Хороший знакомый Пэрса, бывший царский дипломат-эмигрант Евгений Саблин, бывший первый секретарь русского посольства в Лондоне, имея в виду речь Пэрса, писал 20 апреля 1939 года своему постоянному адресату – Василию Маклакову, послу Временного правительства во Франции, бывшему дипломатическому представителю Колчака, Деникина, Врангеля:
«Нет никаких сомнений, что ему (Пэрсу. – С.К.) рекомендовано свыше сильно сгустить краски в смысле того значения, которое имеет Россия для сохранения мира на Юго-Востоке…»
И прибавлял:
«Мне думается, что почтенный Бернард Иванович пересолил во всех своих утверждениях. Все это можно было сказать с меньшим, я бы сказал, подхалимством. Но, очевидно, без России придется трудно…»
НКВД имел в среде эмиграции хорошо налаженную разведывательную сеть, и эти строки вскоре уже читали на Лубянке. Впрочем, Запад не очень-то рассчитывал тогда на союз с Советской Россией, и речи Пэрса имели целью другое: осложнить (а еще лучше – сорвать!) намечающийся процесс сближения СССР и Германии.
Но сами такие речи были показателем обострения европейских противоречий вследствие провокаций «демократической» Европы, за спиной которой стоял неизменный уже и непременный дядя Сэм. И уже это обуславливало режим постоянной боевой тревоги для НКВД и его главы, призванных:
– обеспечить охрану и непроницаемость самых протяженных в мире государственных границ;
– обеспечить охрану высшего руководства страны;
– выявлять и нейтрализовать все проявления «пятой колонны» внутри страны;
– выявлять и нейтрализовать очень возможные антигосударственные заговоры, проявления вредительства и т. п.;
– обеспечивать информационно-разведывательную деятельность государства за рубежом:
– проводить контрразведывательную деятельность во всем ее объеме;
– обеспечивать охрану общественного порядка силами милиции и борьбу с уголовщиной;
– осуществлять пенитенциарную деятельность государства;
– вести ряд крупных народнохозяйственных проектов, осуществляемых при использовании труда заключенных с одновременным привлечением вольнонаемных работников и специалистов…
О пожарной охране и ЗАГСах я уж не говорю. Они ведь тоже какое-то время и силы у наркома отнимали, хотя он их не курировал. И еще была социальная сфера, к которой Берия равнодушен не был.
А впереди уже маячили новые проблемы.
В САМОМ начале мая 1939 года Сталин, наконец, решил сделать внешнюю политику СССР рациональной. А это было невозможно при наркоме иностранных дел Литвинове-В аллахе и том составе НКИД, в котором процент евреев был не то что непропорциональным, а неприлично высоким.
3 мая наркомом стал по совместительству председатель Совнаркома Молотов, его заместителем – Деканозов. И уже 4 мая последовали аресты группы ведущих сотрудников Литвинова. В НКИД начал действовать «тандем» Молотов – Деканозов.
Владимир Григорьевич Деканозов был старше Берии на год, родился в Баку и был знаком с Лаврентием еще с 1918 года. В июне 1921 года он был переведен из нефтяной компании в АзЧК, в отдел по борьбе с бандитизмом. В ОББ всегда были кадры серьезные – бандиты есть бандиты. И то, что при очень малом росте Деканозова он работал в ОББ, о чем-то говорит. Уже тогда Берия и Деканозов сблизились, что подтверждается и служебной биографией последнего: служба в АзЧК, затем – в ГрузЧК, затем – в ЗакЧК.
Продвигал его, конечно, Берия, но он всегда продвигал людей по их деловым качествам. А уж то, что называют «личной преданностью» продвигаемого, было естественной реакцией человека дела на внимание к себе шефа – тоже человека дела.
С 21 марта 1937 года Деканозов стал председателем Госплана Грузии и заместителем председателя грузинского Совнаркома, будучи при этом и министром пищевой промышленности республики. О нем иногда пишут, что он-де отличался непомерной-де тягой к роскоши, но это вряд ли… Берия и сам ею не отличался, и не приблизил бы такого к себе в Тбилиси. И уж точно не взял бы подобный «хвост» с собой на новое место. А Берия в конце 1938 года вызвал его в Москву и 2 декабря назначил начальником 3-го (контрразведывательного) и 5-го (разведывательного) отделов ГУГБ. 17 декабря 1938 года Деканозов стал и заместителем Меркулова по ГУГБ, но вскоре, как мы уже знаем, был переведен в НКИД СССР.
Напомню, что все перемещения сотрудников Берии по Грузии в Москву не могли состояться без согласования с теперь уже союзным ЦК. Что же до назначения Деканозова в Наркомат иностранных дел, то оно не могло состояться без прямой санкции Сталина. Но пришел Деканозов в НКИД, безусловно, по рекомендации Берии. И это не был приход в дипломатическое ведомство «бериевского инспектора-палача», как это подают «демократы». По свидетельству ветеранов дипслужбы, Деканозов был высоко эрудирован, начитан, в общении вежлив и культурен. Так что в его лице советская дипломатия получила вполне компетентного руководителя.
Начался весьма быстрый разворот СССР от бесперспективной ориентации на блок с англо-французами к пониманию необходимости нормализации отношений с Германией. Итогом, как известно, стал Пакт о ненападении, заключенный 23 августа в ходе блиц-визита в Москву рейхсминистра иностранных дел Риббентропа. Многие в мире испытали шок. В Японии – случай беспрецедентный – заключение двустороннего договора другими державами привело к падению кабинета барона Киитиро Хиранума.
Этот же пакт стал психологической точкой трехмесячного японо-советского конфликта в районе реки Халхин-Гол. Начавшись 28 мая вторжением японских войск на территорию Монголии, он к 28 августа закончился.
Такие бурные события, включая и августовские англо-франко-советские военные переговоры в Москве, нуждались в адекватном разведывательном обеспечении, так что одно это обеспечивало Берии более чем напряженный рабочий график.
1 сентября 1939 года началась германо-польская (а не Вторая мировая, как обычно считают) война. Польша рухнула почти мгновенно. 17 сентября в западноукраинские и западнобелорусские земли вошла РККА, и вскоре Западная Украина и Западная Белоруссия вошли в состав УССР и БССР. Сегодня иногда приходится читать, что СССР и Германия осуществили-де новый раздел Польши. Но разве украинские Ровно или Луцк – это Польша? Или – белорусские Барановичи и Молодечно?
Для НКВД воссоединение означало новую и огромную дополнительную нагрузку, и отнюдь не «палаческого» характера. Это Хрущев и его протеже в НКВД Иван Серов принялись за укоренную «советизацию» западноукраинских областей в манере, палаческую напоминающей. И один малоизвестный факт сразу показывает – кем был Хрущев, а кем – Берия.
Во Львове мирно проживал Кост-Левицкий, бывший глава бывшей «незалежно!» Украинской Народной Республики. По приказу Хрущева Серов его арестовал, и Кост-Левицкого, которому было уже за восемьдесят, этапировали из Львова в Москву и заключили в тюрьму. Эта акция сильно подорвала наши акции в среде украинской интеллигенции, но Хрущев доложил Сталину, что он-де нейтрализовал потенциального премьера украинского правительства в изгнании.
И тут в ситуацию вмешался Берия. Вначале он поручил своим специалистам по Украине дать оценку целесообразности содержания Кост-Левицкого в заключении. Рекомендации были следующими:
– старика, как безвредного, немедленно освободить, извиниться перед ним и отослать обратно во Львов, где устроить его с максимальным комфортом;
– Кост-Левицкий, в свою очередь, должен содействовать направлению в Москву влиятельной и представительной делегации из Западной Украины для переговоров о специальном статусе Галиции в составе УССР;
– предоставить Галиции специальный статус.
Берия тут же направил записку наркому иностранных дел Молотову с этими предложениями, и Молотов с ними согласился. Кост-Левицкий был освобожден и отвезен домой в отдельном спецвагоне. Но остальное Хрущев сумел сорвать…
И тут, пожалуй, впервые судьба разграничила позиции двух тех фигур, будущий конфликт которых определил уже будущее не маленькой Галиции, а всей огромной страны. Но об этом мы поговорим значительно позже.
Возвращаясь же в осень 1939 года, надо отметить, что ведомству Берии – кроме решения политических проблем – надо было на воссоединенных территориях и милицию организовывать, и бандитов вылавливать, и пожарную охрану реорганизовывать, и ЗАГСы создавать.
Репрессии и высылки из Западной Украины и Западной Белоруссии во внутренние районы СССР в задачи НКВД Берии тоже, естественно, входили. Но как же иначе! Это ведь была не просто новая приграничная зона! Эти районы в достаточно близком будущем могли стать районами боевых действий. И допускать существование массовой «пятой колонны» могли только государственные преступники.
А Сталин и Берия были государственными деятелями.
Впрочем, анализ цифр репрессий 1939–1940 годов в Западной Украине и Белоруссии показывает, к слову, что «демократические» цифры завышены по Белоруссии примерно в десять раз (обычный коэффициент лжи «демократических» «общечеловеков»). Это при том, что в Западной Украине, например, сильное националистическое подполье имелось еще при поляках. И с установлением Советской власти националисты не свернули свою работу, а усилили, потому что в ней теперь появился новый аспект – антисоветский.
Возникала и проблема польских военнопленных. И это тоже была задача для Берии. Причем с пленными «панами» связано одно из «перестроечных» обвинений Берии в организации-де «Катынской трагедии» и расстрелов у села Медное Калининской области.
Что ж, посмотрим, много ли правды и в этом обвинении…
19 СЕНТЯБРЯ 1939 года нарком Л.П. Берия, комиссар ГБ 1-го ранга, издал приказ № 0308:
1. На основании положения о военнопленных организовать при НКВД СССР Управление по военнопленным.
2. Утвердить прилагаемый штат Управления по военнопленным.
3. Назначить начальником Управления по военнопленным майора тов. Сопруненко П.И. и комиссаром управления – полкового комиссара тов. Нехорошева…