болельщиков думали, что вот, мол: есть «Торпедо», «Спартак», «Динамо». И болели за тех, кто больше нравился манерой игры, кто нравился внешне…
Но была ведь и «элита».
Покажите мне московского «интеллигента» 30-х – 80-х годов, болевшего за «Динамо» или «Торпедо»? «Спартак», только «Спартак»!
«Торпедо»? Ну, это для рабочего «быдла». Это – «ЗИЛ», это – «работяги»… А «Динамо»? В приличном обществе и название это произносить было неприлично! Вы что – «за ЧК»?
Братья Старостины были хорошими футболистами. Но почему они – молодые, сильные ребята – в 1942 году отирались в Москве, а не воевали на фронте? Что – их берегли?
А братьев Знаменских, выходит, не берегли? А Анатолия Капчинского, погибшего на украинской земле в спецотряде Дмитрия Медведева, не берегли? Капчинский был чемпионом Союза. Но пришла лихая година, и он пошел в ОМСБОН – в Особую мотострелковую бригаду особого назначения НКВД.
В ОСМСБОНе, откуда ушли в историю Великой Отечественной войны многие прославленные впоследствии партизаны, разведчики, диверсанты, собрался тогда цвет советского спорта. Боксеры Николай Королев (он потом был адъютантом Дмитрия Медведева) и Сергей Щербаков, конькобежец Анатолий Капчинский, штангист Николай Шатов, гребец Александр Долгушин, дискоболы Леонид Митропольский и Али Исаев, велосипедист Виктор Зайпольд, гимнаст Сергей Коржуев, гимнаст Сергей Кулаков, борец Григорий Пыльнов, лыжница Любовь Кулакова, группа футболистов минского «Динамо», бегуны-стайеры братья Знаменские,
Все они ушли к Берии – защищать Родину вместе с ним и под его руководством! Ведь это Л.П. Берия вновь стал наркомом внутренних дел СССР с началом войны. А вот «героев советского спорта» братьев Старостиных среди подлинных героев страны в тяжелый для нее час не оказалось!
Не знаю, в чем там эти братья провинились в 1942 году. Но то, что они не по своей воле оказались в глубоком советском тылу как «жертвы Берии», а не в немецком тылу по своей воле – как бойцы Берии, на мой взгляд, символично. Те, что были «своими» для новоявленных отечественных снобов, не могли быть своими для труженика «ЛП».
НО КАКИМ же был он – вначале закавказский чекист, затем лидер Закавказья, нарком внутренних дел СССР, член Политбюро, заместитель Председателя Совета Народных Комиссаров СССР, член и заместитель Председателя Государственного Комитета Обороны, председатель Специального комитета, Первый заместитель Председателя Совета Министров СССР, Герой Социалистического Труда, кавалер пяти орденов Ленина, ордена Суворова первой степени, двух орденов Красного Знамени, лауреат Сталинской премии первой степени, Маршал Советского Союза Лаврентий Павлович Берия?
Каким он был не лидером, не организатором, не руководителем, а каким он был человеком?
Именно этот вопрос в 1953 году задал Ю.А. Гусев, один из молодых руководителей плутониевого комбината № 817 (ПО «Маяк») в «Челябинске-40», своему директору Б.Г. Музрукову.
Борис Глебович Музруков, директор Уралмаша военной поры, с 1955 по 1972 год руководивший уже ВНИИЭФ – ядерным центром в «Арзамасе-16», – это одна из наиболее безупречных и человечных фигур советского Атомного проекта. И вот что вспоминал Ю. Гусев, работавший с ним с 1948 года, вначале на комбинате № 817, а затем во ВНИИЭФ:
«После расстрела Л.П. Берии я набрался смелости и обратился к Музрукову с вопросом: что за человек был Лаврентий Павлович, как он решал вопросы работы комбината? Борис Глебович мне рассказал такую историю. Перед одним из очередных приездов Берии, в 1951 году, Музрукову на комбинат позвонили из Москвы и сообщили, что накануне, на одном из предприятий… Берия снял с работы директора за невнимание (sic! –